ТБИЛИСИ---Все знакомые, соседи называют ее Пушкиной. Возможно, потому что Манана, по ее словам, всегда любила стихи Пушкина, и сама кудрявая.
Широколицая, голубоглазая, с коротко подстриженными седыми волосами, Манана родом из Цхинвали, но до войны 2008 года жила в Тамарашени. Сегодня она ютится в однокомнатной квартирке с сыном и невесткой в селе Кода, в одном из мест компактного проживания беженцев. В Тбилиси каждый день приезжает на работу. Она всегда приветлива, улыбчива, а история жизни этой женщины удивительная и горькая. Ее русского отца, осиротевшего во Вторую мировую, усыновила бездетная семья из Грузии:
«Бабушка была осетинка, дедушка грузин. Отец был русским, а моя мама – осетинка тоже, у нее все родные в бывшем Орджоникидзе, сейчас Владикавказе. Все мои родные по матери – осетины, по отцу – и осетины, и грузины. Да какая разница! Это мы сейчас говорим, а для меня все они близкие люди. Я их очень люблю. В Цхинвали у меня остались многие подруги, по ним я очень скучаю, они тоже мне звонят, но что делать?.. Это грязная политика. Простые люди страдают».
В августе 2008 года вся семья Мананы попала в плен:
«Конечно, очень много крови пролили. Обе стороны пострадали - грузины и осетины. Это началось 7 августа, а 10 августа нас взяли всех в плен. Нас отправили в Цхинвали в тюрьму, я там была 12 дней, это было самое страшное время. С нами очень плохо обращались. Там были в основном старики и женщины, но и мужчины тоже. И больные. Одного из них, мужчину по фамилии Элбакидзе, участника Второй мировой войны - ему было тогда 92 года - так избивали... Страшное я там видела… Потом нас освободили».
После этого отец Мананы заболел и умер. Два ее брата пропали без вести еще в начале 90-х, во время первого конфликта. Семье сказали, что их убили, но где они похоронены, Манана до сих пор не знает:
«Сколько лет там жили наши поколения! Мне уже скоро 52 будет... Когда я была совсем маленькая, росла в Тамарашени, там были и осетины из Цхинвали. Потом они переехали: кто во Владикавказ, кто еще куда. Мы всегда так хорошо, так дружно жили! Что между нами случилось, я не понимаю. Это грязная политика. Простые люди страдают».
... Помню, как на одном из церковных праздников Манана встретила своих соседей из Тамарашени. Какой радостью светились их глаза, разбросанные по всей Грузии, они не могли расстаться друг с другом, говорили и говорили, хотели сесть за стол вместе. И еще через стол переговаривались, узнавая, как дети, как семьи, кто и чем занимается...
По профессии агроном, сегодня Манана работает нянькой в Тбилиси:
«Сейчас нам очень трудно, нет работы, мы получаем пособие 24 лари, 12 долларов, наверное... Каждый день 100 км проезжаю туда и обратно. С утра выхожу из дома в полседьмого, возвращаюсь вечером в восемь, в половине девятого. Конечно, очень трудно, но что делать? Надо как-то прокормиться. Работаю в Тбилиси, живу в Кода. Там у нас однокомнатная квартира. Вокруг такая бедность, какая уж тут надежда, и на что? Наверно, процентов 70 не работают в Грузии».
Надежды у Мананы мало, она уповает лишь на Всевышнего:
«У меня один сын, невестка, которая ждет ребенка. Так и живем. Очень хотим, чтобы все это скоро кончилось, хотим обратно домой, когда нет своего дома, это самое страшное. Сын не работает. Ну, когда как... Если случается какой-то частный заработок, а то нет нигде ничего. Он работал месяц, ему платили 170 лари, это совсем мало, на одну дорогу надо сто лари. Как-то держимся. Все от Бога зависит, по-моему. Может, нам Бог поможет когда-нибудь, и мы вернемся домой».
Широколицая, голубоглазая, с коротко подстриженными седыми волосами, Манана родом из Цхинвали, но до войны 2008 года жила в Тамарашени. Сегодня она ютится в однокомнатной квартирке с сыном и невесткой в селе Кода, в одном из мест компактного проживания беженцев. В Тбилиси каждый день приезжает на работу. Она всегда приветлива, улыбчива, а история жизни этой женщины удивительная и горькая. Ее русского отца, осиротевшего во Вторую мировую, усыновила бездетная семья из Грузии:
«Бабушка была осетинка, дедушка грузин. Отец был русским, а моя мама – осетинка тоже, у нее все родные в бывшем Орджоникидзе, сейчас Владикавказе. Все мои родные по матери – осетины, по отцу – и осетины, и грузины. Да какая разница! Это мы сейчас говорим, а для меня все они близкие люди. Я их очень люблю. В Цхинвали у меня остались многие подруги, по ним я очень скучаю, они тоже мне звонят, но что делать?.. Это грязная политика. Простые люди страдают».
В августе 2008 года вся семья Мананы попала в плен:
«Конечно, очень много крови пролили. Обе стороны пострадали - грузины и осетины. Это началось 7 августа, а 10 августа нас взяли всех в плен. Нас отправили в Цхинвали в тюрьму, я там была 12 дней, это было самое страшное время. С нами очень плохо обращались. Там были в основном старики и женщины, но и мужчины тоже. И больные. Одного из них, мужчину по фамилии Элбакидзе, участника Второй мировой войны - ему было тогда 92 года - так избивали... Страшное я там видела… Потом нас освободили».
После этого отец Мананы заболел и умер. Два ее брата пропали без вести еще в начале 90-х, во время первого конфликта. Семье сказали, что их убили, но где они похоронены, Манана до сих пор не знает:
«Сколько лет там жили наши поколения! Мне уже скоро 52 будет... Когда я была совсем маленькая, росла в Тамарашени, там были и осетины из Цхинвали. Потом они переехали: кто во Владикавказ, кто еще куда. Мы всегда так хорошо, так дружно жили! Что между нами случилось, я не понимаю. Это грязная политика. Простые люди страдают».
... Помню, как на одном из церковных праздников Манана встретила своих соседей из Тамарашени. Какой радостью светились их глаза, разбросанные по всей Грузии, они не могли расстаться друг с другом, говорили и говорили, хотели сесть за стол вместе. И еще через стол переговаривались, узнавая, как дети, как семьи, кто и чем занимается...
По профессии агроном, сегодня Манана работает нянькой в Тбилиси:
«Сейчас нам очень трудно, нет работы, мы получаем пособие 24 лари, 12 долларов, наверное... Каждый день 100 км проезжаю туда и обратно. С утра выхожу из дома в полседьмого, возвращаюсь вечером в восемь, в половине девятого. Конечно, очень трудно, но что делать? Надо как-то прокормиться. Работаю в Тбилиси, живу в Кода. Там у нас однокомнатная квартира. Вокруг такая бедность, какая уж тут надежда, и на что? Наверно, процентов 70 не работают в Грузии».
Надежды у Мананы мало, она уповает лишь на Всевышнего:
«У меня один сын, невестка, которая ждет ребенка. Так и живем. Очень хотим, чтобы все это скоро кончилось, хотим обратно домой, когда нет своего дома, это самое страшное. Сын не работает. Ну, когда как... Если случается какой-то частный заработок, а то нет нигде ничего. Он работал месяц, ему платили 170 лари, это совсем мало, на одну дорогу надо сто лари. Как-то держимся. Все от Бога зависит, по-моему. Может, нам Бог поможет когда-нибудь, и мы вернемся домой».
