ПРАГА---В рубрике "Гость недели" молодой общественный активист из Абхазии Тенгиз Агрба.
Дэмис Поландов: Тенгиз, ваше имя и имя вашего соратника Боты Ажиба было у всех на устах в Абхазии в последние дни. Как выразился оппозиционный политик Ахра Бжания, вы сделали то, что казалось невозможным, – собрали деньги, растормошили чиновников, и в результате группа почти в 150 человек – абхазов из Сирии – прибыла в Абхазию. Это действительно было так трудно, или до того, как вы взялись за это дело, просто никто не прилагал таких усилий? И как вообще реагировали чиновники на ваши усилия? Насколько тяжелым был весь этот процесс?
Тенгиз Агрба: Я и в будущем хочу заниматься переездом абхазов из сирийской диаспоры. Сегодня я нахожусь в раздумьях. Может, ради дела нужно похвалить кого-то, чтобы они воспрянули духом? Вы понимаете, о чем я говорю?
Дэмис Поландов: Конечно, я вас понимаю, но мне кажется, что вы уже растормошили людей и чиновников в том числе. Мне кажется, они все-таки будут прилагать какие-то усилия, и общество следит за этим процессом.
Тенгиз Агрба: Лично я ничего не опасаюсь, просто хочу делать дело, чтобы и дальше был результат – меня только это волнует. Например, убрали Адлейба – бывшего главу комитета по репатриации. Если бы государство не отреагировало, мы бы и сами выдворили его оттуда. Невозможно уже было терпеть – везде коррупция, наплевательское отношение к делу. В Сирии люди погибают, в конце концов, мы им сопереживаем, а нас из кабинета в кабинет посылают, ничего не объясняя. Мы бы их привезли в любом случае – хотели этого чиновники или нет – у нас указано в законодательстве, что они – граждане Абхазии, и здесь мы решаем, принять их или нет. Мы их все равно привезли бы. Вплоть до последнего времени мы не были уверены, что это сделает государство. Собранные с Ботой Ажиба деньги у нас остаются, пока всех не вывезем оттуда, этот процесс не будет останавливаться.
Дэмис Поландов: Тенгиз, 150 человек – сегодня это называют прорывом. И это действительно прорыв на фоне тех незначительных показателей репатриации за все послевоенные годы. Но ведь это капля в море. Вы сейчас погрузились в этот процесс, как вы считаете, каковы перспективы массового возвращения абхазов в Абхазию, если даже война не приводит к массовому приезду?
Тенгиз Агрба: Я могу сказать, что прямо сейчас можно вывезти до пятисот человек, готовых выехать. Очень важно, как их здесь примут, потому что они созваниваются между собой и сообщают о том, как их тут принимают. Если мы их здесь нормально примем, я думаю, что это будет прецедентом, и люди захотят переехать. Был еще такой момент, когда некоторые чиновники хотели принимать людей по принципу, что только абхазы, абаза являются гражданами и подпадают под статус репатрианта. А там, в Сирии, в основном смешанные абхазо-адыгские семьи. Чиновники предлагали чуть ли не разводить эти семьи, но этот вопрос урегулировал президент, который твердо заявил, что это противоестественно и никого не будут разделять, вся семья приезжает сюда.
Дэмис Поландов: Тенгиз, время от времени возникают вопросы относительно репатриации не только абхазов, но и возможного переселения в Абхазию потомков адыгских, черкесских изгнанников. Александр Анкваб не очень хорошо отнесся к этой идее, в частности, из-за многочисленности черкесской диаспоры. А как вы относитесь к этой идее?
Тенгиз Агрба: Я лично отношусь к этому положительно в свете того, что реально абхазский народ на сегодняшний день, можно сказать, исчезающая нация. Наша работа с диаспорой связана с тем, что, спасая людей, тем самым мы хотим спасти свое будущее. Пусть это будет началом. В будущем мы хотим и из Турции людей привозить, чтобы этот процесс не останавливался. А насчет адыгов – это наш братский народ, и у нас практически схожие фамилии. Русские, мингрелы, армяне, которые здесь живут, никогда не станут абхазами. У них есть своя историческая родина, о которой они все знают, и по большому счету им не нужно независимое государство.
Мы переживаем за свой народ. Я ни в коей степени не националист, но на сегодня считаю, что мы исчезаем. Лично я считаю, что адыги вызывают меньше опасение, чем другой народ. Им нужно независимое Абхазское государство. Это наш братский народ. Что касается диаспоры: они там все, можно сказать, ассимилированы и кровь у нас у всех одна. На Северном Кавказе Агировы, черкесы, но они, может, мне ближе по крови, чем многие из абхазцев. Это уже не так важно, важно то, насколько мы их сможем инкорпорировать в абхазский этнос.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Дэмис Поландов: Тенгиз, ваше имя и имя вашего соратника Боты Ажиба было у всех на устах в Абхазии в последние дни. Как выразился оппозиционный политик Ахра Бжания, вы сделали то, что казалось невозможным, – собрали деньги, растормошили чиновников, и в результате группа почти в 150 человек – абхазов из Сирии – прибыла в Абхазию. Это действительно было так трудно, или до того, как вы взялись за это дело, просто никто не прилагал таких усилий? И как вообще реагировали чиновники на ваши усилия? Насколько тяжелым был весь этот процесс?
Тенгиз Агрба: Я и в будущем хочу заниматься переездом абхазов из сирийской диаспоры. Сегодня я нахожусь в раздумьях. Может, ради дела нужно похвалить кого-то, чтобы они воспрянули духом? Вы понимаете, о чем я говорю?
Дэмис Поландов: Конечно, я вас понимаю, но мне кажется, что вы уже растормошили людей и чиновников в том числе. Мне кажется, они все-таки будут прилагать какие-то усилия, и общество следит за этим процессом.
Тенгиз Агрба: Лично я ничего не опасаюсь, просто хочу делать дело, чтобы и дальше был результат – меня только это волнует. Например, убрали Адлейба – бывшего главу комитета по репатриации. Если бы государство не отреагировало, мы бы и сами выдворили его оттуда. Невозможно уже было терпеть – везде коррупция, наплевательское отношение к делу. В Сирии люди погибают, в конце концов, мы им сопереживаем, а нас из кабинета в кабинет посылают, ничего не объясняя. Мы бы их привезли в любом случае – хотели этого чиновники или нет – у нас указано в законодательстве, что они – граждане Абхазии, и здесь мы решаем, принять их или нет. Мы их все равно привезли бы. Вплоть до последнего времени мы не были уверены, что это сделает государство. Собранные с Ботой Ажиба деньги у нас остаются, пока всех не вывезем оттуда, этот процесс не будет останавливаться.
Дэмис Поландов: Тенгиз, 150 человек – сегодня это называют прорывом. И это действительно прорыв на фоне тех незначительных показателей репатриации за все послевоенные годы. Но ведь это капля в море. Вы сейчас погрузились в этот процесс, как вы считаете, каковы перспективы массового возвращения абхазов в Абхазию, если даже война не приводит к массовому приезду?
Тенгиз Агрба: Я могу сказать, что прямо сейчас можно вывезти до пятисот человек, готовых выехать. Очень важно, как их здесь примут, потому что они созваниваются между собой и сообщают о том, как их тут принимают. Если мы их здесь нормально примем, я думаю, что это будет прецедентом, и люди захотят переехать. Был еще такой момент, когда некоторые чиновники хотели принимать людей по принципу, что только абхазы, абаза являются гражданами и подпадают под статус репатрианта. А там, в Сирии, в основном смешанные абхазо-адыгские семьи. Чиновники предлагали чуть ли не разводить эти семьи, но этот вопрос урегулировал президент, который твердо заявил, что это противоестественно и никого не будут разделять, вся семья приезжает сюда.
Дэмис Поландов: Тенгиз, время от времени возникают вопросы относительно репатриации не только абхазов, но и возможного переселения в Абхазию потомков адыгских, черкесских изгнанников. Александр Анкваб не очень хорошо отнесся к этой идее, в частности, из-за многочисленности черкесской диаспоры. А как вы относитесь к этой идее?
Тенгиз Агрба: Я лично отношусь к этому положительно в свете того, что реально абхазский народ на сегодняшний день, можно сказать, исчезающая нация. Наша работа с диаспорой связана с тем, что, спасая людей, тем самым мы хотим спасти свое будущее. Пусть это будет началом. В будущем мы хотим и из Турции людей привозить, чтобы этот процесс не останавливался. А насчет адыгов – это наш братский народ, и у нас практически схожие фамилии. Русские, мингрелы, армяне, которые здесь живут, никогда не станут абхазами. У них есть своя историческая родина, о которой они все знают, и по большому счету им не нужно независимое государство.
Мы переживаем за свой народ. Я ни в коей степени не националист, но на сегодня считаю, что мы исчезаем. Лично я считаю, что адыги вызывают меньше опасение, чем другой народ. Им нужно независимое Абхазское государство. Это наш братский народ. Что касается диаспоры: они там все, можно сказать, ассимилированы и кровь у нас у всех одна. На Северном Кавказе Агировы, черкесы, но они, может, мне ближе по крови, чем многие из абхазцев. Это уже не так важно, важно то, насколько мы их сможем инкорпорировать в абхазский этнос.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
