Сегодня глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров ответил на скандальное заявление Кадырова о том, что ингуши захватывают чеченские земли. В своем блоге он написал, что граница между двумя республиками "является устоявшейся" и "попытка любой стороны пересмотреть ее приведет к конфликту". Активность Кадырова на ингушском направлении породила и в Ингушетии, и в Чечне множество слухов о готовящемся "аншлюсе".
.
Территориальные претензии – это лишь малая часть Марлезонского балета. Интерес Кадырова к Ингушетии имеет давние корни. Еще в апреле 2006 года председатель чеченского парламента Дукваха Абдурахманов выступил с неожиданной инициативой объединения Чечни, Дагестана и Ингушетии в единый субъект. Пробный шар оказался не слишком удачным. Идея вызвала резкое неприятие у кандидатов на слияние с Чечней, в Москве, по всей вероятности, ее тоже не поддержали. В результате разговоры о возможном объединении затихли. Сегодня история повторяется, однако очевидно, что на сей раз чеченский лидер пошел в лобовую атаку – Кадыров обвинил Евкурова в неспособности справиться с боевиками и предложил ингушскому народу помощь. А во вторник в Грозном была создана комиссия, которая займется проблемами территориального размежевания. Это уже похоже на объявление войны. Евкуров реагирует на удивление спокойно: он, не критикуя Кадырова напрямую, просто пишет в своем блоге, что вопрос об административной границе давно решен, и намекает, что педалирование этой проблемы чревато конфликтом. Что же лежит в основе столь внезапно разгоревшегося скандала?
Желание Рамзана Кадырова расширить собственные владения кажется абсолютно логичным. Молодой энергичный политик, доказавший свою эффективность, хотел бы иметь перспективы карьерного роста. Тем более роль, в которой он подвизался предыдущие годы, слегка обветшала и требует нового наполнения. Функция беспощадного жандарма, действующего за рамками каких бы то ни было законов, стремительно теряет актуальность. Чечня в целом усмирена, и теперь – в идеале – там следовало бы немного ослабить поводья, дать народу больше свободы, обуздать произвол местных силовиков. То есть попытаться приблизить Чечню к некоему общероссийскому стандарту. Однако такая модернизация не под силу Кадырову по субъективным и объективным причинам. С одной стороны, он правит, как умеет: с использованием дикого, необузданного насилия, не допуская даже проблеска свободомыслия. С другой стороны, малейшая либерализация политического режима в Чечне может очень быстро привести к падению Кадырова, поскольку если недовольство его властью можно будет выражать открыто, то выяснится, что чеченского лидера поддерживает лишь незначительная часть населения, главным образом люди, зависимые от государства.
Кадыров также не в состоянии сделать карьеру на федеральном уровне. Кому он нужен в Москве со своими привычками и взглядами провинциального диктатора? Конечно, ему могли бы подобрать какую-нибудь бессмысленную, но почетную должность, однако самого Кадырова жизнь пенсионера-отставника явно не устраивает. Он рассчитывает вновь стать полезным Кремлю, а для этого ему нужно найти новые гнезда мятежа, с которым он раньше так успешно справлялся. Именно это он и делает, указывая на слабость Евкурова в борьбе с вооруженным подпольем. Получив в свое распоряжение Ингушетию, глава Чечни значительно упрочил бы свое положение. Во-первых, еще один республиканский бюджет ушел бы в серую неподконтрольную зону, во-вторых, Кадыров получил бы ясный знак, что Кремль доверяет ему управление не только выделенным по нужде гетто, но и новыми территориями. Значит, его специфический талант управленца востребован.
Однако на этом пути Кадырова ждут непреодолимые препятствия. Ингуши отнюдь не рвутся в объятия диктатора, поскольку не желают лишиться прав и свобод, которыми обладают сейчас. Кроме того, они опасаются, что в объединенной республике им уготовано положение вайнахов второго сорта, поскольку в отношениях двух народов чеченцы давно настаивают на роли гегемона.
Но даже не настроения местного населения делают мечту Кадырова неисполнимой. Кремль не доверит чеченскому лидеру ни клочка земли сопредельных территорий. Дело в том, что система управления, выстроенная Кадыровым, – экстремальна. Ее применение сочли возможным для того, чтобы одержать победу в тяжелейшей войне. И ее легитимность строго ограничена пространством и длительностью войны. С последним обстоятельством, кстати, и связана нарастающая нервозность Кадырова. Отдать ему новые территории – это значит изгнать их из пространства худо-бедно действующего закона и перевести в состояние мятежных земель, усмиряемых дикими варварскими способами. Но в Ингушетии нет войны, и приносить ее туда на плечах Кадырова федеральному центру никакого резона нет.
.
Территориальные претензии – это лишь малая часть Марлезонского балета. Интерес Кадырова к Ингушетии имеет давние корни. Еще в апреле 2006 года председатель чеченского парламента Дукваха Абдурахманов выступил с неожиданной инициативой объединения Чечни, Дагестана и Ингушетии в единый субъект. Пробный шар оказался не слишком удачным. Идея вызвала резкое неприятие у кандидатов на слияние с Чечней, в Москве, по всей вероятности, ее тоже не поддержали. В результате разговоры о возможном объединении затихли. Сегодня история повторяется, однако очевидно, что на сей раз чеченский лидер пошел в лобовую атаку – Кадыров обвинил Евкурова в неспособности справиться с боевиками и предложил ингушскому народу помощь. А во вторник в Грозном была создана комиссия, которая займется проблемами территориального размежевания. Это уже похоже на объявление войны. Евкуров реагирует на удивление спокойно: он, не критикуя Кадырова напрямую, просто пишет в своем блоге, что вопрос об административной границе давно решен, и намекает, что педалирование этой проблемы чревато конфликтом. Что же лежит в основе столь внезапно разгоревшегося скандала?
Желание Рамзана Кадырова расширить собственные владения кажется абсолютно логичным. Молодой энергичный политик, доказавший свою эффективность, хотел бы иметь перспективы карьерного роста. Тем более роль, в которой он подвизался предыдущие годы, слегка обветшала и требует нового наполнения. Функция беспощадного жандарма, действующего за рамками каких бы то ни было законов, стремительно теряет актуальность. Чечня в целом усмирена, и теперь – в идеале – там следовало бы немного ослабить поводья, дать народу больше свободы, обуздать произвол местных силовиков. То есть попытаться приблизить Чечню к некоему общероссийскому стандарту. Однако такая модернизация не под силу Кадырову по субъективным и объективным причинам. С одной стороны, он правит, как умеет: с использованием дикого, необузданного насилия, не допуская даже проблеска свободомыслия. С другой стороны, малейшая либерализация политического режима в Чечне может очень быстро привести к падению Кадырова, поскольку если недовольство его властью можно будет выражать открыто, то выяснится, что чеченского лидера поддерживает лишь незначительная часть населения, главным образом люди, зависимые от государства.
Кадыров также не в состоянии сделать карьеру на федеральном уровне. Кому он нужен в Москве со своими привычками и взглядами провинциального диктатора? Конечно, ему могли бы подобрать какую-нибудь бессмысленную, но почетную должность, однако самого Кадырова жизнь пенсионера-отставника явно не устраивает. Он рассчитывает вновь стать полезным Кремлю, а для этого ему нужно найти новые гнезда мятежа, с которым он раньше так успешно справлялся. Именно это он и делает, указывая на слабость Евкурова в борьбе с вооруженным подпольем. Получив в свое распоряжение Ингушетию, глава Чечни значительно упрочил бы свое положение. Во-первых, еще один республиканский бюджет ушел бы в серую неподконтрольную зону, во-вторых, Кадыров получил бы ясный знак, что Кремль доверяет ему управление не только выделенным по нужде гетто, но и новыми территориями. Значит, его специфический талант управленца востребован.
Однако на этом пути Кадырова ждут непреодолимые препятствия. Ингуши отнюдь не рвутся в объятия диктатора, поскольку не желают лишиться прав и свобод, которыми обладают сейчас. Кроме того, они опасаются, что в объединенной республике им уготовано положение вайнахов второго сорта, поскольку в отношениях двух народов чеченцы давно настаивают на роли гегемона.
Но даже не настроения местного населения делают мечту Кадырова неисполнимой. Кремль не доверит чеченскому лидеру ни клочка земли сопредельных территорий. Дело в том, что система управления, выстроенная Кадыровым, – экстремальна. Ее применение сочли возможным для того, чтобы одержать победу в тяжелейшей войне. И ее легитимность строго ограничена пространством и длительностью войны. С последним обстоятельством, кстати, и связана нарастающая нервозность Кадырова. Отдать ему новые территории – это значит изгнать их из пространства худо-бедно действующего закона и перевести в состояние мятежных земель, усмиряемых дикими варварскими способами. Но в Ингушетии нет войны, и приносить ее туда на плечах Кадырова федеральному центру никакого резона нет.
