ПРАГА---На прошедшей неделе неожиданно закончилось противостояние лидера «Процветающей Армении» Гагика Царукяна и президента Армении Сержа Саргсяна. 5 марта на внеочередном съезде партии «Процветающая Армения» выступил ее лидер Гагик Царукян и заявил, что уходит с должности председателя партии. Судя по всему, политик-тяжеловес уходит из политики вообще. Гагик Царукян сделал выпад против президента, но в итоге согласился на мировую. Власть выиграла. Но проблемы в Армении как были, так и остались. Об уходе Царукяна из армянской политики мы поговорили с политологом, директором института «Кавказ» Александром Искандаряном.
Амина Умарова: Насколько значимым был уход Царукяна, руководителя крупной партии, человека, который долгие годы находился в армянской политике?
Александр Искандарян: Именно это событие не очень значимое, потому что оно является следствием тех событий, которые произошли несколько дней назад, когда стало понятно, что господин Царукян уходит из армянской политики. Формальный выход из партии произошел, но это событие не стало новостью для армянских наблюдателей. То, что произошло несколько дней назад, не очень хорошо для армянской внутриполитической жизни, потому что все-таки партия «Процветающая Армения» играла роль некоего заменителя оппозиции, некой силы, которая в парламенте если не противостоит Республиканской партии, то, во всяком случае, существует отдельно от нее. Но по крайней мере в перспективе можно было представить, что она будет некой альтернативой на следующих выборах. Партия «Процветающая Армения» в том виде, в каком она останется, не будет никаким противником и противовесом республиканцам. Если не называть это смертью оппозиции, то, во всяком случае, это было очень резкое ослабление оппозиционной части политического спектра армянского парламента и армянской политики вообще.
Амина Умарова: Еще несколько недель назад Царукян делал довольно смелые заявления по поводу стиля управления Сержа Саргсяна и его администрации. Как получилось, что он пошел на мировую? На какую мозоль ему могли наступить, что в его деятельности могла найти власть Армении? Какие подводные течения у этой мировой, которую заключили Гагик Царукян и Серж Саргсян?
Александр Искандарян: Ну, мозоль как раз понятная. Господин Царукян, наверное, прежде всего, бизнесмен, а потом – политик, и значительная мотивация того, что он делает, проистекает из логики бизнесмена. На господина Царукяна, как на бизнесмена, есть достаточно возможностей влиять со стороны президентского аппарата, и я думаю, что эта возможность его существования в качестве крупного бизнесмена была предметом давления и в этом поле происходили переговоры. Это ведь не в первый раз происходит в истории Армении. Совсем недавно, перед президентскими выборами, господин Царукян очень долго не мог решить, выставлять ему на президентские выборы свою кандидатуру или нет, и буквально в декабре 2012 года он отказался от выдвижения своей кандидатуры, и это тоже было результатом какой-то закулисной борьбы. В этой закулисной борьбе играло очень существенную роль то, что он человек, обладающий серьезными финансовыми ресурсами, и именно из них исходят его политические ресурсы.
Амина Умарова: Теперь Царукян выведен из политической игры. Расценивает ли власть это как свою победу, или это временная победа – проблемы-то остались?
Александр Искандарян: Я думаю, что власть, к сожалению, расценивает это как победу. Вы совершенно правы: проблемы остались не у власти, а у Армении, как у страны. Ситуация в Армении похожа на классическую, как это называют политологи, полуторапартийную систему. Систему, которая была с институционно-революционной партией в Мексике с 20-х годов до конца ХХ века, систему, которая была и отчасти есть в либерально-демократической партии Японии, т.е. есть такие системы по миру, они есть кое-где и на постсоветском пространстве. При этой системе формально существует многопартийная система, оппозиционные партии присутствуют в парламенте, и это в Армении, конечно же, останется, но одна партия – в данном случае Республиканская – имеет возможность осуществлять властные функции вне коалиции с кем бы то ни было. Это, наверное, комфортная ситуация для республиканцев. Однако это не очень благополучная ситуация для развития политической системы. Фактически получается, что формально все армянские сколько-нибудь серьезные политические партии имеют возможность выступать в парламенте, в прессе, есть свобода слова, они имеют право и возможность устраивать в парламенте любого типа информационные вбросы, но реально влиять на политику они не смогут. Вот это не очень благополучная ситуация.
Амина Умарова: Теперь логичный вопрос: как будет позиционировать себя «Процветающая Армения» – как одна из властных или оппозиционных партий?
Александр Искандарян: Знаете, я отвечу вам парадоксальным образом: а какая разница? Это зависит от республиканцев. Если будет принято решение о том, чтобы уступить ей какие-нибудь функции во власти, то будет так. Я думаю, вряд ли республиканцы этого захотят. Если они не захотят, то эта партия будет позиционировать себя как-то между – не в оппозиции, но в то же время и не во власти. Если говорить серьезно, то это все малоинтересно. Дело в том, что она перестала быть серьезной партией, влияющей на ситуацию, и в каком политическом поле она себя обозначает, не имеет большого значения.
Амина Умарова: Видите ли вы в нынешней сложившейся ситуации в Армении предпосылки для «цветной революции»?
Александр Искандарян: В Армении нет никаких предпосылок для революций. Доказательством тому является весь этот последний период, ведь то, что случилось сейчас, появилось не в безвоздушном пространстве. Республиканцы за последние два года выиграли все политические площадки. Они выиграли президентские и парламентские выборы, выборы в мэрию Еревана, они выиграли почти во всех выборах на локальных уровнях. После всех этих выборов никаких «цветных революций» не произошло именно потому, что не существует серьезной политической силы, которая могла бы организовать что-то подобное. Любой такого рода переворот – революция, электоральная победа – это технология, для этого нужны финансовые, организационные, людские ресурсы, медиа-ресурсы и т.д.
Амина Умарова: Они все были у Царукяна?
Александр Искандарян: Отчасти. Их не было ни у кого другого, кроме Царукяна. Как оказалось, для Царукяна их было недостаточно, но ни у кого другого не было точно. Теперь нет и тут тоже. Соответственно, нет такой политической силы, которая сможет сделать то, о чем вы спрашиваете, поэтому ответом на эту ситуацию будет уход электората в апатию. Ближе к выборам – посмотрим. На сегодняшний день нет никаких оснований полагать, что возможны сколько-нибудь серьезные акции.
Амина Умарова: Как говорят эксперты, ожидается конституционная реформа в Армении. Это произойдет раньше, чем выборы?
Александр Искандарян: Она возможна. Я не знаю – раньше или одновременно с выборами или когда-либо еще, но возможна.
Амина Умарова: По словам экспертов, ситуация во многом зависит от того, насколько качественно пройдет конституционная реформа, которая поможет Саргсяну, уходя с поста президента, так или иначе, оставаться у власти. Будет ли Саргсян пытаться искать преемника, чтобы самому как-то остаться во власти?
Александр Искандарян: Я с этими экспертами не совсем согласен. Речь идет не о том, как пройдет реформа. Все возможности провести реформу так, как нужно власти, у нее есть, особенно теперь. В общем, создать нечто похожее на консенсус нет никаких проблем, как и провести любую реформу. Проблема в том,что эта реформа – про перевод центра принятия решений из президентского дворца в парламент. Так как власть не сомневается в том, что у нее не будет проблемы избирать большинство в парламенте, то республиканцы смогут владеть парламентом чуть ли не вечно. А если так, то полномочия президента понижаются, этот пост становится гораздо менее важным, и после этого можно править страной из Республиканской партии, т.е. обладая большинством. Власть становится менее персонифицирована, т.е. тут дело не в кресле конкретного человека, но она становится пролонгирующей саму себя. Так вот проблема не в том, что это будет хорошо проведенная реформа, а в том, что будет создана форма, которая вообще-то неплохая (парламентские формы правления работают очень часто, по крайней мере в Европе, лучше президентских), но для того, чтобы это так было, эту форму нужно наполнить содержанием – нужны сильные политические партии, а их нет. Если это будет опять группировка, состоящая только из республиканцев и слабых партий вокруг, то тогда это и будет так продолжать работать, и Серж Саргсян или завтра кто-то другой будет осуществлять властные функции из кабинетов руководства Республиканской партии. Если же будет создана другая сильная политическая партия, то тогда в рамках этой конституционной реформы может начать действовать новая политическая система. Но в постсоветском пространстве пока еще это никому не удавалось. Такого рода реформы провели и молдаване, и грузины, и отчасти украинцы, и нигде пока не получается по-хорошему. Нужны серьезные, сильные политические партии, а это несколько более сложно сделать, чем просто провести конституционную реформу.
Амина Умарова: В действиях президента Армении Сержа Саргсяна прослеживается модель кремлевского управления – имею в виду избавление от политических оппонентов. Есть ли у него российские советники?
Александр Искандарян: Это ложное впечатление. У Сержа Саргсяна есть советники, как у любого президента. Вообще, говоря о Серже Саргсяне как о политике, мы имеем в виду отнюдь не одну личность, а некую группу – центр принятия политических решений в Армении. Армения, конечно, не Голландия или Швейцария, но она не Туркмения, не Азербайджан и не Россия, и Серж Саргсян является очень серьезной и существенной, но только частью политической системы. Иначе никаких реформ не было бы, и он просто бы избирался на третий, четвертый срок, как это делается почти на всем постсоветском пространстве. Соответственно, речь тут идет не о советниках, а о том, что структуры на самом деле очень непохожие. Никакого Царукяна в России и ничего похожего давным-давно нет. Никаких оппозиционных партий в Госдуме России нет. Армянские оппозиционеры сидят либо в тюрьме, либо за границей, либо у себя в квартирах. Той возможности влиять на политические дискурсы, которые имеют армянские политики, в России нет. На митингах, которые собираются в России, выступают журналисты, поэты, писатели и художники, потому что политиков такого ранга, как армянские оппозиционеры, в России нет. Это все-таки разные политические системы, и то, что происходит в Армении, – это довольно грустно, но это довольно грустно в сравнении с армянской политической историей. Все-таки в Армении сохраняются политические партии – они есть в парламенте, есть политические дискурсы, есть возможность для строительства политической борьбы, и этими возможностями пока некому воспользоваться.
