ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ---Инициативу президента Грузии Михаила Саакашвили по изменению Конституции и превращению страны из президентской республики в парламентскую можно было ожидать. В похожей ситуации с подобной инициативой выступал в свое время президент Украины Виктор Ющенко, но там конституционная реформа забуксовала.
Проблема «третьего срока» вполне универсальна для стран бывшего СССР. Жажда исчерпавших свой срок президентов остаться у власти часто оказывается сильнее действующего законодательства. Правда, решается эта проблема везде по-разному. Политики авторитарного склада в таких государствах, как Узбекистан, Туркмения, Казахстан или Белоруссия, либо принимают в последний день новую Конституцию и отсчитывают себе новые президентские сроки, либо тупо меняют несколько статей, обеспечивая себе тем самым пожизненное президентство. Политики демократической ориентации, тоже не чуждые жажды власти, пытаются совместить свои желания с реформированием государственных институтов по демократическим канонам.
Именно это попытались в свое время сделать в Украине, а теперь пытаются в Грузии. Преимущества парламентской республики перед президентской очевидны. Правительство, назначенное парламентским большинством, ответственно перед парламентом. Обладая всей полнотой исполнительной власти, такое правительство вынуждено сверять свои действия с мнением избранных в парламент представителей народа, в то время как президент не отвечает ни перед парламентом, ни перед народом. Постсоветская политическая практика показывает, что президентские республики тяготеют к авторитаризму, а президенты склонны концентрировать в своих руках все больше и больше власти, оставляя правительствам роль технических помощников. Между тем, нет ни одной причины, по которой премьер-министр парламентской республики не мог бы выполнять тех же функций, что и президент в президентской республике.
Парламентская республика более демократична, больше приближена к избирателям и менее опасна в плане поворота к диктатуре. Конечно, надо быть законченным идеалистом, чтобы предполагать, что в предложении Михаила Саакашвили нет личных мотивов и легко угадываемого желания занять кресло премьер-министра. Однако для большинства населения Грузии, которое поддерживает Саакашвили, это вряд ли представляется проблемой, в то время как такая цена за демократические реформы вовсе не так велика для оппозиции, которая президента Саакашвили терпеть не может.
Институт президентства – это атавизм, навеянный воспоминаниями об успешности монархии, в которой власть сосредоточена в одних очень мудрых и доброжелательных руках. В сущности, миф, поднимаемый время от времени для того, чтобы под предлогом сложностей управления большой территорией или многочисленным народом, оправдать узурпацию власти в руках одного лидера или политического клана.
Неудивительно, что в России, где власть уже сконцентрирована в руках силовиков и крупных корпораций, инициатива Михаила Саакашвили встречена по большей части насмешливо или откровенно злобно. Примеряя мысленно такую же реформу на себя, действующие российские политики прекрасно понимают, что в этом случае их шансы остаться на плаву существенно уменьшаются.
Конституционная реформа, предложенная Михаилом Саакашвили, не отменяет институт президентства вовсе, но существенно сокращает полномочия президента в пользу правительства. Это шаг в очень правильном направлении. Было бы замечательно, если бы эта реформа была поддержана на общенациональном референдуме. Это придало бы новому государственному устройству Грузии ту легитимность, с которой трудно было бы поспорить.
Проблема «третьего срока» вполне универсальна для стран бывшего СССР. Жажда исчерпавших свой срок президентов остаться у власти часто оказывается сильнее действующего законодательства. Правда, решается эта проблема везде по-разному. Политики авторитарного склада в таких государствах, как Узбекистан, Туркмения, Казахстан или Белоруссия, либо принимают в последний день новую Конституцию и отсчитывают себе новые президентские сроки, либо тупо меняют несколько статей, обеспечивая себе тем самым пожизненное президентство. Политики демократической ориентации, тоже не чуждые жажды власти, пытаются совместить свои желания с реформированием государственных институтов по демократическим канонам.
Именно это попытались в свое время сделать в Украине, а теперь пытаются в Грузии. Преимущества парламентской республики перед президентской очевидны. Правительство, назначенное парламентским большинством, ответственно перед парламентом. Обладая всей полнотой исполнительной власти, такое правительство вынуждено сверять свои действия с мнением избранных в парламент представителей народа, в то время как президент не отвечает ни перед парламентом, ни перед народом. Постсоветская политическая практика показывает, что президентские республики тяготеют к авторитаризму, а президенты склонны концентрировать в своих руках все больше и больше власти, оставляя правительствам роль технических помощников. Между тем, нет ни одной причины, по которой премьер-министр парламентской республики не мог бы выполнять тех же функций, что и президент в президентской республике.
Парламентская республика более демократична, больше приближена к избирателям и менее опасна в плане поворота к диктатуре. Конечно, надо быть законченным идеалистом, чтобы предполагать, что в предложении Михаила Саакашвили нет личных мотивов и легко угадываемого желания занять кресло премьер-министра. Однако для большинства населения Грузии, которое поддерживает Саакашвили, это вряд ли представляется проблемой, в то время как такая цена за демократические реформы вовсе не так велика для оппозиции, которая президента Саакашвили терпеть не может.
Институт президентства – это атавизм, навеянный воспоминаниями об успешности монархии, в которой власть сосредоточена в одних очень мудрых и доброжелательных руках. В сущности, миф, поднимаемый время от времени для того, чтобы под предлогом сложностей управления большой территорией или многочисленным народом, оправдать узурпацию власти в руках одного лидера или политического клана.
Неудивительно, что в России, где власть уже сконцентрирована в руках силовиков и крупных корпораций, инициатива Михаила Саакашвили встречена по большей части насмешливо или откровенно злобно. Примеряя мысленно такую же реформу на себя, действующие российские политики прекрасно понимают, что в этом случае их шансы остаться на плаву существенно уменьшаются.
Конституционная реформа, предложенная Михаилом Саакашвили, не отменяет институт президентства вовсе, но существенно сокращает полномочия президента в пользу правительства. Это шаг в очень правильном направлении. Было бы замечательно, если бы эта реформа была поддержана на общенациональном референдуме. Это придало бы новому государственному устройству Грузии ту легитимность, с которой трудно было бы поспорить.
