МОСКВА---Розыск без вести пропавших в Чечне в течение многих лет фактически не велся; правоохранительные органы фактически обеспечивали защиту преступникам, закрывая множество дел по формальным основаниям. На прошлой неделе было решено создать специальный орган под руководством главы Следственного комитета, целью которого станет ведение этой категории дел. Рассказывает член правления правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов.
Александр Черкасов: Прошедшая неделя прошла под знаком новостей со следственных фронтов. Сообщили было о раскрытии убийства Натальи Эстемировой; потом это сообщение не подтвердилось. Был создан новый отдел по расследованию похищений людей в Чечне. И вот последняя новость: следственный комитет предлагает для лучшей работы и лучшего раскрытия преступлений снять у всех на Северном Кавказе отпечатки пальцев и сменить все номера машин. Наверно, это было бы полезно. Только я совсем не понимаю, как это могло бы повысить раскрываемость тех преступлений, о которых шла речь на прошлой неделе.
Взять похищение людей. Большая их часть была совершена за первые годы второй чеченской войны. До трех тысяч человек были похищены и исчезли. И что теперь может сделать прокуратура? Что может сделать следственный комитет, который принял теперь на себя функции следствия? Я не понимаю. Дело в том, что проблема здесь в самом начале следствия. В первых месяцах, когда вместо каких-то действий, вместо того, чтобы искать виновных, вместо того, чтобы искать пропавших, заводили дела и тут же их клали в стол. А если все же дела удавалось как-то расследовать, они потом отвергались военной прокуратурой. По многим таким делам, по десяткам таких дел вынесено решение в Страсбурге.
Десять лет исполнится делу Ильянова, Табжанова, Изнаурова, троих грозненских подростков, которых Псковский ОМОНовцы задержали в июне 2000 года и передали потом в 8-ую бригаду внутренних войск. И что же? Военная прокуратура не приняла к производству результаты работы прокуратуры территориальной. Дело решено только в Страсбурге.
На днях будет годовщина того, как целый отряд, сдавшийся в районе села Мартан-Чу, потом по большей части изчез. И совсем недавно было вынесено решение по одному из таких изчезнувших. Но здесь в России никакого продвижения вот по этим делам. Неужели дактилоскопирование всего Кавказа как-то пополнит пустые досье, позволит найти виновных, тех, кто совершив преступление, уехал адлеко за пределы Чечни.
Или же другой сюжет. Похищения, совершаемые в последние недели и месяцы. Да, там продолжают похищать людей. Сводная мобильная группа российских правозащитников, работающая с ноября в Чечне, занимается шестью такими делами. Неужели, если пойти к высокому местному начальству и поголовно всех дактилоскопировать, тут же сводная мобильная группа, а вместе с тем и прокуратура и следственный комитет, получат содействие в расследовании преступлений, которые предположительно совершены именно местными силовиками, подчиняющимися местной власти.
Проблема здесь в другом. В том, что за десять лет на Кавказе сложилась система организаванной безнаказанности. И никакие формальные действия, никакие смены документов ее не сломают. А, к сожалению, единственное сообщение, которое нас могло бы на прошлой неделе порадовать, сообщение о том, что убийство Натальи Эстемировой раскрыто, в конце концов оказалось информационным шумом. А в чем то может быть это и хорошо. Потому что в тех случаях, когда следственные органы отчитывались о раскрытии преступлений, нередко преступниками были назначены либо уже убитые боевики, либо кто был арестован и под пытками был готов признаться в чем угодно.
Александр Черкасов: Прошедшая неделя прошла под знаком новостей со следственных фронтов. Сообщили было о раскрытии убийства Натальи Эстемировой; потом это сообщение не подтвердилось. Был создан новый отдел по расследованию похищений людей в Чечне. И вот последняя новость: следственный комитет предлагает для лучшей работы и лучшего раскрытия преступлений снять у всех на Северном Кавказе отпечатки пальцев и сменить все номера машин. Наверно, это было бы полезно. Только я совсем не понимаю, как это могло бы повысить раскрываемость тех преступлений, о которых шла речь на прошлой неделе.
Взять похищение людей. Большая их часть была совершена за первые годы второй чеченской войны. До трех тысяч человек были похищены и исчезли. И что теперь может сделать прокуратура? Что может сделать следственный комитет, который принял теперь на себя функции следствия? Я не понимаю. Дело в том, что проблема здесь в самом начале следствия. В первых месяцах, когда вместо каких-то действий, вместо того, чтобы искать виновных, вместо того, чтобы искать пропавших, заводили дела и тут же их клали в стол. А если все же дела удавалось как-то расследовать, они потом отвергались военной прокуратурой. По многим таким делам, по десяткам таких дел вынесено решение в Страсбурге.
Десять лет исполнится делу Ильянова, Табжанова, Изнаурова, троих грозненских подростков, которых Псковский ОМОНовцы задержали в июне 2000 года и передали потом в 8-ую бригаду внутренних войск. И что же? Военная прокуратура не приняла к производству результаты работы прокуратуры территориальной. Дело решено только в Страсбурге.
На днях будет годовщина того, как целый отряд, сдавшийся в районе села Мартан-Чу, потом по большей части изчез. И совсем недавно было вынесено решение по одному из таких изчезнувших. Но здесь в России никакого продвижения вот по этим делам. Неужели дактилоскопирование всего Кавказа как-то пополнит пустые досье, позволит найти виновных, тех, кто совершив преступление, уехал адлеко за пределы Чечни.
Или же другой сюжет. Похищения, совершаемые в последние недели и месяцы. Да, там продолжают похищать людей. Сводная мобильная группа российских правозащитников, работающая с ноября в Чечне, занимается шестью такими делами. Неужели, если пойти к высокому местному начальству и поголовно всех дактилоскопировать, тут же сводная мобильная группа, а вместе с тем и прокуратура и следственный комитет, получат содействие в расследовании преступлений, которые предположительно совершены именно местными силовиками, подчиняющимися местной власти.
Проблема здесь в другом. В том, что за десять лет на Кавказе сложилась система организаванной безнаказанности. И никакие формальные действия, никакие смены документов ее не сломают. А, к сожалению, единственное сообщение, которое нас могло бы на прошлой неделе порадовать, сообщение о том, что убийство Натальи Эстемировой раскрыто, в конце концов оказалось информационным шумом. А в чем то может быть это и хорошо. Потому что в тех случаях, когда следственные органы отчитывались о раскрытии преступлений, нередко преступниками были назначены либо уже убитые боевики, либо кто был арестован и под пытками был готов признаться в чем угодно.
