ТБИЛИСИ---Жители Никози 76-летняя Лейла и ее муж Коля – персонажи особые. Их снимал на камеру владыка, Лейла рассказывала и показывала, как спасалась от 58-й российской армии, прячась в течение 24 часов в сундуке. Зрители всегда смеются, потому что это действительно очень забавные кадры. Они бывшие танцоры знаменитого ансамбля Сухишвили-Рамишвили. Таких наверняка очень любили бы кинематографисты. Всматриваться в Лейлу – всматриваться в настоящую Грузию.
Их дом почти что примыкает к небольшому дому для паствы в самой епархии. В течение 14 лет они ни разу не заходили в церковь.
- Так, Лейла присылала нам что-то – спечет, приготовит, а в церковь не ходила, - улыбается владыка. - Теперь ее отсюда не выгонишь. Война помогла.
Ингуш, солдат российской армии, помогал ей навестить дом дочки в Нижнем Никози, корову посмотреть, есть ли, нет... Она ему говорила, что если нас увидят другие солдаты, скажи им, что я твоя пленная (чтобы ни она, ни он не пострадали).
- Я им всем говорила «сынок», – рассказывала Лейла. – Ведь если так говорить, они, может, и не убьют. Нет, так не грубили. «Не бойся, бабушка, у нас нет приказа убивать. Вот если будет…» А дочка как меня потом увидела… Я вся такая стала маленькая…
Лейла им давала воду. Помогала, чем могла.
- Я очень сержусь на тех, кто начал войну. Бедные люди и с одной, и с другой стороны никакой войны не хотят. Но кто нас спрашивает? Двенадцать человек взяли в плен, хотели там обменять на кого-то, среди них был мой муж. Когда осетины везли их в Цхинвали, по дороге им встретился полковник, который не дал возможности увезти их («Где держать будете? Чем кормить?»). Привезли обратно, поместили в один из домов, поставили охранников. Обращались с ними хорошо. Я искала своего мужа, пришла в то место, где их держали, и попросила охранника отпустить его. Сказала, что уведу его на какое-то время и приведу потом обратно. Его отпустили на час. Он пришел домой, переоделся, и я опять отвела его к ним. Я боялась, что если не верну, меня тоже арестуют. А через неделю всех отпустили.
В сентябре владыка их, после почти 40 лет совместной жизни, привел к венчанию. Есть у него очень смешные и уникальные кадры церковной свадьбы, в лучших традициях интонации грузинских короткометражек, но только документальные.
- А ты видела, как я танцую там? - спрашивает Лейла. Ей нравится быть киногероиней, хоть и смущается.
Она с успехом танцевала весной на Пасху. После праздничной Пасхальной службы, когда собрались в Никози многочисленные гости, был во дворе у церкви накрыт стол, и, как обычно происходит в Воскресение Христово в Никози, молодые парни и девушки, дети и старики танцевали грузинские танцы, пели народные песни, весело и светло, в 1 км от Цхинвали, до чьих корпусов рукой подать.
Снимаю как-то Лейлу на камеру...
- Вот в таком плохом платье не снимай меня. А хорошего платья нету, ничего нету. Трудно нам. Не так, как во время войны, конечно... Когда война была, такой день и такой час вспомнить не могу – ужас был. Дай Бог, чтобы не повторилось. Сейчас ходим туда-сюда, делаем, что надо – в огород пойдем, там соберем что-то: яблоки, груши... Живем только на пенсию, наш дом, который был поврежден во время войны, еще не отремонтирован, нет никакого дохода. Фрукты стало трудно продавать. Так и живем. А что делать, если нет другого выхода? Столько людей, молодежи погибло, люди не могут на могилы близких своих пойти... Сколько беженцев. Мой брат с семьей, другие родственники – все в коттеджах живут. Очень скучают по своим домам...
Эх, хорошо, что все мои близкие дома, живы-здоровы. После стольких бед люди вернулись в деревню, но все равно живем в страхе. Боимся очень повторения войны, она только горе и нищету людям приносит. Сейчас больше нищеты, чем раньше. Нет воды, поэтому не можем выйти на поля и обработать их.
- Что главное хотелось бы изменить в сегодняшней жизни?
- Хотелось бы жить в нормальных условиях. Отсюда никуда не хочу уезжать. Как я могу уехать сейчас? Во время войны не уехала. Когда-то ведь должно закончиться это. 10 лет уже мы в таком состоянии, никак не настает мирное время. Не хочу думать о войне и несчастьях, о мире хочу...
- Значит, надежда есть?
- Нельзя оставаться без надежды. Он же как мертвец, человек без надежды. У меня впервые появилась надежда, когда Патриарх тогда в августе к нам в деревню приехал. Показалось, будто все закончилось. Верю, что Господь защитит нас и не бросит на произвол судьбы.
Дальше Лейла строго-настрого мне приказывает:
- Без меня не уезжай. Предупреди. Ты когда отсюда домой поедешь, яблоки бери. Да-да, правда говорю, обязательно приду, дам.
Вкуснее этих яблок и дороже их я мало что пробовала...
Их дом почти что примыкает к небольшому дому для паствы в самой епархии. В течение 14 лет они ни разу не заходили в церковь.
- Так, Лейла присылала нам что-то – спечет, приготовит, а в церковь не ходила, - улыбается владыка. - Теперь ее отсюда не выгонишь. Война помогла.
Ингуш, солдат российской армии, помогал ей навестить дом дочки в Нижнем Никози, корову посмотреть, есть ли, нет... Она ему говорила, что если нас увидят другие солдаты, скажи им, что я твоя пленная (чтобы ни она, ни он не пострадали).
- Я им всем говорила «сынок», – рассказывала Лейла. – Ведь если так говорить, они, может, и не убьют. Нет, так не грубили. «Не бойся, бабушка, у нас нет приказа убивать. Вот если будет…» А дочка как меня потом увидела… Я вся такая стала маленькая…
Лейла им давала воду. Помогала, чем могла.
- Я очень сержусь на тех, кто начал войну. Бедные люди и с одной, и с другой стороны никакой войны не хотят. Но кто нас спрашивает? Двенадцать человек взяли в плен, хотели там обменять на кого-то, среди них был мой муж. Когда осетины везли их в Цхинвали, по дороге им встретился полковник, который не дал возможности увезти их («Где держать будете? Чем кормить?»). Привезли обратно, поместили в один из домов, поставили охранников. Обращались с ними хорошо. Я искала своего мужа, пришла в то место, где их держали, и попросила охранника отпустить его. Сказала, что уведу его на какое-то время и приведу потом обратно. Его отпустили на час. Он пришел домой, переоделся, и я опять отвела его к ним. Я боялась, что если не верну, меня тоже арестуют. А через неделю всех отпустили.
В сентябре владыка их, после почти 40 лет совместной жизни, привел к венчанию. Есть у него очень смешные и уникальные кадры церковной свадьбы, в лучших традициях интонации грузинских короткометражек, но только документальные.
- А ты видела, как я танцую там? - спрашивает Лейла. Ей нравится быть киногероиней, хоть и смущается.
Она с успехом танцевала весной на Пасху. После праздничной Пасхальной службы, когда собрались в Никози многочисленные гости, был во дворе у церкви накрыт стол, и, как обычно происходит в Воскресение Христово в Никози, молодые парни и девушки, дети и старики танцевали грузинские танцы, пели народные песни, весело и светло, в 1 км от Цхинвали, до чьих корпусов рукой подать.
Снимаю как-то Лейлу на камеру...
- Вот в таком плохом платье не снимай меня. А хорошего платья нету, ничего нету. Трудно нам. Не так, как во время войны, конечно... Когда война была, такой день и такой час вспомнить не могу – ужас был. Дай Бог, чтобы не повторилось. Сейчас ходим туда-сюда, делаем, что надо – в огород пойдем, там соберем что-то: яблоки, груши... Живем только на пенсию, наш дом, который был поврежден во время войны, еще не отремонтирован, нет никакого дохода. Фрукты стало трудно продавать. Так и живем. А что делать, если нет другого выхода? Столько людей, молодежи погибло, люди не могут на могилы близких своих пойти... Сколько беженцев. Мой брат с семьей, другие родственники – все в коттеджах живут. Очень скучают по своим домам...
Эх, хорошо, что все мои близкие дома, живы-здоровы. После стольких бед люди вернулись в деревню, но все равно живем в страхе. Боимся очень повторения войны, она только горе и нищету людям приносит. Сейчас больше нищеты, чем раньше. Нет воды, поэтому не можем выйти на поля и обработать их.
- Что главное хотелось бы изменить в сегодняшней жизни?
- Хотелось бы жить в нормальных условиях. Отсюда никуда не хочу уезжать. Как я могу уехать сейчас? Во время войны не уехала. Когда-то ведь должно закончиться это. 10 лет уже мы в таком состоянии, никак не настает мирное время. Не хочу думать о войне и несчастьях, о мире хочу...
- Значит, надежда есть?
- Нельзя оставаться без надежды. Он же как мертвец, человек без надежды. У меня впервые появилась надежда, когда Патриарх тогда в августе к нам в деревню приехал. Показалось, будто все закончилось. Верю, что Господь защитит нас и не бросит на произвол судьбы.
Дальше Лейла строго-настрого мне приказывает:
- Без меня не уезжай. Предупреди. Ты когда отсюда домой поедешь, яблоки бери. Да-да, правда говорю, обязательно приду, дам.
Вкуснее этих яблок и дороже их я мало что пробовала...
