ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ---Я помню, как несколько лет подряд после каких-то очередных терактов вывешивали и в публичных местах, и в милиции для розыска и доставления фотографии женщин. Женщины оказались врачами, сотрудницами одной гуманитарной организации, базирующейся в Ингушетии. Они после первого такого раза, когда их фотографии были вдруг выставлены в качестве возможных террористок, стали обращаться во все властные структуры- “Что за безобразие? Либо вы нас арестуйте, либо уберите эти фотографии.” Им сказали- “Все в порядке, разберемся.” Когда было очередное контр-террористическое обострение, их фотографии снова были вывешены. В том числе в Москве, в поликлиниках, в школах, чуть ли не в детских садах. И так несколько раз. Понятно в том случае было желание властей показать, что они знают кого искать. Другое дело, что тот случай был полностью дутый. Если бы была возбуждена какая-то процедура, предусмотренная законом, может тогда можно было вывешивать такие фотографии.
Сейчас, когда это в чистом виде слив оперативного материала, который не подтвержден никакими процессуальными действиями, в одной из самых читаемых газет-“Комсомольской правде.”. Что это? Попытка успокоить, попытка, наоборот, напугать. Но к закону это имеет мало отношения. При том, что многие из этих женщин живут вполне открыто; и никто их не думал задерживать. Что это означает? Означает бессилие, имитацию силы. Но точно не означает, что хотят действовать в соответствии с законом.
Дело в том, что мы уже через это проходили, через ответственность родственников. Проходили в советское время. Тогда правда была другая ситуация. И сейчас, в отличие от советского времени, есть реальное террористическое подполье. Есть люди, которые, потеряв близких, идут сами на теракты. И службы это тоже признали таки только после “Норд-Оста.” Что такие действия, когда они не арестовывают людей, а похищают, и люди в итоге исчезают, создали массовую мобилизационную базу для вооруженного подполья на Кавказе.
Тогда, казалось бы, нужно говорить об изменении принципов действий. В конце концов, если бы женщины могли возить передачи и ездить на свидания куда-нибудь в солнечную Мордовию к арестованным боевикам, они вряд ли поехали в центр Москвы с тем, с чем они сюда приехали. Можно же действовать по закону, не убивая без суда и следствия при каждой возможности боевиков. Как учил все последние месяцы Дмитрия Медведев. Понятно, что это эффектно, но не эффективно.
Вот сейчас очередной эффектный ход. Охота на ведьм, если говорить о том, что все они заранее объявлены преступницами.
Я пытаюсь поставить себя на место простого москвича, который каждый день спускается в метро. Собственно, я и есть тот самый простой москвич. Что значат эти десятки фотографий? Какое послание адресовано мне со страниц этой газеты? Но уж точно оно не написано за языке права и точно не дает мне сигнал к действию. Должен ли я чувствовать себя в безопасности? Должен ли я, наоборот, напрячься и искать эти лица в толпе? Что должны сделать эти фотографии, опубликованные миллионными тиражами? Как они должны повысить безопасность? Я этого не понимаю. А может не в этом цель?
Сейчас, когда это в чистом виде слив оперативного материала, который не подтвержден никакими процессуальными действиями, в одной из самых читаемых газет-“Комсомольской правде.”. Что это? Попытка успокоить, попытка, наоборот, напугать. Но к закону это имеет мало отношения. При том, что многие из этих женщин живут вполне открыто; и никто их не думал задерживать. Что это означает? Означает бессилие, имитацию силы. Но точно не означает, что хотят действовать в соответствии с законом.
Дело в том, что мы уже через это проходили, через ответственность родственников. Проходили в советское время. Тогда правда была другая ситуация. И сейчас, в отличие от советского времени, есть реальное террористическое подполье. Есть люди, которые, потеряв близких, идут сами на теракты. И службы это тоже признали таки только после “Норд-Оста.” Что такие действия, когда они не арестовывают людей, а похищают, и люди в итоге исчезают, создали массовую мобилизационную базу для вооруженного подполья на Кавказе.
Тогда, казалось бы, нужно говорить об изменении принципов действий. В конце концов, если бы женщины могли возить передачи и ездить на свидания куда-нибудь в солнечную Мордовию к арестованным боевикам, они вряд ли поехали в центр Москвы с тем, с чем они сюда приехали. Можно же действовать по закону, не убивая без суда и следствия при каждой возможности боевиков. Как учил все последние месяцы Дмитрия Медведев. Понятно, что это эффектно, но не эффективно.
Вот сейчас очередной эффектный ход. Охота на ведьм, если говорить о том, что все они заранее объявлены преступницами.
Я пытаюсь поставить себя на место простого москвича, который каждый день спускается в метро. Собственно, я и есть тот самый простой москвич. Что значат эти десятки фотографий? Какое послание адресовано мне со страниц этой газеты? Но уж точно оно не написано за языке права и точно не дает мне сигнал к действию. Должен ли я чувствовать себя в безопасности? Должен ли я, наоборот, напрячься и искать эти лица в толпе? Что должны сделать эти фотографии, опубликованные миллионными тиражами? Как они должны повысить безопасность? Я этого не понимаю. А может не в этом цель?
