ПРАГА -- Белорусский режиссер Юрий Хащеватский, известный остропублицистическими документальными фильмами на политические и социальные темы, завершил работу над новой лентой. Полуторачасовая картина "Лоботомия" посвящена деятельности российских средств массовой информации во время и после военного конфликта вокруг Южной Осетии. Хащеватский – автор трех десятков документальных лент, лауреат нескольких международных фестивалей, в том числе фестивалей правозащитного кино. О новой работе режиссер рассказал в интервью русской службе Радио Свобода:
– Уже давно появилось информационное оружие, которое власти используют против общества. Это абсолютно очевидно, скажем, на белорусском информационном поле – исчезли практически все независимые источники средств массовой информации, особенно электронные, и по информационным каналам идет неприкрытая ложь. Потом стало заметно, что и Россия переняла этот опыт белорусских властей: идет очень серьезный обман, я бы сказал, "промывка мозгов".
Когда я решил сделать фильм обо всем этом, началась война между Россией и Грузией. И я увидел совершенно замечательный пример того, как реализуется подобная ложь и ради чего все это делается. На нынешней цивилизационной точке подобная ситуация очень опасна, потому что управлять средствами массовой информации – очень аппетитное для любой власти дело.
– О чем все-таки больше ваш фильм получился? О войне? О пропаганде? О людях? Как бы вы охарактеризовали основной предмет вашего исследования?
– Я бы сказал – о пропаганде, о людях, которые осуществляют эту пропаганду, о сервильной части российской журналистики и о тех людях, конечно же, которые всему этому противостоят. В моем фильме очень много реальной информации о том, что в действительности происходило тогда в Грузии, и о том, как это подавалось в российских средствах массовой информации, и плюс к этому общая ситуация в России. Красной нитью проходит формирование национальной идеи России, которую я сейчас трактую таким образом: соединение патриархального "воруют", о котором говорил еще Карамзин, с вечно советским "одобряем" и путинским "мочить в сортире".
– В фильме идет речь о грузинской пропаганде или вы сосредотачиваетесь только на вопросе российских средств идеологического обеспечения этой военной кампании?
– Нет, о грузинской пропаганде у меня нет ни слова, потому что таковой я просто не вижу, не слышу и не знаю. Хотя, безусловно, там можно наблюдать те же самые процессы. Как сказала одна из выступающих в этом фильме, Юлия Латынина, война – это путь обмана и очевидно, что грузинские власти тоже идут этим путем. Но я этого не слышал, поэтому это трудно назвать пропагандой лично для меня – я нахожусь вне этого поля. Любая информация субъективна, я исхожу из этого. Любая. Пропагандой она становится тогда, когда она всеобщая, перманентно действует на мозги.
– Когда ваш фильм будут называть антирусским, как вы будете возражать?
– Я буду возражать следующим образом: антирусскость для меня значит, что я должен не любить свою мать, русскую женщину Анну Ивановну Банову. А я не могу, как вы понимаете, не любить свою мать, я не могу не любить ее родню, я не могу не любить огромное количество своих русских друзей. А вот власть российскую я могу не любить. И я думаю, что очень многие люди в России тоже не любят эту власть. Аморальные решения российской власти, которые я критикую в этом фильме, – это ни в коем случае не антирусский мотив. Это протест против бездарной, подловатой и криминальной власти, которая на сегодняшний день в России делает все, что она хочет. Не надо путать, потому что подобные размышления – в интересах власти: когда на нее "наезжают", она сразу же говорит, что это наехали на весь российский народ. Ни в коем случае. А тех людей, которые меня могут обвинить в "антирусских" настроениях, я бы спросил: "Ребята, а вам нравится ваша власть? Если вы ее критикуете, то вы тоже, наверное, занимаетесь антирусскими делами".
– Какова прокатная судьба вашего фильма? У кого есть шансы его посмотреть?
– Фильм только-только закончен, в первой редакции. Я еще буду над ним работать, потому что он длинноват. 2 мая по немецкому каналу ARD выйдет огромный сюжет об этом фильме. Многие фестивали проявляют к фильму интерес. Сейчас мы начинаем работать с каналами. Возможно, придется поделить его на серии – где-то из двух серий будет, где-то из трех. Буду как-то ужимать его, чтобы каналы могли взять. Что же касается России, то у меня нет никаких иллюзий – я понимаю, что здесь этот фильм в ближайшие лет пять, как минимум, не покажут.
– Уже давно появилось информационное оружие, которое власти используют против общества. Это абсолютно очевидно, скажем, на белорусском информационном поле – исчезли практически все независимые источники средств массовой информации, особенно электронные, и по информационным каналам идет неприкрытая ложь. Потом стало заметно, что и Россия переняла этот опыт белорусских властей: идет очень серьезный обман, я бы сказал, "промывка мозгов".
Когда я решил сделать фильм обо всем этом, началась война между Россией и Грузией. И я увидел совершенно замечательный пример того, как реализуется подобная ложь и ради чего все это делается. На нынешней цивилизационной точке подобная ситуация очень опасна, потому что управлять средствами массовой информации – очень аппетитное для любой власти дело.
– О чем все-таки больше ваш фильм получился? О войне? О пропаганде? О людях? Как бы вы охарактеризовали основной предмет вашего исследования?
– Я бы сказал – о пропаганде, о людях, которые осуществляют эту пропаганду, о сервильной части российской журналистики и о тех людях, конечно же, которые всему этому противостоят. В моем фильме очень много реальной информации о том, что в действительности происходило тогда в Грузии, и о том, как это подавалось в российских средствах массовой информации, и плюс к этому общая ситуация в России. Красной нитью проходит формирование национальной идеи России, которую я сейчас трактую таким образом: соединение патриархального "воруют", о котором говорил еще Карамзин, с вечно советским "одобряем" и путинским "мочить в сортире".
– В фильме идет речь о грузинской пропаганде или вы сосредотачиваетесь только на вопросе российских средств идеологического обеспечения этой военной кампании?
– Нет, о грузинской пропаганде у меня нет ни слова, потому что таковой я просто не вижу, не слышу и не знаю. Хотя, безусловно, там можно наблюдать те же самые процессы. Как сказала одна из выступающих в этом фильме, Юлия Латынина, война – это путь обмана и очевидно, что грузинские власти тоже идут этим путем. Но я этого не слышал, поэтому это трудно назвать пропагандой лично для меня – я нахожусь вне этого поля. Любая информация субъективна, я исхожу из этого. Любая. Пропагандой она становится тогда, когда она всеобщая, перманентно действует на мозги.
– Когда ваш фильм будут называть антирусским, как вы будете возражать?
– Я буду возражать следующим образом: антирусскость для меня значит, что я должен не любить свою мать, русскую женщину Анну Ивановну Банову. А я не могу, как вы понимаете, не любить свою мать, я не могу не любить ее родню, я не могу не любить огромное количество своих русских друзей. А вот власть российскую я могу не любить. И я думаю, что очень многие люди в России тоже не любят эту власть. Аморальные решения российской власти, которые я критикую в этом фильме, – это ни в коем случае не антирусский мотив. Это протест против бездарной, подловатой и криминальной власти, которая на сегодняшний день в России делает все, что она хочет. Не надо путать, потому что подобные размышления – в интересах власти: когда на нее "наезжают", она сразу же говорит, что это наехали на весь российский народ. Ни в коем случае. А тех людей, которые меня могут обвинить в "антирусских" настроениях, я бы спросил: "Ребята, а вам нравится ваша власть? Если вы ее критикуете, то вы тоже, наверное, занимаетесь антирусскими делами".
– Какова прокатная судьба вашего фильма? У кого есть шансы его посмотреть?
– Фильм только-только закончен, в первой редакции. Я еще буду над ним работать, потому что он длинноват. 2 мая по немецкому каналу ARD выйдет огромный сюжет об этом фильме. Многие фестивали проявляют к фильму интерес. Сейчас мы начинаем работать с каналами. Возможно, придется поделить его на серии – где-то из двух серий будет, где-то из трех. Буду как-то ужимать его, чтобы каналы могли взять. Что же касается России, то у меня нет никаких иллюзий – я понимаю, что здесь этот фильм в ближайшие лет пять, как минимум, не покажут.
