МАГАС---Чем так не угодил ингушским парламентариям государственный гимн Ингушетии, что в конце прошлого месяца они утвердили в первом чтении законопроект, запрещающий слова и музыку гимна. А фактически новый закон лишь призван завершить процесс ликвидации гимна, текст которого по решению руководства республики уже давно запрещен к исполнению.
Стремление бывшего главы Ингушетии Мурада Зязикова уничтожить память о первом президенте республики Руслане Аушеве носило системный, хотя и несколько болезненный характер. Страсть к критике – к месту или нет - прочеченской и антироссийской политики Аушева с течением времени приобрела характер маниакального психоза. Так, посещая больницу в Назрани, Зязиков внезапно накинулся на медсестру, имевшую неосторожность повесить у себя в кабинете портрет Аушева. Высокий гость, впав в неистовство, оглашал больничные коридоры надрывным криком. «Ну чего он вам хорошего сделал? Чего вы на него молитесь?», - вопрошал Зязиков у обмершего медперсонала.
После посещения Зязиковым телерадиокомпании «Ингушетия», чуть было не потерял работу её директор, не сообразивший вовремя убрать табличку у ели, где указывалось, что ее посадил Аушев. После разговора на повышенных тонах с главой республики, директор впал в глубокую меланхолию. По его указанию, рабочие ликвидировали не только табличку, но и само дерево.
Борьба с аушевским наследством, практиковавшаяся президентом Зязиковым, казалось, ушла в прошлое после его отставки. Но выясняется, что и Юнус-Бек Евкуров, сменивший Зязикова на его посту, также имеет ряд претензий к политике первого президента Ингушетии. Настоящим скандалом обернулось заявление Евкурова о том, что Аушев открыл двери в республику наркотикам, проституции и преступности из Чечни. Эти слова вызвали крайнее раздражение у главы Чечни Рамзана Кадырова, который поначалу весьма благоволил своему ингушскому брату. Продолжать тему Евкуров благоразумно поостерегся, памятуя, видимо, о суровом нраве своего чеченского коллеги. Как говорится, иссякло вдохновение.
Ограничив себя в риторике, власть решила зайти с другого конца - со стороны музыки.
Парламент республики в конце октября «тихой сапой» принял в первом чтении законопроект, касающийся государственного гимна Ингушетии.
Событие ожидаемое: ингушский гимн в трактовке официального Магаса излишне агрессивен и не отражает «стремления народа к миру, созиданию, добрососедским отношениям». Камнем преткновения послужили следующие слова в тексте гимна (даю в переводе Википедии):
«Земля может разверзнуться
От ран, врагами тебе нанесенных.
Да будут благородны сыны ушедшие,
Да отомстят живущие за них!
Аллах, дай силы Ингушетии,
Дай силы, чтобы отомстить!"
Действительно, столь энергичные призывы к мести могут стать предметом для дискуссии, тем более, что конфликт, которым они были порождены, так и не получил разрешения. Но история знает, по крайней мере, один прецедент «кровожадности» текста государственного гимна. В гимне Франции тоже есть слова, которые сложно истолковать как выражение «стремления народа Франции к миру, созиданию, добрососедским отношениям».
«……Пора, пора!
Крови гнилой
Омыть наши поля
….. Делами славными своими
Жизнь отдать, иль отомстить»
Гимн Ингушетии принимался в 1993 году, сразу после событий 1992 года. Естественно, в нем - настроения той эпохи, и населению Ингушетии он нравится. Попытки Мурада Зязикова ввести новый гимн в 2005 году, мягко говоря, успехом не увенчались.
Текст все равно оказался под запретом, но музыку исполнять разрешили. Гимн со словами можно услышать теперь только на концертах ингушских музыкальных групп в Москве и других городах России. Запрещенная песня тут же обрела невероятную популярность среди молодёжи, многие используют ее рингтон в телефонах. В интернете можно даже найти рок-обработки гимна.
В начале года на встрече с общественностью Евкурову кто-то из зала задал вопрос: «Почему телевидение Ингушетии не начинает работу звуками гимна, если Зязикова уже нет?» Евкурова прикрыл собой сейчас уже уволенный помощник–советник Аслан Кодзоев, отмахнувшийся, это, мол, не обязательно. В зале поднялся возмущенный шум. Евкуров, видя такую реакцию, торжественно пообещал не менять Конституцию, флаг и другие символы. Он объяснил, что не желает волюнтаристски отказываться от наследия прошлого.
Но черед гимна все же пришел. Возможно, такое решение вполне оправдано. Текст и впрямь небезупречен с точки зрения 282 статьи Уголовного кодекса о разжигании межнациональной и межрелигиозной вражды. Но почему процесс обсуждения смены гимна не сделать публичным, ведь для многих песня дорога и по сегодняшний день? Ее полный запрет люди без вдумчивых и уважительных пояснений не примут.
Евкуров теряет доверие населения за невыполненные обещания. В свое время они звучали в его устах как аккорды сонаты Бетховена. Никому в голову не пришло бы усомниться в том, что кадровый военный, человек чести, способен отступить от своего слова хотя бы на миллиметр.
Стремление бывшего главы Ингушетии Мурада Зязикова уничтожить память о первом президенте республики Руслане Аушеве носило системный, хотя и несколько болезненный характер. Страсть к критике – к месту или нет - прочеченской и антироссийской политики Аушева с течением времени приобрела характер маниакального психоза. Так, посещая больницу в Назрани, Зязиков внезапно накинулся на медсестру, имевшую неосторожность повесить у себя в кабинете портрет Аушева. Высокий гость, впав в неистовство, оглашал больничные коридоры надрывным криком. «Ну чего он вам хорошего сделал? Чего вы на него молитесь?», - вопрошал Зязиков у обмершего медперсонала.
После посещения Зязиковым телерадиокомпании «Ингушетия», чуть было не потерял работу её директор, не сообразивший вовремя убрать табличку у ели, где указывалось, что ее посадил Аушев. После разговора на повышенных тонах с главой республики, директор впал в глубокую меланхолию. По его указанию, рабочие ликвидировали не только табличку, но и само дерево.
Борьба с аушевским наследством, практиковавшаяся президентом Зязиковым, казалось, ушла в прошлое после его отставки. Но выясняется, что и Юнус-Бек Евкуров, сменивший Зязикова на его посту, также имеет ряд претензий к политике первого президента Ингушетии. Настоящим скандалом обернулось заявление Евкурова о том, что Аушев открыл двери в республику наркотикам, проституции и преступности из Чечни. Эти слова вызвали крайнее раздражение у главы Чечни Рамзана Кадырова, который поначалу весьма благоволил своему ингушскому брату. Продолжать тему Евкуров благоразумно поостерегся, памятуя, видимо, о суровом нраве своего чеченского коллеги. Как говорится, иссякло вдохновение.
Ограничив себя в риторике, власть решила зайти с другого конца - со стороны музыки.
Парламент республики в конце октября «тихой сапой» принял в первом чтении законопроект, касающийся государственного гимна Ингушетии.
Событие ожидаемое: ингушский гимн в трактовке официального Магаса излишне агрессивен и не отражает «стремления народа к миру, созиданию, добрососедским отношениям». Камнем преткновения послужили следующие слова в тексте гимна (даю в переводе Википедии):
«Земля может разверзнуться
От ран, врагами тебе нанесенных.
Да будут благородны сыны ушедшие,
Да отомстят живущие за них!
Аллах, дай силы Ингушетии,
Дай силы, чтобы отомстить!"
Действительно, столь энергичные призывы к мести могут стать предметом для дискуссии, тем более, что конфликт, которым они были порождены, так и не получил разрешения. Но история знает, по крайней мере, один прецедент «кровожадности» текста государственного гимна. В гимне Франции тоже есть слова, которые сложно истолковать как выражение «стремления народа Франции к миру, созиданию, добрососедским отношениям».
«……Пора, пора!
Крови гнилой
Омыть наши поля
….. Делами славными своими
Жизнь отдать, иль отомстить»
Гимн Ингушетии принимался в 1993 году, сразу после событий 1992 года. Естественно, в нем - настроения той эпохи, и населению Ингушетии он нравится. Попытки Мурада Зязикова ввести новый гимн в 2005 году, мягко говоря, успехом не увенчались.
Текст все равно оказался под запретом, но музыку исполнять разрешили. Гимн со словами можно услышать теперь только на концертах ингушских музыкальных групп в Москве и других городах России. Запрещенная песня тут же обрела невероятную популярность среди молодёжи, многие используют ее рингтон в телефонах. В интернете можно даже найти рок-обработки гимна.
В начале года на встрече с общественностью Евкурову кто-то из зала задал вопрос: «Почему телевидение Ингушетии не начинает работу звуками гимна, если Зязикова уже нет?» Евкурова прикрыл собой сейчас уже уволенный помощник–советник Аслан Кодзоев, отмахнувшийся, это, мол, не обязательно. В зале поднялся возмущенный шум. Евкуров, видя такую реакцию, торжественно пообещал не менять Конституцию, флаг и другие символы. Он объяснил, что не желает волюнтаристски отказываться от наследия прошлого.
Но черед гимна все же пришел. Возможно, такое решение вполне оправдано. Текст и впрямь небезупречен с точки зрения 282 статьи Уголовного кодекса о разжигании межнациональной и межрелигиозной вражды. Но почему процесс обсуждения смены гимна не сделать публичным, ведь для многих песня дорога и по сегодняшний день? Ее полный запрет люди без вдумчивых и уважительных пояснений не примут.
Евкуров теряет доверие населения за невыполненные обещания. В свое время они звучали в его устах как аккорды сонаты Бетховена. Никому в голову не пришло бы усомниться в том, что кадровый военный, человек чести, способен отступить от своего слова хотя бы на миллиметр.
