Фильм датского режиссера и сценариста Хенрика Генца “Ужасно счастливы” - замечательно написанный и превосходно исполненный триллер с безупречным мизантропическим юмором, который, как и положено в датском фильме, мы начинаем понимать или, точнее, догонять, когда фильм кончился и на экране покатились финальные титры. На протяжении всего фильма нам, зрителям, не очень-то смешно, скорее, очень тошнотворно.
Некий полицейский Роберт приезжает и Копенгагена в суперкрошечный городок в Дании после какого-то дисциплинарного происшествия, какого - мы пока не знаем. Роберт рассчитывает, что, отмучившись несколько месяцев в этой дыре, он вернется в Копенгаген, а здесь пока перебьется. Но здесь пока не так все просто. В маленьком городке, окруженном болотами, живут медленные, мрачные, немногословные люди, которые убежали из фильма Ларса фон Триера “Догвиль”, чтобы поиграть в карты и выпить пиво. И, кажется, эти люди знают абсолютно все о том, что случилось с Робертом в Копенгагене или о том, что случится с ним сейчас. Не столько даже знают, сколько планируют, как будто они управляют всем этим процессом. И пока они разглядывают нового полицейского, который демонстративно отказывается от пива в баре и просит минеральной воды, на самом деле, они планируют, что с ним что-то должно случиться. А что - мы не знаем, но понимаем, что случится что-то очень нехорошее. И наш Роберт действительно вступает на опасный путь, когда начинает флиртовать с молодой, красивой и замужней женщиной Иглис. Иглис жалуется на своего мужа, который, видите ли, ее избивает, показывает синяки и раны, открыв декольте, но подать официальную жалобу в полицию (одному Роберту - в полиции больше никого, кроме него, нет) отказывается. Зато все время норовит поцеловать Роберта. Удовольствие, которое доставляет нам хорошо сделанный триллер, это удовольствие догадки и неожиданности, умелое жонглирование этими двумя факторами и делает триллер триллером, то есть волнующим действием, где вы пытаетесь почувствовать, поймать, угадать разгадку. Генц манипулирует вашим ожиданием с уверенностью и точностью опытного покерного игрока. Если Роберт видит, что на его рубашке пропала пуговица с гербом, вы не сомневаетесь, что этой пуговице предстоит сыграть важную роль в сюжете фильма, но когда и какую… А, может быть, это всего лишь лишний ход, а, может, они забыли про эту пуговицу, может, она не появится. Драчун Ерген, муж Иглис, в критический момент фильма был пьян, но он, кажется, все видит. Что он помнит, вспомнит ли он то, что видел или не вспомнит, когда вспомнит или, может, никогда не вспомнит, и куда вообще исчезают все время люди в этой деревне, где, кажется, нет ничего, кроме коров, о которых все время говорят, но которых мы никогда в кадре не видим? В конце фильма вместе с Робертом зритель погружается на самое дно этой медленной, тупой деревенской жизни, жизни со страшными людьми. Самое страшное в них то, что они обычные, по мнению автора, люди, самые заурядные сельские жители, такие как все и в этом и есть мизантропический юмор фильма. Даже если вы на протяжении фильма ни разу не рассмеялись, когда вы выйдете на улицу, вам станет немножко смешно, потому что, если не рассмеяться, то можно сойти с ума. Вот такой вот датский фильм.
Александр Генис: Андрей, объясните мне одну совершенно непостижимую для меня проблему.
Андрей Загданский: Постараюсь.
Александр Генис: Почему Дания постоянно продуцирует самые мрачные фильмы в Европе? Ведь Ларс фон Триер -гений мрачного кино, и он - только один из целой плеяды вот таких мизантропов. А почему еще я так спрашиваю? Потому что, по опросам общественного мнения, датчане считают себя самым счастливым народом Европы. На втором месте - итальянцы. Представляете, если они итальянцев обходят, почему же кино такое мрачное?
Андрей Загданский: Я не могу ответить на ваш вопрос исчерпывающе, но я предполагаю, что в вашем вопросе и хранятся зерна ответа: именно потому, что они считают себя самыми счастливыми, для психологического баланса им необходимо такое мрачное, мизантропическое, страшное, человеконенавистническое кино.
Некий полицейский Роберт приезжает и Копенгагена в суперкрошечный городок в Дании после какого-то дисциплинарного происшествия, какого - мы пока не знаем. Роберт рассчитывает, что, отмучившись несколько месяцев в этой дыре, он вернется в Копенгаген, а здесь пока перебьется. Но здесь пока не так все просто. В маленьком городке, окруженном болотами, живут медленные, мрачные, немногословные люди, которые убежали из фильма Ларса фон Триера “Догвиль”, чтобы поиграть в карты и выпить пиво. И, кажется, эти люди знают абсолютно все о том, что случилось с Робертом в Копенгагене или о том, что случится с ним сейчас. Не столько даже знают, сколько планируют, как будто они управляют всем этим процессом. И пока они разглядывают нового полицейского, который демонстративно отказывается от пива в баре и просит минеральной воды, на самом деле, они планируют, что с ним что-то должно случиться. А что - мы не знаем, но понимаем, что случится что-то очень нехорошее. И наш Роберт действительно вступает на опасный путь, когда начинает флиртовать с молодой, красивой и замужней женщиной Иглис. Иглис жалуется на своего мужа, который, видите ли, ее избивает, показывает синяки и раны, открыв декольте, но подать официальную жалобу в полицию (одному Роберту - в полиции больше никого, кроме него, нет) отказывается. Зато все время норовит поцеловать Роберта. Удовольствие, которое доставляет нам хорошо сделанный триллер, это удовольствие догадки и неожиданности, умелое жонглирование этими двумя факторами и делает триллер триллером, то есть волнующим действием, где вы пытаетесь почувствовать, поймать, угадать разгадку. Генц манипулирует вашим ожиданием с уверенностью и точностью опытного покерного игрока. Если Роберт видит, что на его рубашке пропала пуговица с гербом, вы не сомневаетесь, что этой пуговице предстоит сыграть важную роль в сюжете фильма, но когда и какую… А, может быть, это всего лишь лишний ход, а, может, они забыли про эту пуговицу, может, она не появится. Драчун Ерген, муж Иглис, в критический момент фильма был пьян, но он, кажется, все видит. Что он помнит, вспомнит ли он то, что видел или не вспомнит, когда вспомнит или, может, никогда не вспомнит, и куда вообще исчезают все время люди в этой деревне, где, кажется, нет ничего, кроме коров, о которых все время говорят, но которых мы никогда в кадре не видим? В конце фильма вместе с Робертом зритель погружается на самое дно этой медленной, тупой деревенской жизни, жизни со страшными людьми. Самое страшное в них то, что они обычные, по мнению автора, люди, самые заурядные сельские жители, такие как все и в этом и есть мизантропический юмор фильма. Даже если вы на протяжении фильма ни разу не рассмеялись, когда вы выйдете на улицу, вам станет немножко смешно, потому что, если не рассмеяться, то можно сойти с ума. Вот такой вот датский фильм.
Александр Генис: Андрей, объясните мне одну совершенно непостижимую для меня проблему.
Андрей Загданский: Постараюсь.
Александр Генис: Почему Дания постоянно продуцирует самые мрачные фильмы в Европе? Ведь Ларс фон Триер -гений мрачного кино, и он - только один из целой плеяды вот таких мизантропов. А почему еще я так спрашиваю? Потому что, по опросам общественного мнения, датчане считают себя самым счастливым народом Европы. На втором месте - итальянцы. Представляете, если они итальянцев обходят, почему же кино такое мрачное?
Андрей Загданский: Я не могу ответить на ваш вопрос исчерпывающе, но я предполагаю, что в вашем вопросе и хранятся зерна ответа: именно потому, что они считают себя самыми счастливыми, для психологического баланса им необходимо такое мрачное, мизантропическое, страшное, человеконенавистническое кино.
