ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ---12 марта 2010 года в Абхазии побывала делегация Европейского Союза во главе со специальным представителем этой организации на Южном Кавказе известным шведским дипломатом Питером Семнеби. И хотя визиты представителей «объединенной Европы» в Сухуми – не такая уж редкая вещь, значение мартовского визита спецпредставителя ЕС не следует недооценивать.
Во-первых, политические контакты абхазского руководства и ЕС позволяют нам четко противопоставить две дипломатические линии, Сухуми и Цхинвали. Если Абхазия стремится к диверсифицированной внешней политике (по крайней мере, декларирует необходимость такого курса), то югоосетинским властям достаточно одного лишь российского признания. Легитимация новой государственности Западе в целом и в Европе в частности является для абхазских властей важным приоритетом, но не относится к таковым в Южной Осетии. В этом плане показательны слова нового главы абхазского правительства (в недавнем прошлом - министра иностранных дел и архитектора внешней политики республики) Сергей Шамбы: «Мы сделаем все, чтобы в Европе поняли, что Абхазия – надежный и соответствующий европейским стандартам партнер и сосед».
Во-вторых, европейские дипломаты, чем дальше, тем больше рассматривают абхазский и югоосетинский случаи не через запятую, а как два принципиально разных проявления этнополитического самоопределения на Южном Кавказе. При этом за Абхазией в отличие от Южной Осетии признается определенный потенциал в создании собственной государственности. Этот европейский подход пока еще четко не формализован и не вербализирован. Однако в кулуарах представители дипломатических кругов стран ЕС зачастую высказываются именно в таком духе. С Абхазией Европа готова выстраивать отношения поверх нерешенных статусных проблем. Этот принцип был озвучен Питером Семнеби в ходе его сухумского визита: «Наша политика не может состоять только из непризнания, поскольку она не даст никаких результатов и будет контрпродуктивной». Это предполагает выход ЕС за рамки формата одних лишь женевских консультаций.
Однако для того, чтобы партнерство ЕС с Абхазией значительно продвинулось и достигло хотя бы параметров отношений между Европой и Нагорным Карабахом (у которого есть свои представительства в Вене и в Париже) Сухуми нужно многое предпринять. И не только на уровне политических деклараций о желательности многовекторной политики. Ведь чтобы ни говорили европейские дипломаты о ценностях свободы и демократии, их не в последнюю очередь интересует зрелость формирующейся абхазской государственности, ее внутренняя состоятельность. А с этим как раз есть серьезные проблемы. Значительные трудности создает этноцентричная модель власти: эксклюзивное право абхазов на занятие президентского поста, недостаточное представительство в органах управления армян, русских, мегрелов. Притом, что Абхазия - не Нагорный Карабах, и у «титульного этноса» здесь нет преимущества в 90 с лишним процентов. Многие годы работавшая схема «абхазы занимаются политикой, а армяне (численность которых почти равна численности абхазов) торгуют» не может существовать вечно. Рано или поздно торговля и любой вид другого бизнеса дает известные выгоды, которые их приобретатели конвертируют в политическое влияние.
А потому, как бы кто ни относился к Грузии и ее «территориальной целостности» рейтинг Абхазии на Западе будет расти только тогда, когда эта республика станет внутренне более близкой европейским стандартам. А это значит только одно. Упоение от победы над Тбилиси должно уступить место более адекватным моделям национального строительства, повышению качества управления и внутренней политики в целом. Только в этом случае многие подходы европейских дипломатов, которые сегодня проговариваются в кулуарах, могут вылиться в практические действия.
Во-первых, политические контакты абхазского руководства и ЕС позволяют нам четко противопоставить две дипломатические линии, Сухуми и Цхинвали. Если Абхазия стремится к диверсифицированной внешней политике (по крайней мере, декларирует необходимость такого курса), то югоосетинским властям достаточно одного лишь российского признания. Легитимация новой государственности Западе в целом и в Европе в частности является для абхазских властей важным приоритетом, но не относится к таковым в Южной Осетии. В этом плане показательны слова нового главы абхазского правительства (в недавнем прошлом - министра иностранных дел и архитектора внешней политики республики) Сергей Шамбы: «Мы сделаем все, чтобы в Европе поняли, что Абхазия – надежный и соответствующий европейским стандартам партнер и сосед».
Во-вторых, европейские дипломаты, чем дальше, тем больше рассматривают абхазский и югоосетинский случаи не через запятую, а как два принципиально разных проявления этнополитического самоопределения на Южном Кавказе. При этом за Абхазией в отличие от Южной Осетии признается определенный потенциал в создании собственной государственности. Этот европейский подход пока еще четко не формализован и не вербализирован. Однако в кулуарах представители дипломатических кругов стран ЕС зачастую высказываются именно в таком духе. С Абхазией Европа готова выстраивать отношения поверх нерешенных статусных проблем. Этот принцип был озвучен Питером Семнеби в ходе его сухумского визита: «Наша политика не может состоять только из непризнания, поскольку она не даст никаких результатов и будет контрпродуктивной». Это предполагает выход ЕС за рамки формата одних лишь женевских консультаций.
Однако для того, чтобы партнерство ЕС с Абхазией значительно продвинулось и достигло хотя бы параметров отношений между Европой и Нагорным Карабахом (у которого есть свои представительства в Вене и в Париже) Сухуми нужно многое предпринять. И не только на уровне политических деклараций о желательности многовекторной политики. Ведь чтобы ни говорили европейские дипломаты о ценностях свободы и демократии, их не в последнюю очередь интересует зрелость формирующейся абхазской государственности, ее внутренняя состоятельность. А с этим как раз есть серьезные проблемы. Значительные трудности создает этноцентричная модель власти: эксклюзивное право абхазов на занятие президентского поста, недостаточное представительство в органах управления армян, русских, мегрелов. Притом, что Абхазия - не Нагорный Карабах, и у «титульного этноса» здесь нет преимущества в 90 с лишним процентов. Многие годы работавшая схема «абхазы занимаются политикой, а армяне (численность которых почти равна численности абхазов) торгуют» не может существовать вечно. Рано или поздно торговля и любой вид другого бизнеса дает известные выгоды, которые их приобретатели конвертируют в политическое влияние.
А потому, как бы кто ни относился к Грузии и ее «территориальной целостности» рейтинг Абхазии на Западе будет расти только тогда, когда эта республика станет внутренне более близкой европейским стандартам. А это значит только одно. Упоение от победы над Тбилиси должно уступить место более адекватным моделям национального строительства, повышению качества управления и внутренней политики в целом. Только в этом случае многие подходы европейских дипломатов, которые сегодня проговариваются в кулуарах, могут вылиться в практические действия.
