ВЗГЛЯД ИЗ ВАШИНГТОНА---Похоже, пресловутый «квартирный вопрос» выходит на первый план абхазской политической повестки дня. Участники первого расширенного заседания комиссии по обеспечению законности при решении имущественных прав граждан России и Абхазии собрались для того, чтобы подумать, как бы этот вопрос не испортил отношений между Сухуми и Москвой. Заседание комиссии с труднопроизносимым названием состоялось 28 октября в абхазской столице под председательством Сергея Багапша.
Рождение данной бюрократической процедуры - результат сложных согласований и компромиссов между российскими властями и руководителями Абхазии. Время от времени отголоски этой борьбы попадали в фокус внимания СМИ. Большой резонанс вызвала сентябрьская публикация в «Московском комсомольце» официальных обращений посла РФ в Абхазии Семена Григорьева и «Памятной записки», переданной им Сергею Багапшу. Не менее широко обсуждались и комментарии абхазского премьера Сергея Шамбы, касающиеся российской концепции восстановления имущественных прав граждан РФ. Подробно комментировать все эти публикации и высказывания вряд ли имеет смысл. Следует лишь зафиксировать то, что упорно игнорируют многие российские обозреватели и политики. «Медовый месяц» в отношениях Москвы и Сухуми закончился. Общая цель - достижение независимости Абхазии от Грузии - достигнута, а далее начинаются сложные взаимоотношения, которые предполагают и разные интересы, и разные трактовки одних и тех же событий. Ничего экстраординарного в таком развитии событий нет. То же самое (или почти аналогичное) происходило у западных стран в Косово, Боснии, Хорватии или на Ближнем Востоке. Можно привести массу случаев, когда даже такие стратегические союзники, как США и Израиль, жестко спорили по тому или иному вопросу. Главное в этом - сохранение здравого смысла и рационального подхода.
По поводу чего позиции Москвы и Сухуми в случае с «квартирным вопросом» так расходятся? 28 октября на открытой части заседания комиссии Сергей Багапш заявил, что имущественные проблемы - это «беда не только Абхазии, но и многих республик послевоенного периода». Добавив при этом, что такое положение «не освобождает от законности и от необходимости приводить все в порядок». Но одно дело - сказать, а другое дело - найти выход из ситуации, когда земельные и гражданские отношения трактуются не в соответствии с духом права, а в согласии с принципом «этнической собственности» на землю. При таком подходе этнос выступает в роли коллективного собственника всех недр и ресурсов республики, и естественно, находящихся на ее территории квартир, домов и прочего большого и малого имущества. Поскольку же весь этнос просто физически не в состоянии такой собственностью управлять, это делают представители его элиты. И надо сказать, что пока главной целью Абхазии была борьба за отделение от Грузии, такое этническое право не входило в противоречие просто с правом. Целесообразность была здесь главным мерилом. А о том, что это развращало население, мало кто думал. С приходом России в Абхазию «всерьез и надолго», как сказал в прошлом году посол Семен Григорьев, правовая проблема возникла. Оказалось, что этническая собственность на землю не может быть избирательной, и что помимо «честно отнятого» имущества грузин есть такие же проблемы и у этнических русских, и у представителей других групп, имеющих российский паспорт. И отказаться от их защиты Москва не может не из-за абстрактной любви к законности, а из-за возможности потерять имидж. Но весь фокус в том, что и абхазы не могут с легкостью пересмотреть свое революционное прошлое и в одночасье стать поборниками гражданского права и гражданской идентичности. Война и сопровождаемые ею колоссальные демографические потери среди абхазов сформировали стойкие фобии по поводу пересмотра или хотя бы частичной ревизии «черного передела» 1993 года, ставшего символом победы над Грузией. А потому за каждым русским, требующим компенсации за утраченное жилье, Сухуми видит коварного грузина. Поэтому тот же Багапш 28 октября заявил, что давление на абхазские власти со стороны российских СМИ «не будет способствовать решению проблем». Не будет способствовать решению проблем тезис о том, что неуступчивая позиция Абхазии по «квартирному вопросу» непременно означает «смену геополитических приоритетов» или «уход на Запад». Таким образом, от риторических упражнений следует перейти к методическим задачам. Как создать оптимальные схемы цивилизованного решения не только имущественных споров, но и привить в республике правовые нормы? Впрочем, их привитие не помешало бы и большой России.
Рождение данной бюрократической процедуры - результат сложных согласований и компромиссов между российскими властями и руководителями Абхазии. Время от времени отголоски этой борьбы попадали в фокус внимания СМИ. Большой резонанс вызвала сентябрьская публикация в «Московском комсомольце» официальных обращений посла РФ в Абхазии Семена Григорьева и «Памятной записки», переданной им Сергею Багапшу. Не менее широко обсуждались и комментарии абхазского премьера Сергея Шамбы, касающиеся российской концепции восстановления имущественных прав граждан РФ. Подробно комментировать все эти публикации и высказывания вряд ли имеет смысл. Следует лишь зафиксировать то, что упорно игнорируют многие российские обозреватели и политики. «Медовый месяц» в отношениях Москвы и Сухуми закончился. Общая цель - достижение независимости Абхазии от Грузии - достигнута, а далее начинаются сложные взаимоотношения, которые предполагают и разные интересы, и разные трактовки одних и тех же событий. Ничего экстраординарного в таком развитии событий нет. То же самое (или почти аналогичное) происходило у западных стран в Косово, Боснии, Хорватии или на Ближнем Востоке. Можно привести массу случаев, когда даже такие стратегические союзники, как США и Израиль, жестко спорили по тому или иному вопросу. Главное в этом - сохранение здравого смысла и рационального подхода.
По поводу чего позиции Москвы и Сухуми в случае с «квартирным вопросом» так расходятся? 28 октября на открытой части заседания комиссии Сергей Багапш заявил, что имущественные проблемы - это «беда не только Абхазии, но и многих республик послевоенного периода». Добавив при этом, что такое положение «не освобождает от законности и от необходимости приводить все в порядок». Но одно дело - сказать, а другое дело - найти выход из ситуации, когда земельные и гражданские отношения трактуются не в соответствии с духом права, а в согласии с принципом «этнической собственности» на землю. При таком подходе этнос выступает в роли коллективного собственника всех недр и ресурсов республики, и естественно, находящихся на ее территории квартир, домов и прочего большого и малого имущества. Поскольку же весь этнос просто физически не в состоянии такой собственностью управлять, это делают представители его элиты. И надо сказать, что пока главной целью Абхазии была борьба за отделение от Грузии, такое этническое право не входило в противоречие просто с правом. Целесообразность была здесь главным мерилом. А о том, что это развращало население, мало кто думал. С приходом России в Абхазию «всерьез и надолго», как сказал в прошлом году посол Семен Григорьев, правовая проблема возникла. Оказалось, что этническая собственность на землю не может быть избирательной, и что помимо «честно отнятого» имущества грузин есть такие же проблемы и у этнических русских, и у представителей других групп, имеющих российский паспорт. И отказаться от их защиты Москва не может не из-за абстрактной любви к законности, а из-за возможности потерять имидж. Но весь фокус в том, что и абхазы не могут с легкостью пересмотреть свое революционное прошлое и в одночасье стать поборниками гражданского права и гражданской идентичности. Война и сопровождаемые ею колоссальные демографические потери среди абхазов сформировали стойкие фобии по поводу пересмотра или хотя бы частичной ревизии «черного передела» 1993 года, ставшего символом победы над Грузией. А потому за каждым русским, требующим компенсации за утраченное жилье, Сухуми видит коварного грузина. Поэтому тот же Багапш 28 октября заявил, что давление на абхазские власти со стороны российских СМИ «не будет способствовать решению проблем». Не будет способствовать решению проблем тезис о том, что неуступчивая позиция Абхазии по «квартирному вопросу» непременно означает «смену геополитических приоритетов» или «уход на Запад». Таким образом, от риторических упражнений следует перейти к методическим задачам. Как создать оптимальные схемы цивилизованного решения не только имущественных споров, но и привить в республике правовые нормы? Впрочем, их привитие не помешало бы и большой России.
