ВЗГЛЯД ИЗ ПРАГИ---Несмотря на то, что мало кто считает заслуживающим серьезного внимания предложение Михаила Саакашвили обменять свой пост на возвращение территорий Абхазии и Самачабло в состав Грузии, оно явилось своего рода концентрированным выражением устойчивого грузинского мифа. Его стоит рассмотреть отдельно. Грузинское общество за редким исключением лелеет надежду на то, что когда-нибудь какой-нибудь либеральный правитель России вернет оккупированные провинции. По сути дела, Михаил Саакашвили предложил нынешнему руководству России, не дожидаясь лучших времен, уже сейчас выступить в роли такого либерального самодержца. То есть, по сути дела, инициатива грузинского президента представляет собой точный слепок распространенного в обществе убеждения, что мятежные провинции могут быть возвращены.
Я не просто не представляю себе механизма такого возвращения, мне также сложно понять, каким образом сложился сам миф о том, что утраченные территории есть некий предмет обмена, политического торга, что они могут переходить из рук в руки по мановению ока сильных мира сего. Давайте на мгновение представим себе, что Путин принимает предложение Саакашвили. Чего требует Грузия? Вывода войск, в первую очередь. Хорошо, Путин дает согласие, и войска покидают Абхазию и Самачабло. Отзыва признания независимости. И это условие принимается. Но что же дальше? Ведь фактически этими двумя действиями перечень шагов, которые может предпринять Россия, исчерпывается. Грузия остается один на один с регионами, считающими себя отдельными государствами.
Можно сказать, что, оказавшись в этой точке, Грузия все еще ни на миллиметр не приблизилась к восстановлению собственной территориальной целостности. Дело в том, что на землях, которые юридически являются ее составной частью, проживают люди, не просто не желающие иметь общее будущее с Грузией, но и продолжающие считать ее врагом номер один. Это ничего, можно услышать в Тбилиси, абхазы и осетины просто не понимают своей выгоды. Мы ушли от национализма, мы любим их, как своих братьев, мы стремительно развиваемся, становясь полноценным демократическим и экономически состоятельным государством. По всем объективным показателям, мы – это локомотив, подцепившись к которому, они смогут повторить путь нашего ошеломляющего успеха.
Даже если все сказанное - абсолютная правда, мы можем лишь констатировать, что и абхазы, и осетины упорствуют в своем невежестве, не желая признавать ни то, чтобы самой возможности жить в одном государстве с грузинами, они отрицают и эффективность грузинских реформ. Этому есть множество причин, на которых мы сейчас останавливаться не будем. Очевидно лишь то, что, благодаря политике реинтеграции, которая представляет из себя попытку изолировать Абхазию и Самачабло от внешнего мира, войне 2008 года, официальной риторике о марионеточных режимах и, наконец, вот этому самому мифу о территориях, которые можно передавать из рук в руки, абхазы и осетины продолжают считать Грузию националистическим и авторитарным государством, с которым они не хотят иметь никаких дел.
Тбилиси может полагать, что, оставшись без России, абхазы и осетины перед угрозой новой войны будут вынуждены пойти на компромисс, согласившись на возвращение беженцев, присутствие на своих территориях ооновских подразделений и международной полиции. Эти надежды, однако, лишены оснований: для Сухуми и Цхинвали независимость – это не просто состоявшийся факт, это еще и ценность высшего уровня; на ограничение своего суверенитета они не пойдут ни под давлением России или международного сообщества, ни в виду военной угрозы.
Действительно, они могут не понимать своей истинной выгоды, но вопрос в том, как их принудить к этому пониманию, как заставить вновь стать частью Грузии. Путь только один – военная сила. Никакого другого способа, выведя Россию из грузино-абхазских и грузино-осетинских отношений, восстановить территориальную целостность не существует. Надо просто хирургическим путем исцелить племена, сошедшие со своего магистрального исторического пути, заставить их для собственной пользы вновь развернуться лицом к цивилизации.
Не знаю, такова ли действительно основа грузинского мифа о территориях, которые будут возвращены Россией. Вероятнее всего, он просто не всегда продуман до этих пределов, поскольку логика застолья, очень часто заменяющая в Грузии любую другую, подсказывает: чтобы врага сделать другом, следует поднять за него такой проникновенный тост, чтобы он не устоял перед всепоглощающей силой любви.
Очевидно, что говорить о полноценной государственности, которая основывает свое право на суверенитет на изгнании значительной части населения, лишении его имущества, ни в случае с Абхазией, ни в случае с Южной Осетией не приходится. Сухуми и Цхинвали должны понимать, что международное сообщество никогда не согласится легитимировать этнические чистки, а потому вход в семью современных государств осетинам и абхазам заказан. Это все так, но, во-первых, не станем забывать, что этнические чистки носили обоюдный характер, во-вторых, их нынешняя ответственность за беду сотен тысяч людей не предполагает отрицания за ними человеческих прав - тех же прав, которых они лишили беженцев. Поэтому национальный миф, настаивающий на том, что с людьми, проживающими на оккупированных территориях, не следует считаться, точно так же мешает и грузинскому государству стать современной демократической страной.
Я не просто не представляю себе механизма такого возвращения, мне также сложно понять, каким образом сложился сам миф о том, что утраченные территории есть некий предмет обмена, политического торга, что они могут переходить из рук в руки по мановению ока сильных мира сего. Давайте на мгновение представим себе, что Путин принимает предложение Саакашвили. Чего требует Грузия? Вывода войск, в первую очередь. Хорошо, Путин дает согласие, и войска покидают Абхазию и Самачабло. Отзыва признания независимости. И это условие принимается. Но что же дальше? Ведь фактически этими двумя действиями перечень шагов, которые может предпринять Россия, исчерпывается. Грузия остается один на один с регионами, считающими себя отдельными государствами.
Можно сказать, что, оказавшись в этой точке, Грузия все еще ни на миллиметр не приблизилась к восстановлению собственной территориальной целостности. Дело в том, что на землях, которые юридически являются ее составной частью, проживают люди, не просто не желающие иметь общее будущее с Грузией, но и продолжающие считать ее врагом номер один. Это ничего, можно услышать в Тбилиси, абхазы и осетины просто не понимают своей выгоды. Мы ушли от национализма, мы любим их, как своих братьев, мы стремительно развиваемся, становясь полноценным демократическим и экономически состоятельным государством. По всем объективным показателям, мы – это локомотив, подцепившись к которому, они смогут повторить путь нашего ошеломляющего успеха.
Даже если все сказанное - абсолютная правда, мы можем лишь констатировать, что и абхазы, и осетины упорствуют в своем невежестве, не желая признавать ни то, чтобы самой возможности жить в одном государстве с грузинами, они отрицают и эффективность грузинских реформ. Этому есть множество причин, на которых мы сейчас останавливаться не будем. Очевидно лишь то, что, благодаря политике реинтеграции, которая представляет из себя попытку изолировать Абхазию и Самачабло от внешнего мира, войне 2008 года, официальной риторике о марионеточных режимах и, наконец, вот этому самому мифу о территориях, которые можно передавать из рук в руки, абхазы и осетины продолжают считать Грузию националистическим и авторитарным государством, с которым они не хотят иметь никаких дел.
Тбилиси может полагать, что, оставшись без России, абхазы и осетины перед угрозой новой войны будут вынуждены пойти на компромисс, согласившись на возвращение беженцев, присутствие на своих территориях ооновских подразделений и международной полиции. Эти надежды, однако, лишены оснований: для Сухуми и Цхинвали независимость – это не просто состоявшийся факт, это еще и ценность высшего уровня; на ограничение своего суверенитета они не пойдут ни под давлением России или международного сообщества, ни в виду военной угрозы.
Действительно, они могут не понимать своей истинной выгоды, но вопрос в том, как их принудить к этому пониманию, как заставить вновь стать частью Грузии. Путь только один – военная сила. Никакого другого способа, выведя Россию из грузино-абхазских и грузино-осетинских отношений, восстановить территориальную целостность не существует. Надо просто хирургическим путем исцелить племена, сошедшие со своего магистрального исторического пути, заставить их для собственной пользы вновь развернуться лицом к цивилизации.
Не знаю, такова ли действительно основа грузинского мифа о территориях, которые будут возвращены Россией. Вероятнее всего, он просто не всегда продуман до этих пределов, поскольку логика застолья, очень часто заменяющая в Грузии любую другую, подсказывает: чтобы врага сделать другом, следует поднять за него такой проникновенный тост, чтобы он не устоял перед всепоглощающей силой любви.
Очевидно, что говорить о полноценной государственности, которая основывает свое право на суверенитет на изгнании значительной части населения, лишении его имущества, ни в случае с Абхазией, ни в случае с Южной Осетией не приходится. Сухуми и Цхинвали должны понимать, что международное сообщество никогда не согласится легитимировать этнические чистки, а потому вход в семью современных государств осетинам и абхазам заказан. Это все так, но, во-первых, не станем забывать, что этнические чистки носили обоюдный характер, во-вторых, их нынешняя ответственность за беду сотен тысяч людей не предполагает отрицания за ними человеческих прав - тех же прав, которых они лишили беженцев. Поэтому национальный миф, настаивающий на том, что с людьми, проживающими на оккупированных территориях, не следует считаться, точно так же мешает и грузинскому государству стать современной демократической страной.
