ВЗГЛЯД ИЗ ВАШИНГТОНА---Как должна вести себя Россия на Северном Кавказе после недавно принятого решения Грузии о признании геноцида черкесов? Мнение политолога Сергея Маркедонова.
Резолюция грузинского парламента получила большую прессу и спровоцировала масштабные дискуссии. Однако нельзя не заметить, что подавляющее большинство публикаций и выступлений на эту тему было сосредоточено вокруг двух сюжетов. Во-первых, это история покорения и присоединения западной части Кавказа к России. И, во-вторых, - правовая обоснованность претензий грузинских парламентариев и черкесских активистов. Между тем споры вокруг обозначенных выше сюжетов оставляют в тени возможные политические последствия, которые может иметь майская резолюция. Оговоримся сразу. Понятие «геноцид» применительно к истории взаимоотношений черкесского мира и России уже было использовано в законодательстве субъектов РФ. В начале 1992 года соответствующая оценка была дана в Кабардино-Балкарии и в 1994 году - в Адыгее. В 1997 году Абхазия также выступила с аналогичной оценкой касательно событий XIX столетия (абхазского восстания 1866 года и его последствий). Но в мае 2011 года понятие «геноцид» в отношении политики Российской империи было введено в политико-правовой оборот не отдельными субъектами государства, и не непризнанной республикой, а государством-членом ООН, проводящим весьма активную региональную и международную политику.
Следовательно, нравится нам это или нет, но создан серьезный политический прецедент, открыт ящик Пандоры. В истории народов и Северного, и Южного Кавказа есть много темных пятен. Здесь и история сталинских депортаций, и межэтнических противостояний, и переселений, и расказачивание. Таким образом, использование «карты геноцида» после мая 2011 года сможет стать весьма активным. Достаточно лишь грамотно организовать пиар, заручиться политической и ресурсной поддержкой заинтересованных игроков. Кто и когда выложит на стол новую «карту геноцида», сегодня со стопроцентной точностью сказать невозможно. Но можно предположить, что, если не официальный Ереван, то организации армянской диаспоры способны начать кампанию обращений в грузинский парламент по поводу признания событий 1915 года как геноцида. Между тем сама ситуация вокруг данного вопроса способна столкнуть Тбилиси с Азербайджаном и Турцией, весьма чувствительными к этой проблеме. Кстати говоря, не факт, что официальная Анкара испытывает восторг от решения грузинских парламентариев от 20 мая. Несмотря на то, что самая многочисленная черкесская община проживает в Турции, правительство этой страны воздерживается от педалирования этнической проблематики. В этой стране до сих пор настаивают на существовании единой турецкой политической нации и опасаются прецедентов самоопределения. Нельзя сбрасывать со счетов и российско-турецкое партнерство. Начиная с 2008 года, Россия, опередив Германию с оборотом в 38 миллиардов долларов, стала самым крупным партнером Турции. А потому Анкара была бы заинтересована в снижении накала вокруг «черкесской проблемы» и других еще более острых этнополитических вопросов.
Однако помимо прецедентов, решение от 20 мая имеет и много других прикладных аспектов. С помощью такого признания официальный Тбилиси сталкивает между собой не только Абхазию (которая исторически пережила схожий с черкесами опыт) и адыгские национальные движения, но и Сухуми с Москвой. Сам факт признания «геноцида черкесов» кем бы то ни было провоцирует абхазских лидеров и интеллектуальную элиту республики на разговоры на эту тему с Россией. И пока, к сожалению, в содержательном плане Москва к этому не готова. Впрочем, не только в случае с Абхазией, но и с республиками Северного Кавказа.
Понятное дело, официальное признание «геноцида» по версии Тбилиси не может входить в число российских интересов. Иначе этот шаг может быть расценен, как покровительственный по отношению к одним и недружелюбный по отношению к другим соседями черкесов - карачаевцам, балкарцам, казакам, другим народам Северного Кавказа. Однако было бы неверно ограничивать свой выбор исключительно двумя крайностями: признанием или молчанием. Иначе неизбежна дополнительная политизация северокавказских республик. На этот раз на националистической основе. Между тем формирование позитивной повестки по «черкесскому вопросу», включая такие сюжеты, как нормализация поземельных отношений, вопросы репатриации, представительство во власти, преподавание национальной истории, включение этнокультурного компонента в олимпийский проект, не просто возможно. Оно крайне необходимо! И именно такая позитивная повестка была бы крайне невыгодна как для официального Тбилиси, так и для черкесских радикалов, которые были бы как раз заинтересованы в «медвежьем ответе» Кремля (закрытие газет, интернет-сайтов, поиски западных грантов). В этой связи перед Москвой стоит задача трезво и адекватно осмыслить новые реалии, уйти от крайностей и перевести сложную проблему из эмоциональной плоскости в плоскость прагматики. Возможности снизить накал страстей и сконцентрироваться на реальных проблемах, волнующих жителей западной части российского Кавказа, сегодня еще имеются.
Резолюция грузинского парламента получила большую прессу и спровоцировала масштабные дискуссии. Однако нельзя не заметить, что подавляющее большинство публикаций и выступлений на эту тему было сосредоточено вокруг двух сюжетов. Во-первых, это история покорения и присоединения западной части Кавказа к России. И, во-вторых, - правовая обоснованность претензий грузинских парламентариев и черкесских активистов. Между тем споры вокруг обозначенных выше сюжетов оставляют в тени возможные политические последствия, которые может иметь майская резолюция. Оговоримся сразу. Понятие «геноцид» применительно к истории взаимоотношений черкесского мира и России уже было использовано в законодательстве субъектов РФ. В начале 1992 года соответствующая оценка была дана в Кабардино-Балкарии и в 1994 году - в Адыгее. В 1997 году Абхазия также выступила с аналогичной оценкой касательно событий XIX столетия (абхазского восстания 1866 года и его последствий). Но в мае 2011 года понятие «геноцид» в отношении политики Российской империи было введено в политико-правовой оборот не отдельными субъектами государства, и не непризнанной республикой, а государством-членом ООН, проводящим весьма активную региональную и международную политику.
Слушать
Следовательно, нравится нам это или нет, но создан серьезный политический прецедент, открыт ящик Пандоры. В истории народов и Северного, и Южного Кавказа есть много темных пятен. Здесь и история сталинских депортаций, и межэтнических противостояний, и переселений, и расказачивание. Таким образом, использование «карты геноцида» после мая 2011 года сможет стать весьма активным. Достаточно лишь грамотно организовать пиар, заручиться политической и ресурсной поддержкой заинтересованных игроков. Кто и когда выложит на стол новую «карту геноцида», сегодня со стопроцентной точностью сказать невозможно. Но можно предположить, что, если не официальный Ереван, то организации армянской диаспоры способны начать кампанию обращений в грузинский парламент по поводу признания событий 1915 года как геноцида. Между тем сама ситуация вокруг данного вопроса способна столкнуть Тбилиси с Азербайджаном и Турцией, весьма чувствительными к этой проблеме. Кстати говоря, не факт, что официальная Анкара испытывает восторг от решения грузинских парламентариев от 20 мая. Несмотря на то, что самая многочисленная черкесская община проживает в Турции, правительство этой страны воздерживается от педалирования этнической проблематики. В этой стране до сих пор настаивают на существовании единой турецкой политической нации и опасаются прецедентов самоопределения. Нельзя сбрасывать со счетов и российско-турецкое партнерство. Начиная с 2008 года, Россия, опередив Германию с оборотом в 38 миллиардов долларов, стала самым крупным партнером Турции. А потому Анкара была бы заинтересована в снижении накала вокруг «черкесской проблемы» и других еще более острых этнополитических вопросов.
Однако помимо прецедентов, решение от 20 мая имеет и много других прикладных аспектов. С помощью такого признания официальный Тбилиси сталкивает между собой не только Абхазию (которая исторически пережила схожий с черкесами опыт) и адыгские национальные движения, но и Сухуми с Москвой. Сам факт признания «геноцида черкесов» кем бы то ни было провоцирует абхазских лидеров и интеллектуальную элиту республики на разговоры на эту тему с Россией. И пока, к сожалению, в содержательном плане Москва к этому не готова. Впрочем, не только в случае с Абхазией, но и с республиками Северного Кавказа.
Понятное дело, официальное признание «геноцида» по версии Тбилиси не может входить в число российских интересов. Иначе этот шаг может быть расценен, как покровительственный по отношению к одним и недружелюбный по отношению к другим соседями черкесов - карачаевцам, балкарцам, казакам, другим народам Северного Кавказа. Однако было бы неверно ограничивать свой выбор исключительно двумя крайностями: признанием или молчанием. Иначе неизбежна дополнительная политизация северокавказских республик. На этот раз на националистической основе. Между тем формирование позитивной повестки по «черкесскому вопросу», включая такие сюжеты, как нормализация поземельных отношений, вопросы репатриации, представительство во власти, преподавание национальной истории, включение этнокультурного компонента в олимпийский проект, не просто возможно. Оно крайне необходимо! И именно такая позитивная повестка была бы крайне невыгодна как для официального Тбилиси, так и для черкесских радикалов, которые были бы как раз заинтересованы в «медвежьем ответе» Кремля (закрытие газет, интернет-сайтов, поиски западных грантов). В этой связи перед Москвой стоит задача трезво и адекватно осмыслить новые реалии, уйти от крайностей и перевести сложную проблему из эмоциональной плоскости в плоскость прагматики. Возможности снизить накал страстей и сконцентрироваться на реальных проблемах, волнующих жителей западной части российского Кавказа, сегодня еще имеются.
