ПРАГА---Лидер Евразийского движения, политолог Александр Дугин недавно в интервью газете «Северная Осетия» затронул вопрос о природе лояльности северных и южных осетин Москве. Говоря об исламских радикалах на Северном Кавказе, Александр Дугин подчеркнул: «По сути, их практически нет в лояльных пророссийских Северной и Южной Осетиях по понятным причинам, поскольку здесь в основном христианское население, хотя часть осетин — мусульмане. Поэтому обе Осетии, как Северная, так и Южная, являются неким таким островком лояльности России. Лояльности безусловной, культурной, цивилизационной и исторической. В то время как у различных горских этносов, других северокавказских этносов были определенные исторические трения с Россией».
Объяснять природу в целом благоприятных российско-осетинских отношений религиозным фактором стало модно еще лет двадцать назад. По сути, укоренился геополитический штамп: православная Осетия ближе Москве, чем, например, мусульманская Ингушетия, или Чечня. Ну а как же тогда объяснить чуть ли не полярно различное отношение Москвы к «мусульманскому» Азербайджану и «православной» Грузии? Тут штамп не работает.
Понять Кавказ с помощью штампов нельзя. Только запутаемся еще больше и понаделаем ошибок, которых и так чересчур много.
Дело не в религии. Осетины издревле живут в окрестностях перевальной Военно-Грузинской дороги. В XIX веке это был единственный путь из России на юг через Центральный Кавказ. Дорога кормила и делала из местного населения охранников, а не абреков. «Отбирать» у путешественников и купцов деньги, оказывая им помощь в преодолении сложного горного пути - говоря современным языком, предлагая придорожный сервис, - гораздо легче, чем грабежом.
В XIX веке на осетинских землях встречалась русская и грузинская культуры, обогащая людей и духовно, и материально. Во Владикавказе селилась приезжая интеллигенция – русская, еврейская, грузинская, армянская… Нарождалась своя из числа живущих вокруг Владикавказа осетин, ингушей, казаков. Это был культурный центр Северного Кавказа. Осетины получили выгоду от места своего проживания больше других горских народов. Выгода шла не только из России, но и из Грузии (как, впрочем, и христианство). Поэтому среди осетин того времени было больше образованных, чем среди некоторых других горских народов. И белогвардейцев было больше. К сожалению, во время сталинских репрессий интеллигенцию Осетию истребляли нещадно.
Культуре и образованию удается бороться против мрака экстремизма гораздо эффективнее, чем службам госбезопасности. Вот потому в XIX и XX веках Осетия тянулась исторически к России, к европеизированному Петербургу, а не, например, к арабскому Востоку, или к Османской империи. Кстати, Северная Осетия – это не только осетины и терские казаки. Здесь по-прежнему живут потомки тех украинцев, греков, евреев, армян, азербайджанцев, грузин, которые развивали этот город со второй половины XIX века. А называть себя истинно правоверным или православным народом после семи десятков лет советского вульгарного безбожья мало кто имеет основания в России. Вера – это понятие личностное, а не геополитическое.
