ЦХИНВАЛИ---О ходе работ по восстановлению жилья в Южной Осетии можно судить по отдельным примерам. Почти три года жители цхинвальского дома по ул. Маяковского, 1, живут в постоянном страхе за свою жизнь. В августе 2008 года в их девятиэтажный дом попал мощный снаряд. Сейчас на месте пятого, шестого и седьмого этажей зияет огромная дыра.
В некогда густонаселенном доме после августа 2008 года осталось только несколько квартир, в которых все еще живут люди. Этот дом был построен для работников текстильной фабрики, которая в постсоветское время закрылась. После августовской войны на дом страшно смотреть, кажется, что из него выломали огромный кусок и оставили стоять с обнаженными внутренностями. В оголившихся после попадания снарядов проемах на месте бывших квартир видны только уцелевшие водопроводные трубы и кое-как цепляющиеся за них кухонные мойки. Искореженные бетонные блоки на уровне шестого этажа держатся на последнем издыхании, вызывая сомнения в устойчивости верхней части здания.
После войны, как рассказывают жители, в доме побывало множество комиссий, но толку от этих визитов не было никакого. Квартира Земы Алборовой оказалась в числе пострадавших от попадания снаряда. Сейчас женщина снимает жилье в соседней девятиэтажке.
Говорит Зема: «Приходили уже раз 50 разные комиссии. И осетины были, и русские. А недавно мэр города пообещал мне, что к восстановлению дома приступят в мае. А уже июнь. И вот скажите, куда мне деться? А таких, как я, здесь много. И они все с детьми. Мне некуда идти».
Зема перечисляет внушительный список инстанций, пороги которых она обивала. Так же объемен и список обещаний, полученных от чиновников. Одно из последних – выделить ей квартиру в микрорайоне «Солнечный». А пока Зема со своими внуками со страхом ждет 15-го июня: в этот день ей придется освободить съемную квартиру.
Оксана Остаева тоже мать одиночка, воспитывает двоих детей. До середины 2009 года была сотрудницей Министерства обороны, во время августовской войны, рискуя жизнью, работала в санчасти. Оксана говорит, что каждую ночь ложится спать, испытывая страх за детей - семья ютится на первом этаже аварийного дома.
«В те ночи, когда сильный ветер или дождь, я лежу в пижаме или в одежде на случай, если вдруг что-то упадет, чтобы выбежать с детьми на улицу, если успею. Я хочу, чтобы со мной пожил кто-нибудь из правительства, чтобы они узнали, что я переживаю здесь в дождливую или ветреную погоду. Здесь невозможно жить. Люди заселили квартиры только до третьего этажа, а выше уже начинаются развалины».
В Госкомитете по восстановлению республики от комментариев по данному вопросу отказались, но в неофициальной беседе мне сказали, что средств на восстановление этого дома нет.
Выходит, никто не знает, когда девятиэтажка дождется хоть какого-то внимания со стороны чиновников, ответственных за восстановительные работы. Сколько времени аварийный дом способен простоять, открытый всем стихиям? У жителей и без этих вопросов хватает проблем. Например, вода из крана идет, в лучшем случае, раз в месяц. Люди пользуются колодцем, вырытым во дворе. Но на такие мелочи никто уже не обращает внимания. Главный вопрос – как выжить в таких условиях?
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
В некогда густонаселенном доме после августа 2008 года осталось только несколько квартир, в которых все еще живут люди. Этот дом был построен для работников текстильной фабрики, которая в постсоветское время закрылась. После августовской войны на дом страшно смотреть, кажется, что из него выломали огромный кусок и оставили стоять с обнаженными внутренностями. В оголившихся после попадания снарядов проемах на месте бывших квартир видны только уцелевшие водопроводные трубы и кое-как цепляющиеся за них кухонные мойки. Искореженные бетонные блоки на уровне шестого этажа держатся на последнем издыхании, вызывая сомнения в устойчивости верхней части здания.
После войны, как рассказывают жители, в доме побывало множество комиссий, но толку от этих визитов не было никакого. Квартира Земы Алборовой оказалась в числе пострадавших от попадания снаряда. Сейчас женщина снимает жилье в соседней девятиэтажке.
Говорит Зема: «Приходили уже раз 50 разные комиссии. И осетины были, и русские. А недавно мэр города пообещал мне, что к восстановлению дома приступят в мае. А уже июнь. И вот скажите, куда мне деться? А таких, как я, здесь много. И они все с детьми. Мне некуда идти».
Слушать
Зема перечисляет внушительный список инстанций, пороги которых она обивала. Так же объемен и список обещаний, полученных от чиновников. Одно из последних – выделить ей квартиру в микрорайоне «Солнечный». А пока Зема со своими внуками со страхом ждет 15-го июня: в этот день ей придется освободить съемную квартиру.
Оксана Остаева тоже мать одиночка, воспитывает двоих детей. До середины 2009 года была сотрудницей Министерства обороны, во время августовской войны, рискуя жизнью, работала в санчасти. Оксана говорит, что каждую ночь ложится спать, испытывая страх за детей - семья ютится на первом этаже аварийного дома.
«В те ночи, когда сильный ветер или дождь, я лежу в пижаме или в одежде на случай, если вдруг что-то упадет, чтобы выбежать с детьми на улицу, если успею. Я хочу, чтобы со мной пожил кто-нибудь из правительства, чтобы они узнали, что я переживаю здесь в дождливую или ветреную погоду. Здесь невозможно жить. Люди заселили квартиры только до третьего этажа, а выше уже начинаются развалины».
В Госкомитете по восстановлению республики от комментариев по данному вопросу отказались, но в неофициальной беседе мне сказали, что средств на восстановление этого дома нет.
Выходит, никто не знает, когда девятиэтажка дождется хоть какого-то внимания со стороны чиновников, ответственных за восстановительные работы. Сколько времени аварийный дом способен простоять, открытый всем стихиям? У жителей и без этих вопросов хватает проблем. Например, вода из крана идет, в лучшем случае, раз в месяц. Люди пользуются колодцем, вырытым во дворе. Но на такие мелочи никто уже не обращает внимания. Главный вопрос – как выжить в таких условиях?
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
