ЦХИНВАЛИ---В связи с праздником, к которому в Цхинвале относятся очень трепетно, Ирина Келехсаева решила вспомнить о забавных случаях из своей жизни, связанных с темой Великой Отечественной войны.
С Днем Победы в моем пионерском, а потом и комсомольском детстве всякий раз оказывались связаны различные курьезы. Сначала мне приходилось все время врать, а мораль юного коммуниста этому отчаянно сопротивлялась. Родившиеся в СССР, наверное, помнят, как в этот день устраивались встречи с ветеранами войны, писались сочинения про героических дедушек и бабушек, которые воевали. Дедушки у меня не было, а вот рассказами бабушки о войне я ну никак не могла делиться, боясь гнева пионерской братии. Бабушка Лена, которая родилась и жила на Украине, все время вспоминала не о боях, не о том, что она участвовала в партизанском движении, а о том, как их с маленькими сестрами и братьями спасал от голода и холода приквартированный немец. История о хорошем «фашисте» могла стать пятном в моей будущей, как мне казалось, партийной биографии, поэтому приходилось изворачиваться и писать о героическом подвиге мифического дедушки.
А еще бабушка Лена развлекала нас рассказами про то, как учила немецкий, и как однажды ей удалось отнять наган у «фрица».
В сентябре 2009 года в Цхинвал приехала немецкая журналистка. Я вспомнила, как в моем детстве советская пропаганда тиражировала образ нациста, утверждая, что каждый немец, проживающий в ФРГ, в глубине души – скрытый гитлеровец. Я поделилась своими воспоминаниями с Соней – так звали гостью из Германии – и была поражена тому, как остро она отреагировала на этот, с моей точки зрения, нелепый советский бред. Соня объяснила, что у современных немцев чувство вины перед евреями и представителями других наций, которые пострадали от национал-социалистов, чуть ли не вмонтировано в генетическую формулу. И фашизм - это самая постыдная страница истории германского государства. Этот разговор оказался своего рода прологом дальнейших событий. На следующий день мы с мужем решил доверить проверенному соседу Сереже отвезти в аэропорт Беслана нашу драгоценную гостью. Исполненный осознанием нешуточной ответственности, Сережа весь вечер драил свою видавшую виды «ласточку». Его волнение выдавало только одно – он постоянно приходил к нам с одним вопрос: правда ли, что Соня – немка? Видимо, ему впервые в жизни предстояло общение с иностранкой. На протяжении всей дороги из Цхинвала в Беслан Соня исправно отзванивалась нам, чтобы мы не волновались. По прибытии в аэропорт она позвонила еще раз, сказав много теплых слов благодарности, в том числе и в адрес своего водителя. Правда, утром, перезвонив еще раз, чтобы вновь поблагодарить нас за заботу, она вдруг тихонько напомнила мне про наш разговор о фашизме и поинтересовалась, как к этому явлению относятся в Южной Осетии.
По ходу этой странной беседы выяснилось, что Сережа, отчаянно желая понравиться германской даме, проинспектировал свои познания в немецком и обнаружил там только два энергичных слова - «Зиг хайль!» Их он в припадке гостеприимства и использовал всю дорогу вместо приветствия, вскидывая руку в характерном жесте. Это недоразумение стоило мне немалых нервов – несколько минут я, оправдываясь, уверяла Соню, что к любым проявлениям фашизма у нас относятся крайне негативно. А Сережа – это просто такой не очень ловкий кавалер, который желал поразить пассажирку своими лингвистическими способностями.
Положив трубку, я с ужасом подумала, что Сережа мог бы легко припомнить и выражение «Хенде хок!», которое советским зрителям было известно по военным фильмам ничуть не хуже «Зиг хайль!». Но Господь отвел катастрофу. Итогом этой замечательной истории стало то, что наш сосед обзавелся новым именем, под которым его сегодня и знает весь город - «Сережа – зиг хайль».
Мы стали общаться с Соней регулярно, и, спустя несколько месяцев, я в ужасе ждала ее очередного звонка. Интернет был взбудоражен сообщениями о том, что в Цхинвале, возле одного из университетских зданий сжигают книги. Груды полыхающих томов неизбежно ассоциировались все с теми же нацистами. И Соня позвонила… Бред ситуации заключался в том, что на самом деле шел ремонт университетской библиотеки. На ее полках долгие годы пылились заплесневелые томики идеологов коммунизма и старые учебники, где пожелтевшие от времени страницы продолжали настырно отрицать генетику как науку и существование Бога.
В целях дезинфекции, поскольку болезнетворный грибок, поразивший книги, необходимо было уничтожить, студенты и руководители процесса решили предать огню хворое наследие советской науки. Но борьба с плесенью обернулась грандиозным скандалом. Мои подробные объяснения успокоили немецкую журналистку, но не успокоили меня. Ведь если даже люди моего, советского поколения стали забывать страшные уроки истории, то чего уж удивляться свежей шутке про молодежь, которая якобы искренне верит, что Вторую мировую войну выиграл Джонни Депп и его «бесславные ублюдки».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
С Днем Победы в моем пионерском, а потом и комсомольском детстве всякий раз оказывались связаны различные курьезы. Сначала мне приходилось все время врать, а мораль юного коммуниста этому отчаянно сопротивлялась. Родившиеся в СССР, наверное, помнят, как в этот день устраивались встречи с ветеранами войны, писались сочинения про героических дедушек и бабушек, которые воевали. Дедушки у меня не было, а вот рассказами бабушки о войне я ну никак не могла делиться, боясь гнева пионерской братии. Бабушка Лена, которая родилась и жила на Украине, все время вспоминала не о боях, не о том, что она участвовала в партизанском движении, а о том, как их с маленькими сестрами и братьями спасал от голода и холода приквартированный немец. История о хорошем «фашисте» могла стать пятном в моей будущей, как мне казалось, партийной биографии, поэтому приходилось изворачиваться и писать о героическом подвиге мифического дедушки.
А еще бабушка Лена развлекала нас рассказами про то, как учила немецкий, и как однажды ей удалось отнять наган у «фрица».
В сентябре 2009 года в Цхинвал приехала немецкая журналистка. Я вспомнила, как в моем детстве советская пропаганда тиражировала образ нациста, утверждая, что каждый немец, проживающий в ФРГ, в глубине души – скрытый гитлеровец. Я поделилась своими воспоминаниями с Соней – так звали гостью из Германии – и была поражена тому, как остро она отреагировала на этот, с моей точки зрения, нелепый советский бред. Соня объяснила, что у современных немцев чувство вины перед евреями и представителями других наций, которые пострадали от национал-социалистов, чуть ли не вмонтировано в генетическую формулу. И фашизм - это самая постыдная страница истории германского государства. Этот разговор оказался своего рода прологом дальнейших событий. На следующий день мы с мужем решил доверить проверенному соседу Сереже отвезти в аэропорт Беслана нашу драгоценную гостью. Исполненный осознанием нешуточной ответственности, Сережа весь вечер драил свою видавшую виды «ласточку». Его волнение выдавало только одно – он постоянно приходил к нам с одним вопрос: правда ли, что Соня – немка? Видимо, ему впервые в жизни предстояло общение с иностранкой. На протяжении всей дороги из Цхинвала в Беслан Соня исправно отзванивалась нам, чтобы мы не волновались. По прибытии в аэропорт она позвонила еще раз, сказав много теплых слов благодарности, в том числе и в адрес своего водителя. Правда, утром, перезвонив еще раз, чтобы вновь поблагодарить нас за заботу, она вдруг тихонько напомнила мне про наш разговор о фашизме и поинтересовалась, как к этому явлению относятся в Южной Осетии.
По ходу этой странной беседы выяснилось, что Сережа, отчаянно желая понравиться германской даме, проинспектировал свои познания в немецком и обнаружил там только два энергичных слова - «Зиг хайль!» Их он в припадке гостеприимства и использовал всю дорогу вместо приветствия, вскидывая руку в характерном жесте. Это недоразумение стоило мне немалых нервов – несколько минут я, оправдываясь, уверяла Соню, что к любым проявлениям фашизма у нас относятся крайне негативно. А Сережа – это просто такой не очень ловкий кавалер, который желал поразить пассажирку своими лингвистическими способностями.
Положив трубку, я с ужасом подумала, что Сережа мог бы легко припомнить и выражение «Хенде хок!», которое советским зрителям было известно по военным фильмам ничуть не хуже «Зиг хайль!». Но Господь отвел катастрофу. Итогом этой замечательной истории стало то, что наш сосед обзавелся новым именем, под которым его сегодня и знает весь город - «Сережа – зиг хайль».
Мы стали общаться с Соней регулярно, и, спустя несколько месяцев, я в ужасе ждала ее очередного звонка. Интернет был взбудоражен сообщениями о том, что в Цхинвале, возле одного из университетских зданий сжигают книги. Груды полыхающих томов неизбежно ассоциировались все с теми же нацистами. И Соня позвонила… Бред ситуации заключался в том, что на самом деле шел ремонт университетской библиотеки. На ее полках долгие годы пылились заплесневелые томики идеологов коммунизма и старые учебники, где пожелтевшие от времени страницы продолжали настырно отрицать генетику как науку и существование Бога.
В целях дезинфекции, поскольку болезнетворный грибок, поразивший книги, необходимо было уничтожить, студенты и руководители процесса решили предать огню хворое наследие советской науки. Но борьба с плесенью обернулась грандиозным скандалом. Мои подробные объяснения успокоили немецкую журналистку, но не успокоили меня. Ведь если даже люди моего, советского поколения стали забывать страшные уроки истории, то чего уж удивляться свежей шутке про молодежь, которая якобы искренне верит, что Вторую мировую войну выиграл Джонни Депп и его «бесславные ублюдки».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
