– Абхазским языком владеют не все этнические абхазы, не говоря уже о гражданах других национальностей. Как вы думаете, чего не было сделано за последние двадцать лет, чтобы изменить ситуацию?
Руслан Джопуа: Практически ничего не было сделано. Только приняли законы, которые, как и все, в нашей стране не работает. Я считаю, что нужен один энтузиаст, который сделает изучение абхазского языка для всех обязательным, потому что те люди, которые сидят в фондах, они сами язык знают хорошо, и им плевать на то, какие трудности испытывают те – даже абхазы, – которым трудно все это произносить. Я со своими детьми с рождения говорю только по-абхазски, только благодаря им сам выучил, насколько мог. Мучал Фазиля Искандера, Дениса Чачхалия, когда чего-то не знал, говорил дочке: «Ты подожди». Звонил к ним, узнавал. Самые гигантские трудности я испытывал из-за этого. Почему? Потому что все наши деятели культуры не могут сделать нормальную одну программу для плохо говорящих, адаптированные книжки, как в России.
Диана Дбар, доцент АГУ: Был принят закон, который, казалось бы, должен был способствовать тому, чтобы язык заработал. Но этого, к сожалению, не случилось. Меня, конечно, как абхазку, очень беспокоит то обстоятельство, что наш язык все меньше и меньше звучит в нашей столице, учреждениях. И у меня возникают самые пессимистические настроения в отношении перспектив развития нашего языка, если мы пойдем таким путем. Я думаю, что если будет сильная воля, то можно сохранить и продолжить развивать наш, один из самых древних языков. Может быть, он очень сложный, но мы не имеем права, пройдя такую большую историю, потерять его.
Владимир Митрофанович: Руководство ничего не может сделать, если народ не поддерживает.
Александра: Я сама не говорю и, в принципе, можно сказать, что я позор нашей нации. Иногда, когда посмотришь какие-нибудь интервью, когда махаджиры из Турции говорят чисто на абхазском языке, тебе становится реально стыдно. Потому что ты живешь в Абхазии, вырос тут и не знаешь своего языка. Я считаю, что изучение языка должно быть с самого раннего детства, потому что процесс был бы не таким трудоемким, если бы все в семье для начала говорили бы на родном языке. В последствии дети бы стали поступать чаще в абхазские школы, а не в русские.
– Почему вы не знаете абхазский язык?
Александра: У меня мама родилась не в Абхазии, и она не говорит на абхазском языке. Папа – он говорит, но с нами, так получается, что мы в семье не разговаривали на абхазском языке, не с кем было. Так получилось, что мы с братом вообще не знаем абхазский язык, ну, понимание языка присутствует, но говорить – мы не говорим.
Милана Гарцкия: Я разговариваю на абхазском, но обидно, когда дети не понимают. Я работаю в рекламной фирме, приходят в основном взрослые, пожилые люди говорят на абхазском. А когда отвечаешь молодежи, некоторые абхазы совершенно не понимают, жаль, конечно. Я считаю, что надо больше внимания уделять родному языку. Правительство должно заниматься, больше внедрять в школах родные языки. Даже русские стараются больше выучить, больше знать. Не забывайте свой родной язык.
– Как вы думаете, можно изменить ситуацию с абхазским языком?
Милана Гарцкия: Все можно при большом желании. Я жду ребенка, с мужем мы разговариваем на абхазском и ребенка будем обучать. Все силы приложу, очень постараюсь, чтобы так и было.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
