В Южной Осетии за последний год появилось колоссальное количество политических партий и общественных движений. При этом внешнем разнообразии политической жизни нельзя не обратить внимание, что в большинстве своем они остаются именно социалистическими, т.е. придерживаются идеологии государственного патернализма, ориентированы на модель, при которой государство попечительствует гражданину в его социальных потребностях.
По мнению армянского политолога Гагика Авакяна, подобный оборот идей менее всего имеет отношение к социализму в современном понимании этого термина. Всеобщую левизну Авакян объясняет тем, что в югоосетинском обществе после двух десятилетий жизни в тяжелейших условиях появился устойчивый запрос на мифы о счастливой и справедливой жизни. Последние светлые воспоминания местных жителей – это жизнь в Советском Союзе, отсюда и пристрастие к прошлому.
"В силу объективных причин у южных осетин затянулся синдром военного времени, – говорит Гагик Авакян. – Поэтому для них система государственного распределения имеет большее значение, чем для других обществ. Сейчас жители республики хотят, чтобы эта система распределения сохранилась, но стала бы более справедливой, и называют это социализмом (но это явно не шведская модель), а некоторые и вовсе мечтают о Сталине, чтобы он всех воров расстрелял. Это состояние общества, загнанного внешними и внутренними причинами в болото безысходности. У людей есть простое желание, чтобы кто-то взял на себя ответственность за их будущее".
За двадцать лет конфликта и изоляции от внешнего мира здесь сложилось потребительское отношение человека к государству, правда, без особых претензий к качеству жизни. Служба в ополчении, работа в госучреждении давали мизерный доход. Люди привыкли к этой гарантированной государством бедности. Приспособились.
Правда, после 2008 года в обществе появился новый запрос и новый пакет требований к власти: честно поделить российскую помощь. Именно недовольство системой распределения послужило причиной конфликта между властью и обществом в 2011 году, требования качественного переформатирования отношений гражданина и государства сыграли гораздо меньшую роль.
Патернализм – явление временное, убеждена председатель Союза предпринимателей Южной Осетии Мария Дзигоева. По ее мнению, местное общество всегда отличалось социальной активностью, способностью быстро схватывать новые идеи, и оно сможет возродиться – ему нужно только немного помочь:
"Перед войной, с восемьдесят пятого до девяностого года, когда была возможность получать кредиты, у нас был бум кооперации, в республике быстрыми темпами развивалось производство. На самом деле и сейчас люди готовы заниматься бизнесом, но до сих пор условия для предпринимательства были крайне неопределенными. Государство декларировало поддержку малого и среднего бизнеса, но на этом все и заканчивалось. И сегодня я знаю, что у людей есть проекты, они ждут, что будет государственная программа, будут выделяться средства на поддержку бизнеса. Но до сих пор нет денег на развитие предпринимательства, и его перспективы пока не просматриваются".
В общем-то, если верить сказанному, нет ничего непреодолимого в сложившейся ситуации, кроме разве что воли чиновника, который слишком привык регулировать по своему усмотрению все сферы жизнедеятельности человека, привык распределять блага и тем самым держать общество на коротком поводке.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
По мнению армянского политолога Гагика Авакяна, подобный оборот идей менее всего имеет отношение к социализму в современном понимании этого термина. Всеобщую левизну Авакян объясняет тем, что в югоосетинском обществе после двух десятилетий жизни в тяжелейших условиях появился устойчивый запрос на мифы о счастливой и справедливой жизни. Последние светлые воспоминания местных жителей – это жизнь в Советском Союзе, отсюда и пристрастие к прошлому.
"В силу объективных причин у южных осетин затянулся синдром военного времени, – говорит Гагик Авакян. – Поэтому для них система государственного распределения имеет большее значение, чем для других обществ. Сейчас жители республики хотят, чтобы эта система распределения сохранилась, но стала бы более справедливой, и называют это социализмом (но это явно не шведская модель), а некоторые и вовсе мечтают о Сталине, чтобы он всех воров расстрелял. Это состояние общества, загнанного внешними и внутренними причинами в болото безысходности. У людей есть простое желание, чтобы кто-то взял на себя ответственность за их будущее".
За двадцать лет конфликта и изоляции от внешнего мира здесь сложилось потребительское отношение человека к государству, правда, без особых претензий к качеству жизни. Служба в ополчении, работа в госучреждении давали мизерный доход. Люди привыкли к этой гарантированной государством бедности. Приспособились.
Правда, после 2008 года в обществе появился новый запрос и новый пакет требований к власти: честно поделить российскую помощь. Именно недовольство системой распределения послужило причиной конфликта между властью и обществом в 2011 году, требования качественного переформатирования отношений гражданина и государства сыграли гораздо меньшую роль.
Патернализм – явление временное, убеждена председатель Союза предпринимателей Южной Осетии Мария Дзигоева. По ее мнению, местное общество всегда отличалось социальной активностью, способностью быстро схватывать новые идеи, и оно сможет возродиться – ему нужно только немного помочь:
"Перед войной, с восемьдесят пятого до девяностого года, когда была возможность получать кредиты, у нас был бум кооперации, в республике быстрыми темпами развивалось производство. На самом деле и сейчас люди готовы заниматься бизнесом, но до сих пор условия для предпринимательства были крайне неопределенными. Государство декларировало поддержку малого и среднего бизнеса, но на этом все и заканчивалось. И сегодня я знаю, что у людей есть проекты, они ждут, что будет государственная программа, будут выделяться средства на поддержку бизнеса. Но до сих пор нет денег на развитие предпринимательства, и его перспективы пока не просматриваются".
В общем-то, если верить сказанному, нет ничего непреодолимого в сложившейся ситуации, кроме разве что воли чиновника, который слишком привык регулировать по своему усмотрению все сферы жизнедеятельности человека, привык распределять блага и тем самым держать общество на коротком поводке.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
