ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ---1-2 сентября 2010 года в Южную Осетию прибыла представительная российская делегация во главе с секретарем Совета безопасности Николаем Патрушевым. Главной целью визита было ознакомление с ходом восстановительных работ в непризнанной республике.
Жителей Южной Осетии трудно удивить визитами высокопоставленных российских гостей. За месяц до Патрушева в Цхинвали побывал первый вице-премьер правительства РФ Игорь Шувалов. Тогда заместитель Владимира Путина анонсировал новую схему восстановления Южной Осетии, которая должна быть запущена в будущем 2011 году. Однако до запуска этой новой схемы предстоит завершить работы, запланированные на 2010 год. А с этим, как говорили в советские времена, большая “напряженка”.
План по восстановлению на 2009 год был выполнен едва ли на треть, притом, что в прошлом году на эти работы было выделено 8,5 миллиардов рублей плюс еще 2,8 миллиарда материальной помощи сверху. Получается сумма, составляющая пятую часть бюджета ставропольского края с населением в 2, 7 миллиона человек. В этой связи неслучайным выглядит возбуждение в 2010 году 11 уголовных дел, фигуранты которых прямо или косвенно связаны с восстановительными работами. И это, заметим, лишь тоненькая верхушка айсберга.
Таким образом, двухдневный рабочий визит секретаря Совбеза России не выглядит ведомственной неразберихой. Мол, какое отношение строительные работы имеют к безопасности? Восстановление Южной Осетии после событий “горячего августа” 2008 года не выглядит только как социально-экономическая программа. И чем дальше этот процесс отстоит непосредственно от “пятидневной войны”, тем больше в нем будут появляться отчетливые общественно-политические черты.
В отличие от Абхазии югоосетинские власти четко и недвусмысленно заявляют о России, как гаранте безопасности и избавителе от грузинского плена. Однако фактический провал восстановления разрушенной республики (а здесь имеют место не только разрушения двухлетней давности, но и 2004 года, а также начала 1990-х годов) свидетельствует о том, что многие гарантии и взятые Москвой обязательства либо не выполняются, либо реализуются в полсилы. И реализуются таким образом, что государственные интересы приносятся в жертву корпоративным. Или даже личному эгоизму.
Не будем забывать, что в современном информационном обществе не скроешь того, что в Грузии (также изрядно пострадавшей от конфликта в 2008 году) темпы восстановительных работ более высоки. И хотя здесь все также далеко от идеала (взять хотя бы социальные проблемы беженцев) большая Россия в восстановительном соревновании с маленькой Грузии, мягко говоря, не выглядит победителем с явным преимуществом. И все это наносит уже не материальный, а имиджевый ущерб по российской политике. Как говорится, хорош гарант, который не может обустроить республику размером с российский район. Наносит ли это удар по позициям РФ на Кавказе в целом? Риторический вопрос.
В этой связи стремление Москвы (а Патрушев - это не просто чиновник, а выходец из спецслужб, человек близкий Владимиру Путину) разобраться во всем этом беспорядке логично и очевидно. И перед тем, как начать реализовывать новые схемы неплохо бы отдавать себе отчет, почему старые оказались неэффективными. Оптимизация процесса восстановления может укрепить доверие к России, как покровителю югоосетинского самоопределения от Грузии.
Только вот встает вопрос, какие уроки извлечет (и вообще способно извлечь) российское руководство из «восстановительной эпопеи». Не станет ли нынешний сентябрьский визит привычным чиновничьим “разбором полетов” с показательным наказанием “стрелочников”?
Впрочем, дело может ограничиться и личным суровым внушением. После чего история с новой схемой может повториться на новом витке исторической спирали. В 2011 году Россия планирует выделить Южной Осетии 6,8 млрд. рублей на осуществление совместных проектов. Сумма чуть меньшая, чем в 2009 году, но немного большая, чем в 2010. В общем, опытным специалистам вполне по силам.
В этой связи возникает вопрос. Не проще ли вместо громоздкой системы контроля просто дать зеленый свет публичной политике в Южной Осетии. Хотя бы на абхазский лад. Тем паче, что запрос на нее в местном сообществе есть. И местные власти станут аккуратнее с федеральными деньгами, и российская политика не будет намертво отождествляться с президентской администрацией Южной Осетии. Как говорится, и демократия, и безопасность. Однако такой зеленый свет предполагает усложнение политических настроек в России в целом, к чему, похоже, Москва пока не готова. Уж лучше прислать очередную комиссию.
Жителей Южной Осетии трудно удивить визитами высокопоставленных российских гостей. За месяц до Патрушева в Цхинвали побывал первый вице-премьер правительства РФ Игорь Шувалов. Тогда заместитель Владимира Путина анонсировал новую схему восстановления Южной Осетии, которая должна быть запущена в будущем 2011 году. Однако до запуска этой новой схемы предстоит завершить работы, запланированные на 2010 год. А с этим, как говорили в советские времена, большая “напряженка”.
План по восстановлению на 2009 год был выполнен едва ли на треть, притом, что в прошлом году на эти работы было выделено 8,5 миллиардов рублей плюс еще 2,8 миллиарда материальной помощи сверху. Получается сумма, составляющая пятую часть бюджета ставропольского края с населением в 2, 7 миллиона человек. В этой связи неслучайным выглядит возбуждение в 2010 году 11 уголовных дел, фигуранты которых прямо или косвенно связаны с восстановительными работами. И это, заметим, лишь тоненькая верхушка айсберга.
Таким образом, двухдневный рабочий визит секретаря Совбеза России не выглядит ведомственной неразберихой. Мол, какое отношение строительные работы имеют к безопасности? Восстановление Южной Осетии после событий “горячего августа” 2008 года не выглядит только как социально-экономическая программа. И чем дальше этот процесс отстоит непосредственно от “пятидневной войны”, тем больше в нем будут появляться отчетливые общественно-политические черты.
В отличие от Абхазии югоосетинские власти четко и недвусмысленно заявляют о России, как гаранте безопасности и избавителе от грузинского плена. Однако фактический провал восстановления разрушенной республики (а здесь имеют место не только разрушения двухлетней давности, но и 2004 года, а также начала 1990-х годов) свидетельствует о том, что многие гарантии и взятые Москвой обязательства либо не выполняются, либо реализуются в полсилы. И реализуются таким образом, что государственные интересы приносятся в жертву корпоративным. Или даже личному эгоизму.
Не будем забывать, что в современном информационном обществе не скроешь того, что в Грузии (также изрядно пострадавшей от конфликта в 2008 году) темпы восстановительных работ более высоки. И хотя здесь все также далеко от идеала (взять хотя бы социальные проблемы беженцев) большая Россия в восстановительном соревновании с маленькой Грузии, мягко говоря, не выглядит победителем с явным преимуществом. И все это наносит уже не материальный, а имиджевый ущерб по российской политике. Как говорится, хорош гарант, который не может обустроить республику размером с российский район. Наносит ли это удар по позициям РФ на Кавказе в целом? Риторический вопрос.
В этой связи стремление Москвы (а Патрушев - это не просто чиновник, а выходец из спецслужб, человек близкий Владимиру Путину) разобраться во всем этом беспорядке логично и очевидно. И перед тем, как начать реализовывать новые схемы неплохо бы отдавать себе отчет, почему старые оказались неэффективными. Оптимизация процесса восстановления может укрепить доверие к России, как покровителю югоосетинского самоопределения от Грузии.
Только вот встает вопрос, какие уроки извлечет (и вообще способно извлечь) российское руководство из «восстановительной эпопеи». Не станет ли нынешний сентябрьский визит привычным чиновничьим “разбором полетов” с показательным наказанием “стрелочников”?
Впрочем, дело может ограничиться и личным суровым внушением. После чего история с новой схемой может повториться на новом витке исторической спирали. В 2011 году Россия планирует выделить Южной Осетии 6,8 млрд. рублей на осуществление совместных проектов. Сумма чуть меньшая, чем в 2009 году, но немного большая, чем в 2010. В общем, опытным специалистам вполне по силам.
В этой связи возникает вопрос. Не проще ли вместо громоздкой системы контроля просто дать зеленый свет публичной политике в Южной Осетии. Хотя бы на абхазский лад. Тем паче, что запрос на нее в местном сообществе есть. И местные власти станут аккуратнее с федеральными деньгами, и российская политика не будет намертво отождествляться с президентской администрацией Южной Осетии. Как говорится, и демократия, и безопасность. Однако такой зеленый свет предполагает усложнение политических настроек в России в целом, к чему, похоже, Москва пока не готова. Уж лучше прислать очередную комиссию.
