СУХУМИ---В последние недели у меня появилась новая привычка: отдыхать по вечерам, когда жар летних дней сменяет, наконец, легкая вечерняя прохлада, на балконе своей квартиры на четвертом этаже. И не раз в такие минуты, сидя на раскладном деревянном стуле и глядя на людей внизу, в основном на детей, играющих на спортплощадке, я перебирал в памяти эпизоды сорокапятилетней истории нашей пятиэтажки. А живу в ней с перерывами с самого момента ее заселения в 1967-м. Таких «коренных» жильцов в доме осталось пять-шесть, не больше…
Надо сказать, что в первую половину этого срока дом наш практически ничем не отличался от тысяч и тысяч подобных ему, раскиданных по городам и весям бывшего СССР. Разница заключалась только в том, что мы жили намного дружнее: если во дворе игралась свадьба, или кого-то провожали в последний путь, то, естественно, приходили все соседи. Но вот после межнациональных столкновений 1989 года в разговорах на лавочке во дворе появилась новая тема: кое-кто стал подсчитывать, сколько у нас в доме «абхазских» квартир и сколько «грузинских»… Всю войну я находился в Гудауте, и о том, как жил в то время наш дом, стал в подробностях узнавать только после возвращения домой в конце сентября 93-го. В основном, это были рассказы про то, как во время артобстрелов все соседи отсиживались в подвале, как стояли в жутких очередях за хлебом у соседнего магазина «Колос», как ходили к близлежащему колодцу за водой…
Во время войны опустели многие «абхазские» квартиры. После войны их обитатели вернулись, зато опустели все «грузинские». Спустя два-три года двое грузин-квартиросъемщиков, которые пользовались поддержкой соседей, вернулись из Сочи. Все первое послевоенное десятилетие жизнь нашей пятиэтажки напоминала медленное погружение под воду пробитого в морском бою судна. Собственно, нечто подобное происходило в те годы и с экономикой на всем постсоветском пространстве, где в большей степени, где в меньшей: коллапс закончился, но показатели все снижались и снижались.
Мы называли себя иногда «похоронной командой»: то в одной, то в другой квартире умирали одинокие старики, и некому было их хоронить, кроме нас. Порой и не на что, и один наш сосед-плотник навострился сколачивать гробы из старых шкафов. Квартиры покойных порой «подбирали» ближайшие соседи, которые ухаживали за ними. Впрочем, квартиры те стоили тогда копейки. В 96-м родственница моих соседей по лестничной клетке, уехавших ранее в Израиль, и сама уезжавшая в Израиль, уговорила меня взять у нее заверенную у нотариуса доверенность на продажу их квартиры в течение двух лет за две тысячи долларов США. За эти два года желающих купить ее так и не нашлось, и она перешла в распоряжение городских властей. Это сейчас стоимость подобных квартир выросла в 15-20 раз…
Дом все больше и больше пустел (он не элитный и не в центральной части города). Одна моя соседка по подъезду, пенсионерка, порой вздыхала: «Хоть бы к нам кого поселили, чтоб не так безлюдно в доме было». При этом, конечно, все пустующие квартиры за кем-то числились.
Перелом наступил лет пять назад. Потихоньку в доме стали появляться новые жильцы. И стали рождаться дети! Лето 2009-го ознаменовалось в Абхазии ремонтным бумом. Почему именно оно? Очень просто. События августа 2008-го, признание Абхазии Россией наконец-то, убедили людей, что надо уже «вкладываться» в ремонт обветшавшего жилья, а поскольку за ремонт обычно берутся летом, он в массовом порядке и пришелся на лето следующего года.
А нынешним летом самым значительным событием в жизни нашего микрорайона стало строительство спортплощадки на месте старой, давно пришедшей в упадок. Спортплощадка эта на уровне всех современных стандартов, с искусственным газоном для игры в мини-футбол, с электроосвещением, которое включается в вечернее время. И вот уже несколько недель по вечерам, когда спадает жара, на ней разворачиваются футбольные баталии. Я, конечно, замечал, в последние годы, что в нашем и соседних домах появилось немало детворы, но не думал, что ее так много!
А еще я смотрю, отдыхая вечером на балконе, на приткнувшиеся к соседней пятиэтажке на «ночевку» иномарки. Их около десятка. На примерно тридцать-сорок живущих в доме семей. Примерно столько же стоят с другой стороны, у нашего дома. Их теперь гораздо больше тех, что «ночуют» в гаражах, оставшихся с довоенных времен. Помню, как удивительно для меня выглядели бесконечные вереницы легковушек, стоявшие ночью на улице в пригороде Гамбурга, где в 2003-м участвовал в очередной грузино-абхазской встрече в рамках так называемого Шляйнингского процесса. Ведь у нас, «сделанных в СССР», не укладывалось в голове, как можно так безбоязненно оставлять дорогущие автомашины на ночь не в гараже, а просто на улице. Но через шесть лет, в 2009-м, гостил у одноклассника в Минске и снова удивился, увидев примерно такую же картину вечером во дворе его многоэтажки. Не мог и представить себе, что нечто подобное буду наблюдать еще через три года в скудно живущей Абхазии…
А если еще вспомнить, как заставлены бывают днем черными лоснящимися внедорожниками и другими нехилыми машинами улицы в центре города… Нередко бывает невозможно «состыковать» их стоимость с официальной зарплатой владельцев-бюджетников, но это уже другая тема...
Страсть многих наших сограждан к автомобилям, особенно к крутым иномаркам, – это, впрочем, палка о двух концах. Нередко над ней иронизируют, ставя в пример гораздо более благополучные страны, где предпочитают ездить на небольших экономичных автомобилях. Количество автомобилей на душу населения и их класс, разумеется, не тождественны общему уровню жизни. Но это, согласитесь, один из его показателей. Есть и другие показатели того, что жизнь возрождается. Хотя прекрасно понимаю, что жителям благополучных стран будет трудно понять восторги жителей нашего дома по поводу новой спортплощадки, или того, например, что на днях на лестничных площадках нам бесплатно установили новые электросчетчики вместо устаревших, или того, что мимо нашего дома по проулку перестал, наконец, течь рукотворный ручей из прохудившейся где-то под землей водопроводной трубы, который тек лет пятнадцать…
Был бы мир – и уровень жизни будет расти? Вывод, что называется, лежит на поверхности; так в жизни, как правило, и бывает. Но не всегда. Вспомнить хотя бы поздний застой в СССР: мы жили в условиях мира, но из-за тотальной неэффективности экономики трудности нарастали, из открытой продажи один за другим исчезали общедоступные ранее продукты питания… Что касается нынешней ситуации в Абхазии, то тут, конечно, гложет червь сомнения. Ведь если определенное благополучие в России зиждется, как говорят, на нефтегазовой «игле», то общеизвестно, что определенное благополучие в Абхазии зиждется на «игле» российской финансовой помощи.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Надо сказать, что в первую половину этого срока дом наш практически ничем не отличался от тысяч и тысяч подобных ему, раскиданных по городам и весям бывшего СССР. Разница заключалась только в том, что мы жили намного дружнее: если во дворе игралась свадьба, или кого-то провожали в последний путь, то, естественно, приходили все соседи. Но вот после межнациональных столкновений 1989 года в разговорах на лавочке во дворе появилась новая тема: кое-кто стал подсчитывать, сколько у нас в доме «абхазских» квартир и сколько «грузинских»… Всю войну я находился в Гудауте, и о том, как жил в то время наш дом, стал в подробностях узнавать только после возвращения домой в конце сентября 93-го. В основном, это были рассказы про то, как во время артобстрелов все соседи отсиживались в подвале, как стояли в жутких очередях за хлебом у соседнего магазина «Колос», как ходили к близлежащему колодцу за водой…
Во время войны опустели многие «абхазские» квартиры. После войны их обитатели вернулись, зато опустели все «грузинские». Спустя два-три года двое грузин-квартиросъемщиков, которые пользовались поддержкой соседей, вернулись из Сочи. Все первое послевоенное десятилетие жизнь нашей пятиэтажки напоминала медленное погружение под воду пробитого в морском бою судна. Собственно, нечто подобное происходило в те годы и с экономикой на всем постсоветском пространстве, где в большей степени, где в меньшей: коллапс закончился, но показатели все снижались и снижались.
Мы называли себя иногда «похоронной командой»: то в одной, то в другой квартире умирали одинокие старики, и некому было их хоронить, кроме нас. Порой и не на что, и один наш сосед-плотник навострился сколачивать гробы из старых шкафов. Квартиры покойных порой «подбирали» ближайшие соседи, которые ухаживали за ними. Впрочем, квартиры те стоили тогда копейки. В 96-м родственница моих соседей по лестничной клетке, уехавших ранее в Израиль, и сама уезжавшая в Израиль, уговорила меня взять у нее заверенную у нотариуса доверенность на продажу их квартиры в течение двух лет за две тысячи долларов США. За эти два года желающих купить ее так и не нашлось, и она перешла в распоряжение городских властей. Это сейчас стоимость подобных квартир выросла в 15-20 раз…
Дом все больше и больше пустел (он не элитный и не в центральной части города). Одна моя соседка по подъезду, пенсионерка, порой вздыхала: «Хоть бы к нам кого поселили, чтоб не так безлюдно в доме было». При этом, конечно, все пустующие квартиры за кем-то числились.
Перелом наступил лет пять назад. Потихоньку в доме стали появляться новые жильцы. И стали рождаться дети! Лето 2009-го ознаменовалось в Абхазии ремонтным бумом. Почему именно оно? Очень просто. События августа 2008-го, признание Абхазии Россией наконец-то, убедили людей, что надо уже «вкладываться» в ремонт обветшавшего жилья, а поскольку за ремонт обычно берутся летом, он в массовом порядке и пришелся на лето следующего года.
А нынешним летом самым значительным событием в жизни нашего микрорайона стало строительство спортплощадки на месте старой, давно пришедшей в упадок. Спортплощадка эта на уровне всех современных стандартов, с искусственным газоном для игры в мини-футбол, с электроосвещением, которое включается в вечернее время. И вот уже несколько недель по вечерам, когда спадает жара, на ней разворачиваются футбольные баталии. Я, конечно, замечал, в последние годы, что в нашем и соседних домах появилось немало детворы, но не думал, что ее так много!
А еще я смотрю, отдыхая вечером на балконе, на приткнувшиеся к соседней пятиэтажке на «ночевку» иномарки. Их около десятка. На примерно тридцать-сорок живущих в доме семей. Примерно столько же стоят с другой стороны, у нашего дома. Их теперь гораздо больше тех, что «ночуют» в гаражах, оставшихся с довоенных времен. Помню, как удивительно для меня выглядели бесконечные вереницы легковушек, стоявшие ночью на улице в пригороде Гамбурга, где в 2003-м участвовал в очередной грузино-абхазской встрече в рамках так называемого Шляйнингского процесса. Ведь у нас, «сделанных в СССР», не укладывалось в голове, как можно так безбоязненно оставлять дорогущие автомашины на ночь не в гараже, а просто на улице. Но через шесть лет, в 2009-м, гостил у одноклассника в Минске и снова удивился, увидев примерно такую же картину вечером во дворе его многоэтажки. Не мог и представить себе, что нечто подобное буду наблюдать еще через три года в скудно живущей Абхазии…
А если еще вспомнить, как заставлены бывают днем черными лоснящимися внедорожниками и другими нехилыми машинами улицы в центре города… Нередко бывает невозможно «состыковать» их стоимость с официальной зарплатой владельцев-бюджетников, но это уже другая тема...
Страсть многих наших сограждан к автомобилям, особенно к крутым иномаркам, – это, впрочем, палка о двух концах. Нередко над ней иронизируют, ставя в пример гораздо более благополучные страны, где предпочитают ездить на небольших экономичных автомобилях. Количество автомобилей на душу населения и их класс, разумеется, не тождественны общему уровню жизни. Но это, согласитесь, один из его показателей. Есть и другие показатели того, что жизнь возрождается. Хотя прекрасно понимаю, что жителям благополучных стран будет трудно понять восторги жителей нашего дома по поводу новой спортплощадки, или того, например, что на днях на лестничных площадках нам бесплатно установили новые электросчетчики вместо устаревших, или того, что мимо нашего дома по проулку перестал, наконец, течь рукотворный ручей из прохудившейся где-то под землей водопроводной трубы, который тек лет пятнадцать…
Был бы мир – и уровень жизни будет расти? Вывод, что называется, лежит на поверхности; так в жизни, как правило, и бывает. Но не всегда. Вспомнить хотя бы поздний застой в СССР: мы жили в условиях мира, но из-за тотальной неэффективности экономики трудности нарастали, из открытой продажи один за другим исчезали общедоступные ранее продукты питания… Что касается нынешней ситуации в Абхазии, то тут, конечно, гложет червь сомнения. Ведь если определенное благополучие в России зиждется, как говорят, на нефтегазовой «игле», то общеизвестно, что определенное благополучие в Абхазии зиждется на «игле» российской финансовой помощи.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
