ВЗГЛЯД ИЗ ТБИЛИСИ---Революция «арабского» типа в Грузии, которую в течение нескольких месяцев анонсировали радикальные партии, закончилась разгоном небольшой, но воинственно настроенной демонстрации в ночь на 26-е мая и моральным крахом ее лидеров.
Акции протеста, начавшиеся 21-го мая под эгидой «Народного собрания», возглавляемого Нино Бурджанадзе, показали, что поддержка у радикалов небольшая. Тем не менее лидеры до конца продолжали твердить, что скоро сместят правительство. На что они надеялись?
Единственный более или менее понятный сценарий заключался в том, чтобы спровоцировать власти на жесткие действия, которые, в свою очередь, вызвали бы действительно серьезную волну народного гнева, и на этой волне прийти к власти. «Народное собрание» создало паравоенную организацию «шепицулеби» («объединенные клятвой») для «защиты народа», которую возглавлял популярный артист по фамилии тоже Бурджанадзе.
Им раздали палки, которыми они разгромили машину полиции, а в последний день снабдили «коктейлями Молотова». На желание спровоцировать столкновение с властью указывала и конкретная дата: на решающую борьбу народ собрали накануне военного парада в честь Дня независимости и заняли ту самую трибуну, с которой президент принимает парад. Таким образом, Саакашвили отрезали путь к отступлению.
Записи, распространенные Министерством внутренних дел после разгона, подтвердили, что план был именно такой. В разговоре между Бурджанадзе и ее сына (Бурджанадзе затем подтвердила аутентичность записи) говорилось о том, что гибель нескольких сотен людей и гражданская война – приемлемая цена за освобождения Грузии от ненавистного тирана. Особенно интересным было то место разговора, где говорилось, что в случае столкновений с народом, полиции придется иметь дело со «спецназом ГРУ».
Если план был таков, бездарность и неорганизованность революционеров вызывает изумление. Когда на них двинулась колонна полиции, которая одновременно использовала водометы и газ (ставка на демонстрацию «сокрушающей силы» была очевидна), «объединенных клятвой» обуяла паника. Особенно позорным было поведение самой Бурджанадзе: узнав о приближении спецназа, ее кортеж спешно сбежал, насмерть задавив по дороге двоих людей. Полиция не дала участникам просто разбежаться, но арестовала несколько десятков активистов.
Косвенно пострадала и другая радикальная группа – «Грузинская партия», которую объединяет с «Народным собранием» общая стратегия, но разделяют амбиции лидеров. Конкуренты то присоединялись к акции Бурджанадзе, то опять уходили; Ираклий Окруашвили, их самый харизматичный лидер, сначала объявил о намерении прилететь из Парижа, а через два дня передумал. По всему было видно, что в партии произошел внутренний раскол.
Результатом всего этого явилась полная дискредитация радикального фланга. Трудно сказать, что именно вызывает наибольшее разочарование – сама по себе готовность провоцировать кровавые столкновения, планы сотрудничать со «спецназом ГРУ» (реальным или мифическим – в данном контексте неважно), или бездарность и несостоятельность лидеров. Хотя будущее предсказывать трудно, новых попыток сменить правительство через мобилизацию народного гнева в обозримом будущем ожидать, наверно, не следует.
Можно ли считать, что правительство Саакашвили однозначно выиграло? Не уверен. Хотя легитимность решения о разгоне демонстрации сомнению подвергать трудно, кадры самого процесса разгона, которые постоянно крутят оппозиционно настроенные телеканалы, не способствуют повышению популярности правительства: почему полицейские били и тех, кто уже не сопротивлялся?
После акции журналисты стали создавать списки без вести пропавших и стали циркулировать слухи, что есть и погибшие от руки полиции. Все это вряд ли будет полезно и для международного имиджа страны, который для грузинского правительства крайне важен. После разгона прошли достаточно многочисленные демонстрации, организаторы которых стараются подчеркнуто дистанцироваться от оппозиционных политиков, но протестуют против незаконного, по их мнению, применения силы. Не думаю, что правительству нанесен серьезный урон, но в актив эту операцию записывать будет тоже трудно.
Крах радикалов и появление новых тем для критики власти, в принципе, выгоден для парламентской оппозиции. До сих пор она сильно страдала от того, что взращенная на революционных традициях публика «истинной» считала лишь ту оппозицию, что призывала к немедленному уходу Саакашвили, а людей, готовых использовать легитимные методы, считала «купленными» властью. Сейчас у нее удобный момент для того, чтобы четче дистанцироваться от экстремистов и одновременно убедить недовольную правительством публику: настоящая оппозиция – это мы. Если она сможет это сделать, будет хорошо не только для этих партий, но и для развития демократических институтов в Грузии.
Акции протеста, начавшиеся 21-го мая под эгидой «Народного собрания», возглавляемого Нино Бурджанадзе, показали, что поддержка у радикалов небольшая. Тем не менее лидеры до конца продолжали твердить, что скоро сместят правительство. На что они надеялись?
Единственный более или менее понятный сценарий заключался в том, чтобы спровоцировать власти на жесткие действия, которые, в свою очередь, вызвали бы действительно серьезную волну народного гнева, и на этой волне прийти к власти. «Народное собрание» создало паравоенную организацию «шепицулеби» («объединенные клятвой») для «защиты народа», которую возглавлял популярный артист по фамилии тоже Бурджанадзе.
Им раздали палки, которыми они разгромили машину полиции, а в последний день снабдили «коктейлями Молотова». На желание спровоцировать столкновение с властью указывала и конкретная дата: на решающую борьбу народ собрали накануне военного парада в честь Дня независимости и заняли ту самую трибуну, с которой президент принимает парад. Таким образом, Саакашвили отрезали путь к отступлению.
Записи, распространенные Министерством внутренних дел после разгона, подтвердили, что план был именно такой. В разговоре между Бурджанадзе и ее сына (Бурджанадзе затем подтвердила аутентичность записи) говорилось о том, что гибель нескольких сотен людей и гражданская война – приемлемая цена за освобождения Грузии от ненавистного тирана. Особенно интересным было то место разговора, где говорилось, что в случае столкновений с народом, полиции придется иметь дело со «спецназом ГРУ».
Слушать
Если план был таков, бездарность и неорганизованность революционеров вызывает изумление. Когда на них двинулась колонна полиции, которая одновременно использовала водометы и газ (ставка на демонстрацию «сокрушающей силы» была очевидна), «объединенных клятвой» обуяла паника. Особенно позорным было поведение самой Бурджанадзе: узнав о приближении спецназа, ее кортеж спешно сбежал, насмерть задавив по дороге двоих людей. Полиция не дала участникам просто разбежаться, но арестовала несколько десятков активистов.
Косвенно пострадала и другая радикальная группа – «Грузинская партия», которую объединяет с «Народным собранием» общая стратегия, но разделяют амбиции лидеров. Конкуренты то присоединялись к акции Бурджанадзе, то опять уходили; Ираклий Окруашвили, их самый харизматичный лидер, сначала объявил о намерении прилететь из Парижа, а через два дня передумал. По всему было видно, что в партии произошел внутренний раскол.
Результатом всего этого явилась полная дискредитация радикального фланга. Трудно сказать, что именно вызывает наибольшее разочарование – сама по себе готовность провоцировать кровавые столкновения, планы сотрудничать со «спецназом ГРУ» (реальным или мифическим – в данном контексте неважно), или бездарность и несостоятельность лидеров. Хотя будущее предсказывать трудно, новых попыток сменить правительство через мобилизацию народного гнева в обозримом будущем ожидать, наверно, не следует.
Можно ли считать, что правительство Саакашвили однозначно выиграло? Не уверен. Хотя легитимность решения о разгоне демонстрации сомнению подвергать трудно, кадры самого процесса разгона, которые постоянно крутят оппозиционно настроенные телеканалы, не способствуют повышению популярности правительства: почему полицейские били и тех, кто уже не сопротивлялся?
После акции журналисты стали создавать списки без вести пропавших и стали циркулировать слухи, что есть и погибшие от руки полиции. Все это вряд ли будет полезно и для международного имиджа страны, который для грузинского правительства крайне важен. После разгона прошли достаточно многочисленные демонстрации, организаторы которых стараются подчеркнуто дистанцироваться от оппозиционных политиков, но протестуют против незаконного, по их мнению, применения силы. Не думаю, что правительству нанесен серьезный урон, но в актив эту операцию записывать будет тоже трудно.
Крах радикалов и появление новых тем для критики власти, в принципе, выгоден для парламентской оппозиции. До сих пор она сильно страдала от того, что взращенная на революционных традициях публика «истинной» считала лишь ту оппозицию, что призывала к немедленному уходу Саакашвили, а людей, готовых использовать легитимные методы, считала «купленными» властью. Сейчас у нее удобный момент для того, чтобы четче дистанцироваться от экстремистов и одновременно убедить недовольную правительством публику: настоящая оппозиция – это мы. Если она сможет это сделать, будет хорошо не только для этих партий, но и для развития демократических институтов в Грузии.
