ТБИЛИСИ---Почему Саакашвили за несколько месяцев до выборов решил назначить министра внутренних дел Вано Мерабишвили премьером, и что этот шаг принесет?
Естественно, в такое время решения этого масштаба, в первую очередь, объясняются интересами предвыборной стратегии. В частности, это косвенное признание того, что миллиардер Бидзина Иванишвили, лидер оппозиционной коалиции «Грузинская мечта», оказался более опасным соперником, чем правительство считало ранее. Благодаря успеху первых митингов и выдвижению социально-популистских лозунгов, Иванишвили завладел политической инициативой. Как видно, президент Саакашвили посчитал, что ее надо перехватить.
В глазах критиков правительства Мерабишвили – олицетворение «полицейского режима». Но вместе с тем трудно спорить, что он – очень эффективный министр, благодаря которому полиция избавилась от чумы повсеместной коррупции, добилась впечатляющих успехов в борьбе с преступностью и, как свидетельствуют опросы общественного мнения, пользуется особо высоким доверием населения.
Мерабишвили не обладает харизмой или ораторскими данными – его даже можно назвать косноязычным. Но у него есть свои преимущества и в смысле личного имиджа. В определенном смысле он уравновешивает личность президента – излишне эмоционального, излишне многословного, излишне спонтанного. У него репутация человека, который слов на ветер не бросает и умеет достигать результатов.
Именно такому лидеру президент поручил огласить новую программу правящей партии, которая практически перекрывает все сделанные Иванишвили социальные обещания: повышение пенсий, всеобщую медицинскую страховку, крупные вливания в сельское хозяйство. Но это уже другая тема: перед выборами все в Грузии становятся социальными популистами, такая уж конъюнктура на политическом рынке.
Но интереснее другая, более долгосрочная составляющая. После того как в ноябре 2010-го парламент принял изменения к Конституции, делающие премьер-министра (а не президента) главной политической фигурой в стране, самым интригующим вопросом о Грузии стало: готовится ли Саакашвили в премьеры после окончания его второго и последнего президентского срока? Написано много статей о том, что, несмотря на все противоречия между Саакашвили и его российским коллегой, он собирается повторить именно траекторию Владимира Путина.
Естественно, самого Саакашвили постоянно спрашивали о его планах после окончания второго срока, но он упорно уходил от ответа. Это лишь укрепляло подозрения, что он как раз метит в премьеры.
Как с этим связано назначение Мерабишвили? Измененный вариант Конституции должен вступить в силу уже после того, как выберут нового президента, что должно произойти в октябре будущего года. До того премьер остается относительно слабой фигурой, которая ведет ежедневную работу правительства и становится удобным политическим громоотводом в момент, когда власть хочет показать волю к переменам. В существующей «суперпрезидентской» системе для сильного премьера места не остается. Ни один премьер после Зураба Жвания, скончавшегося в 2005 г., не обладал серьезным политическим весом. Формально нет никаких оснований считать, что в случае с Мерабишвили все будет по-другому.
Но это формально. А на деле Мерабишвили в последние годы считается самой влиятельной политической фигурой после президента. Единственный, кто может состязаться с ним в этой неформальной иерархии, – мэр Тбилиси Гиги Угулава. Места в такой иерархии гораздо более стабильны, чем обладание государственными постами. С назначением Мерабишвили впервые за долгие годы произошло то, что реальная значимость поста премьера пришла в соответствие с его формальным рангом.
Поэтому очень многие посчитали, что в лице Мерабишвили мы имеем не только кандидата правящей партии на пост «слабого» премьера, но и будущего высшего должностного лица государства. На это указывает и риторика президента и нового премьера, которые подчеркивают, что новая программа, разработанная лично Мерабишвили, рассчитана на четыре года.
За почти полтора года до вступления в силу нового варианта Конституции в Грузии может произойти многое. Отнюдь не гарантировано и то, что на парламентских выборах в октябре выиграет именно «Объединенное национальное движение», хотя на сегодня это остается более вероятным исходом. Нет ответа и на важный вопрос: если после окончания второго срока Михаил Саакашвили не станет премьером (даже если его партия будет обладать большинством в парламенте), то, что он собирается делать? Напомним, что в декабре 2013 года президенту исполнится лишь 46 лет.
Но, хотя будущее предсказать невозможно, сегодня назначение Мерабишвили приведет к тому, что разговоры о грядущей «путинизации» режима Саакашвили, как минимум, приглохнут. Не уверен, что именно это было главной целью решения президента, но сам по себе такой результат достаточно важен.
Естественно, в такое время решения этого масштаба, в первую очередь, объясняются интересами предвыборной стратегии. В частности, это косвенное признание того, что миллиардер Бидзина Иванишвили, лидер оппозиционной коалиции «Грузинская мечта», оказался более опасным соперником, чем правительство считало ранее. Благодаря успеху первых митингов и выдвижению социально-популистских лозунгов, Иванишвили завладел политической инициативой. Как видно, президент Саакашвили посчитал, что ее надо перехватить.
В глазах критиков правительства Мерабишвили – олицетворение «полицейского режима». Но вместе с тем трудно спорить, что он – очень эффективный министр, благодаря которому полиция избавилась от чумы повсеместной коррупции, добилась впечатляющих успехов в борьбе с преступностью и, как свидетельствуют опросы общественного мнения, пользуется особо высоким доверием населения.
Мерабишвили не обладает харизмой или ораторскими данными – его даже можно назвать косноязычным. Но у него есть свои преимущества и в смысле личного имиджа. В определенном смысле он уравновешивает личность президента – излишне эмоционального, излишне многословного, излишне спонтанного. У него репутация человека, который слов на ветер не бросает и умеет достигать результатов.
Именно такому лидеру президент поручил огласить новую программу правящей партии, которая практически перекрывает все сделанные Иванишвили социальные обещания: повышение пенсий, всеобщую медицинскую страховку, крупные вливания в сельское хозяйство. Но это уже другая тема: перед выборами все в Грузии становятся социальными популистами, такая уж конъюнктура на политическом рынке.
Но интереснее другая, более долгосрочная составляющая. После того как в ноябре 2010-го парламент принял изменения к Конституции, делающие премьер-министра (а не президента) главной политической фигурой в стране, самым интригующим вопросом о Грузии стало: готовится ли Саакашвили в премьеры после окончания его второго и последнего президентского срока? Написано много статей о том, что, несмотря на все противоречия между Саакашвили и его российским коллегой, он собирается повторить именно траекторию Владимира Путина.
Естественно, самого Саакашвили постоянно спрашивали о его планах после окончания второго срока, но он упорно уходил от ответа. Это лишь укрепляло подозрения, что он как раз метит в премьеры.
Как с этим связано назначение Мерабишвили? Измененный вариант Конституции должен вступить в силу уже после того, как выберут нового президента, что должно произойти в октябре будущего года. До того премьер остается относительно слабой фигурой, которая ведет ежедневную работу правительства и становится удобным политическим громоотводом в момент, когда власть хочет показать волю к переменам. В существующей «суперпрезидентской» системе для сильного премьера места не остается. Ни один премьер после Зураба Жвания, скончавшегося в 2005 г., не обладал серьезным политическим весом. Формально нет никаких оснований считать, что в случае с Мерабишвили все будет по-другому.
Но это формально. А на деле Мерабишвили в последние годы считается самой влиятельной политической фигурой после президента. Единственный, кто может состязаться с ним в этой неформальной иерархии, – мэр Тбилиси Гиги Угулава. Места в такой иерархии гораздо более стабильны, чем обладание государственными постами. С назначением Мерабишвили впервые за долгие годы произошло то, что реальная значимость поста премьера пришла в соответствие с его формальным рангом.
Поэтому очень многие посчитали, что в лице Мерабишвили мы имеем не только кандидата правящей партии на пост «слабого» премьера, но и будущего высшего должностного лица государства. На это указывает и риторика президента и нового премьера, которые подчеркивают, что новая программа, разработанная лично Мерабишвили, рассчитана на четыре года.
За почти полтора года до вступления в силу нового варианта Конституции в Грузии может произойти многое. Отнюдь не гарантировано и то, что на парламентских выборах в октябре выиграет именно «Объединенное национальное движение», хотя на сегодня это остается более вероятным исходом. Нет ответа и на важный вопрос: если после окончания второго срока Михаил Саакашвили не станет премьером (даже если его партия будет обладать большинством в парламенте), то, что он собирается делать? Напомним, что в декабре 2013 года президенту исполнится лишь 46 лет.
Но, хотя будущее предсказать невозможно, сегодня назначение Мерабишвили приведет к тому, что разговоры о грядущей «путинизации» режима Саакашвили, как минимум, приглохнут. Не уверен, что именно это было главной целью решения президента, но сам по себе такой результат достаточно важен.
