Признаюсь, меня поначалу несколько озадачила направленность общественного мнения после последнего, шестого по счету, покушения на президента Александра Анкваб. Всласть оттоптавшись на органах правопорядка из-за их убожества и бездарности, эта самая общественность, подведя итог, уперлась тяжелым взглядом в самого потерпевшего, решив, что именно ему следует адресовать главные обвинения и претензии.
Впрочем, если немного вникнуть в природу столь странного перефокусирования, выяснится, что общество далеко не просто так обращает свои взоры в ту или иную сторону. При том, что абхазская бюрократия с годами разрослась до неслыханно монструозных размеров, единственным эффективным менеджером в рыхлой толпе чиновников является только одно должностное лицо, а именно президент. Ни один вопрос не решается без его участия. Помимо закрепленных Конституцией полномочий, у главы государства и добровольно «пристегнутых» обязанностей хоть отбавляй: он и архитектор, и прораб, и финансист, и филантроп, и коммунальщик, и третейский судья…
Каждый понедельник сотни простых граждан оккупируют президентскую резиденцию, чтобы ввести Александра Золотинсковича в курс своей персональной проблемы: у одного развалилась кровля, другому не хватает денег на операцию, третий полон решимости поставить на место нерадивого сотрудника собеса. Все знают, что президент предложит то или иное решение. Люди уже давно вполне комфортно обжились в маленькой вселенной, в которой роли распределены раз и навсегда: президент – добрый волшебник, а бюрократы – бездельники и плуты. И понятно, что обращенное именно к Анквабу требование раскрыть покушение на себя самого – есть лишь перелицованное представление о том, что ОН – источник всего сущего.
Не только при нынешнем президенте, но и при его предшественниках - Владиславе Ардзинба и Сергее Багапш - страна жила исключительно в ручном режиме управления. За двадцать лет самостоятельного существования на фоне кипучей законотворческой деятельности абхазского парламента, механизм принятия и исполнения решений – это исключительная прерогатива главы государства.
На заре абхазской государственности, в «ардзинбовские» времена, когда страна лежала в руинах, Грузия угрожала реваншем, а Россия душила блокадой, жесткий режим единоначалия был оправдан. Однако сейчас, когда жизнь вроде бы налаживается, существующая система управления по эффективности может сравниться телегой, которую ее хозяева по неведомым причинам предпочли бы современному автомобилю. Самодержавие абхазского разлива сейчас не только тормозит развитие страны, но и угрожает гаранту ее основ – президенту. Волей неволей глава государства стал заложником системы, изначально выстроенной под него.
Глядя, как выбирают президентов на постсоветском пространстве, мы испытываем неподдельную гордость, что это действие у нас обкатано не хуже, чем в Европе. Граждане Абхазии уверены, что если глава государства избран в результате честных выборов, то его легитимность незыблема. Тем не менее, я должен отчасти разочаровать своих простодушных земляков - при всей демократичности республиканских выборов, неоспоримости итогов, их результат оказывается не совсем честным, поскольку мы выбирали президента, а в итоге получили царя.
Как известно, во второй половине девятнадцатого века российские императоры пережили не одно покушение. Народовольцы, ненавидевшие царя, полагали, что только уничтожив его, можно построить новый справедливый порядок. Я далек от мысли, что террористы, пытавшиеся подорвать Александра Анкваб, столь же пеклись об интересах простого народа, как некогда Андрей Желябов, Вера Засулич и другие… Я уверен в том, что, убрав президента, они имели в виду только собственные интересы. Увы, в отличие от романтиков-революционеров, эти люди - сугубые прагматики. Они знают, что убрав самодержца и поставив у власти «своего» человека, можно полностью изменить направление, в котором движется государство. Например, направить его в собственный карман.
И, похоже, пришло время поменять условия, не позволить прагматикам одним «удачным» выстрелом опрокидывать всю государственность. Нужно для этого всего ничего: президент должен перестать быть самодержцем и стать обычным чиновником, чьи обязанности ограничены принципом разделения властей и наличием разветвленной системы ведомств, органов самоуправления, общественных институтов. Из этого сложного организма, даже затронув жизненно важные системы, сложно выбить дух, поскольку он действует по правилу взаимозаменяемости одних частей другими. В этом случае риск, что с гибелью главы государства придут в упадок и все его благие начинания, будет сведен к минимуму. А, значит, и покушения на президента перестанут быть непреодолимым искушением для тех, кто желает одним махом изменить весь ход событий.
Впрочем, если немного вникнуть в природу столь странного перефокусирования, выяснится, что общество далеко не просто так обращает свои взоры в ту или иную сторону. При том, что абхазская бюрократия с годами разрослась до неслыханно монструозных размеров, единственным эффективным менеджером в рыхлой толпе чиновников является только одно должностное лицо, а именно президент. Ни один вопрос не решается без его участия. Помимо закрепленных Конституцией полномочий, у главы государства и добровольно «пристегнутых» обязанностей хоть отбавляй: он и архитектор, и прораб, и финансист, и филантроп, и коммунальщик, и третейский судья…
Каждый понедельник сотни простых граждан оккупируют президентскую резиденцию, чтобы ввести Александра Золотинсковича в курс своей персональной проблемы: у одного развалилась кровля, другому не хватает денег на операцию, третий полон решимости поставить на место нерадивого сотрудника собеса. Все знают, что президент предложит то или иное решение. Люди уже давно вполне комфортно обжились в маленькой вселенной, в которой роли распределены раз и навсегда: президент – добрый волшебник, а бюрократы – бездельники и плуты. И понятно, что обращенное именно к Анквабу требование раскрыть покушение на себя самого – есть лишь перелицованное представление о том, что ОН – источник всего сущего.
Не только при нынешнем президенте, но и при его предшественниках - Владиславе Ардзинба и Сергее Багапш - страна жила исключительно в ручном режиме управления. За двадцать лет самостоятельного существования на фоне кипучей законотворческой деятельности абхазского парламента, механизм принятия и исполнения решений – это исключительная прерогатива главы государства.
На заре абхазской государственности, в «ардзинбовские» времена, когда страна лежала в руинах, Грузия угрожала реваншем, а Россия душила блокадой, жесткий режим единоначалия был оправдан. Однако сейчас, когда жизнь вроде бы налаживается, существующая система управления по эффективности может сравниться телегой, которую ее хозяева по неведомым причинам предпочли бы современному автомобилю. Самодержавие абхазского разлива сейчас не только тормозит развитие страны, но и угрожает гаранту ее основ – президенту. Волей неволей глава государства стал заложником системы, изначально выстроенной под него.
Глядя, как выбирают президентов на постсоветском пространстве, мы испытываем неподдельную гордость, что это действие у нас обкатано не хуже, чем в Европе. Граждане Абхазии уверены, что если глава государства избран в результате честных выборов, то его легитимность незыблема. Тем не менее, я должен отчасти разочаровать своих простодушных земляков - при всей демократичности республиканских выборов, неоспоримости итогов, их результат оказывается не совсем честным, поскольку мы выбирали президента, а в итоге получили царя.
Как известно, во второй половине девятнадцатого века российские императоры пережили не одно покушение. Народовольцы, ненавидевшие царя, полагали, что только уничтожив его, можно построить новый справедливый порядок. Я далек от мысли, что террористы, пытавшиеся подорвать Александра Анкваб, столь же пеклись об интересах простого народа, как некогда Андрей Желябов, Вера Засулич и другие… Я уверен в том, что, убрав президента, они имели в виду только собственные интересы. Увы, в отличие от романтиков-революционеров, эти люди - сугубые прагматики. Они знают, что убрав самодержца и поставив у власти «своего» человека, можно полностью изменить направление, в котором движется государство. Например, направить его в собственный карман.
И, похоже, пришло время поменять условия, не позволить прагматикам одним «удачным» выстрелом опрокидывать всю государственность. Нужно для этого всего ничего: президент должен перестать быть самодержцем и стать обычным чиновником, чьи обязанности ограничены принципом разделения властей и наличием разветвленной системы ведомств, органов самоуправления, общественных институтов. Из этого сложного организма, даже затронув жизненно важные системы, сложно выбить дух, поскольку он действует по правилу взаимозаменяемости одних частей другими. В этом случае риск, что с гибелью главы государства придут в упадок и все его благие начинания, будет сведен к минимуму. А, значит, и покушения на президента перестанут быть непреодолимым искушением для тех, кто желает одним махом изменить весь ход событий.
