ЦХИНВАЛИ---Сегодня Тбилиси и Цхинвал обменялись заключенными. Договоренности об этом были достигнуты на встрече в селе Двани в формате Механизмов по предотвращению и реагированию на инциденты. Каждая сторона вернула по 13 человек.
Обмен происходил на приграничной территории у села Эргнети. Помимо сотрудников силовых структур и самих заключенных, у пограничного шлагбаума собрались родственники возвращающихся домой людей. В списках по 13 человек с обеих сторон. Граждане Грузии отбывали наказания с различными сроками в цхинвальской тюрьме. После переклички их провели через пункт пропуска и посадили в автобус. Сославшись на незнание русского языка, они отказались говорить с журналистами. Грузинской стороне уже бывших заключенных передавал заместитель полпреда президента Южной Осетии и руководитель рабочей группы в формате МПРИ Мераб Чигоев.
Освобожденных из грузинских тюрем жителей Южной Осетии близкие ожидали в аппарате полпереда президента Южной Осетии Бориса Чочиева, который напомнил, что вопрос об обмене удерживаемых людей был поставлен на Женевских дискуссиях.
Лейла Хуриева отсидела в грузинской тюрьме пять лет из восьми половиной. Столько она получила за наркотики, якобы найденные у нее:
«Я ехала в Ахалгори, тогда так называли Ленингор, ехала по личным делам в архив. Наше такси остановили, меня задержали. Сказали, что я осетинка, затем я была осуждена по статье 260 за наркотики», - говорит Хуриева.
Лейла до последнего момента не знала, что ее отпускают. Получился бесподобный новогодний подарок:
«Утром мы встали, и нам сказали одеваться. Позже я догадалась, что нас отпускают».
Сегодня ее встретил отец. Старик, которому больше восьмидесяти лет, приехал на встречу с дочерью рано утром из горного села Кроз.
«Я не думал, что ее отпустят. Я рассчитывал на помилование, думал, что только так она вернется домой. Но потом увидел интервью Мераба Чигоева. Он обещал, что нам вернут их. С тех пор я каждый день езжу сюда», - говорит старик, опираясь о палку. На его лице слезы.
Родители обнимают своих детей, жены рассказывают мужьям, как подросли их дети. Но не всем ожидавшим этого момента было суждено увидеть своих детей и родственников на свободе. Например, Лали Дрияева-Меладзе посетит могилу своих родителей, которые умерли, пока она находилась в тюрьме. Ее встречал двоюродный брат:
«Она беженка из Грузии. После 90-х они выехали из Гори. У них там осталась квартира, вот она и поехала ее продавать. Ее задержали, подкинули наркотики. Она считалась без вести пропавшей. Два года назад мы узнали, что она сидит. Родители умерли. Мать сразу после ее исчезновения разбил паралич. Потом отец умер. Они даже не знали, жива ли их дочь. Теперь у нее только мы».
Лали узнала о смерти родителей, находясь в застенках:
«Я надеялась, что нас отпустят. Тяжело было узнать там о смерти родителей».
Близкие освобожденных не скрывали, что завтрашний день для них станет истинным, самым радостным новогодним праздником за долгие годы.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Обмен происходил на приграничной территории у села Эргнети. Помимо сотрудников силовых структур и самих заключенных, у пограничного шлагбаума собрались родственники возвращающихся домой людей. В списках по 13 человек с обеих сторон. Граждане Грузии отбывали наказания с различными сроками в цхинвальской тюрьме. После переклички их провели через пункт пропуска и посадили в автобус. Сославшись на незнание русского языка, они отказались говорить с журналистами. Грузинской стороне уже бывших заключенных передавал заместитель полпреда президента Южной Осетии и руководитель рабочей группы в формате МПРИ Мераб Чигоев.
Освобожденных из грузинских тюрем жителей Южной Осетии близкие ожидали в аппарате полпереда президента Южной Осетии Бориса Чочиева, который напомнил, что вопрос об обмене удерживаемых людей был поставлен на Женевских дискуссиях.
Лейла Хуриева отсидела в грузинской тюрьме пять лет из восьми половиной. Столько она получила за наркотики, якобы найденные у нее:
«Я ехала в Ахалгори, тогда так называли Ленингор, ехала по личным делам в архив. Наше такси остановили, меня задержали. Сказали, что я осетинка, затем я была осуждена по статье 260 за наркотики», - говорит Хуриева.
Лейла до последнего момента не знала, что ее отпускают. Получился бесподобный новогодний подарок:
«Утром мы встали, и нам сказали одеваться. Позже я догадалась, что нас отпускают».
Сегодня ее встретил отец. Старик, которому больше восьмидесяти лет, приехал на встречу с дочерью рано утром из горного села Кроз.
«Я не думал, что ее отпустят. Я рассчитывал на помилование, думал, что только так она вернется домой. Но потом увидел интервью Мераба Чигоева. Он обещал, что нам вернут их. С тех пор я каждый день езжу сюда», - говорит старик, опираясь о палку. На его лице слезы.
Родители обнимают своих детей, жены рассказывают мужьям, как подросли их дети. Но не всем ожидавшим этого момента было суждено увидеть своих детей и родственников на свободе. Например, Лали Дрияева-Меладзе посетит могилу своих родителей, которые умерли, пока она находилась в тюрьме. Ее встречал двоюродный брат:
«Она беженка из Грузии. После 90-х они выехали из Гори. У них там осталась квартира, вот она и поехала ее продавать. Ее задержали, подкинули наркотики. Она считалась без вести пропавшей. Два года назад мы узнали, что она сидит. Родители умерли. Мать сразу после ее исчезновения разбил паралич. Потом отец умер. Они даже не знали, жива ли их дочь. Теперь у нее только мы».
Лали узнала о смерти родителей, находясь в застенках:
«Я надеялась, что нас отпустят. Тяжело было узнать там о смерти родителей».
Близкие освобожденных не скрывали, что завтрашний день для них станет истинным, самым радостным новогодним праздником за долгие годы.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
