24 мая, выступая на Втором российско-абхазском гуманитарном форуме, Александр Анкваб предложил свое видение по разрешению церковного вопроса в частично признанной республике. Он обратился с просьбой к Московскому патриархату рукоположить абхазского епископа, то есть фактически взять под свою руку Абхазскую епархию. Каков политический смысл данной инициативы? И какое влияние она может оказать на дальнейшее развитие ситуации в треугольнике Абхазия-Грузия-Россия?
Церковный вопрос в Абхазии является одним из важнейших компонентов борьбы частично признанной республики за самоопределение после распада Советского Союза. Грузино-абхазский вооруженный конфликт 1992-1993 гг., среди прочего, до крайности обострил "национализацию" православия. То, что территория Абхазии в каноническом плане часть Православной церкви Грузии, во многом предопределило политический выбор священнослужителей грузинского происхождения (составлявших подавляющее большинство тогдашнего клира). В итоге среди тех, кто покинул республику в 1993 году, был и действовавший на тот момент епископ Даниил (Датуашвили). Православные верующие Абхазии были поставлены в тяжелые условия. Ведь если нет рукоположения, то нет и возможностей для воспроизводства религиозной жизни.
За 20 лет после этого были предприняты различные попытки выхода из сложившегося тупика, начиная от выхода Сухумской епархии из состава Православной церкви Грузии и до поисков покровительства у Русской православной церкви (РПЦ) и в Константинопольском патриархате.
В мае 2013 года Александр Анкваб четко и недвусмысленно дал понять, что светская власть частично признанной республики видит свои приоритеты в стратегической кооперации с Москвой. По его мнению, Вселенский патриарх "несравненно далек от нас по многим единицам измерения". Какие же единицы имел в виду абхазский лидер? И кого имел в виду, говоря "о нас"? Ни для кого не секрет, что две православные церкви – Русская и Константинопольская – имеют непростые отношения. В течение долгого времени они вели спор относительно организации православной жизни в Эстонии и на Украине. У Вселенского патриарха давние и налаженные отношения с политиками в Вашингтоне, в то время как в Кремле видят РПЦ как дополнительный инструмент для расширения российского влияния в "ближнем зарубежье". И хотя в последние годы отношения двух церквей стали более взвешенными и прагматичными, уровень взаимного доверия и сегодня оставляет желать лучшего.
Для Александра Анкваба сотрудничество с Москвой является не просто важным приоритетом. Таковой присутствовал бы у любого лидера частично признанной республики, пользующейся экономической поддержкой и военно-политическим покровительством мощного соседа. Но третий президент Абхазии по этой части намного более активен в публичном пространстве. На это, впрочем, есть свои резоны. В канун сочинской Олимпиады глава республики стремится получить большие выгоды от стратегического значения Абхазии для России в целом, а также для ее амбициозного спортивно-политического проекта. Следовательно, говоря слово "мы", Анкваб подразумевал и Москву. Заметим при этом, что в абхазском обществе далеко не все являются энтузиастами покровительства РПЦ.
Свидетельством тому – прошлогодний сход (он состоялся в феврале), посвященный как раз решению церковного вопроса. Напомню, что тогда его организаторы говорили о восстановлении независимой Абхазской церкви при помощи Вселенского патриарха. Нельзя сбрасывать со счетов определенное недовольство позицией РПЦ, существующее в Абхазии из-за того, что и после августа 2008 года она не пересмотрела своего отношения к каноническому статусу православия на территории частично признанной республики.
Однако Константинопольский патриархат оказался не готов к игре по абхазским правилам. Не столько в силу каких-то особых религиозных соображений, сколько по политическим причинам, а также из-за традиционного консерватизма церковных структур. На руку Анквабу сыграло и то, что за день до начала работы российско-абхазского форума предстоятель Грузинской церкви Католикос-Патриарх Илия Второй заявил о готовности посетить Абхазию в составе делегации константинопольского патриарха Варфоломея. Следовательно, абхазский лидер, воспользовавшись ситуацией, с одной стороны, снова подтвердил свою лояльность Москве, а с другой – показал необоснованность надежд абхазских общественников и сторонников кооперации с Константинополем.
Между тем инициатива абхазского лидера не означает молниеносной поддержки Москвы (как светской, так и духовной). Пусть ни шатко ни валко, но процесс нормализации отношений с Грузией идет. Недавно стараниями Иванишвили была похоронена идея бойкота сочинской Олимпиады со стороны Тбилиси. Тем паче, как показали недавние события в столице Грузии, по части охранительного консерватизма у Кремля среди Грузинской православной церкви есть свои союзники. В этих условиях вряд ли будут сделаны резкие движения. Скорее всего, заинтересованные лица просто возьмут инициативу "под контроль" и отложат до "лучших времен". Или до худших.
Церковный вопрос в Абхазии является одним из важнейших компонентов борьбы частично признанной республики за самоопределение после распада Советского Союза. Грузино-абхазский вооруженный конфликт 1992-1993 гг., среди прочего, до крайности обострил "национализацию" православия. То, что территория Абхазии в каноническом плане часть Православной церкви Грузии, во многом предопределило политический выбор священнослужителей грузинского происхождения (составлявших подавляющее большинство тогдашнего клира). В итоге среди тех, кто покинул республику в 1993 году, был и действовавший на тот момент епископ Даниил (Датуашвили). Православные верующие Абхазии были поставлены в тяжелые условия. Ведь если нет рукоположения, то нет и возможностей для воспроизводства религиозной жизни.
За 20 лет после этого были предприняты различные попытки выхода из сложившегося тупика, начиная от выхода Сухумской епархии из состава Православной церкви Грузии и до поисков покровительства у Русской православной церкви (РПЦ) и в Константинопольском патриархате.
В мае 2013 года Александр Анкваб четко и недвусмысленно дал понять, что светская власть частично признанной республики видит свои приоритеты в стратегической кооперации с Москвой. По его мнению, Вселенский патриарх "несравненно далек от нас по многим единицам измерения". Какие же единицы имел в виду абхазский лидер? И кого имел в виду, говоря "о нас"? Ни для кого не секрет, что две православные церкви – Русская и Константинопольская – имеют непростые отношения. В течение долгого времени они вели спор относительно организации православной жизни в Эстонии и на Украине. У Вселенского патриарха давние и налаженные отношения с политиками в Вашингтоне, в то время как в Кремле видят РПЦ как дополнительный инструмент для расширения российского влияния в "ближнем зарубежье". И хотя в последние годы отношения двух церквей стали более взвешенными и прагматичными, уровень взаимного доверия и сегодня оставляет желать лучшего.
Для Александра Анкваба сотрудничество с Москвой является не просто важным приоритетом. Таковой присутствовал бы у любого лидера частично признанной республики, пользующейся экономической поддержкой и военно-политическим покровительством мощного соседа. Но третий президент Абхазии по этой части намного более активен в публичном пространстве. На это, впрочем, есть свои резоны. В канун сочинской Олимпиады глава республики стремится получить большие выгоды от стратегического значения Абхазии для России в целом, а также для ее амбициозного спортивно-политического проекта. Следовательно, говоря слово "мы", Анкваб подразумевал и Москву. Заметим при этом, что в абхазском обществе далеко не все являются энтузиастами покровительства РПЦ.
Свидетельством тому – прошлогодний сход (он состоялся в феврале), посвященный как раз решению церковного вопроса. Напомню, что тогда его организаторы говорили о восстановлении независимой Абхазской церкви при помощи Вселенского патриарха. Нельзя сбрасывать со счетов определенное недовольство позицией РПЦ, существующее в Абхазии из-за того, что и после августа 2008 года она не пересмотрела своего отношения к каноническому статусу православия на территории частично признанной республики.
Однако Константинопольский патриархат оказался не готов к игре по абхазским правилам. Не столько в силу каких-то особых религиозных соображений, сколько по политическим причинам, а также из-за традиционного консерватизма церковных структур. На руку Анквабу сыграло и то, что за день до начала работы российско-абхазского форума предстоятель Грузинской церкви Католикос-Патриарх Илия Второй заявил о готовности посетить Абхазию в составе делегации константинопольского патриарха Варфоломея. Следовательно, абхазский лидер, воспользовавшись ситуацией, с одной стороны, снова подтвердил свою лояльность Москве, а с другой – показал необоснованность надежд абхазских общественников и сторонников кооперации с Константинополем.
Между тем инициатива абхазского лидера не означает молниеносной поддержки Москвы (как светской, так и духовной). Пусть ни шатко ни валко, но процесс нормализации отношений с Грузией идет. Недавно стараниями Иванишвили была похоронена идея бойкота сочинской Олимпиады со стороны Тбилиси. Тем паче, как показали недавние события в столице Грузии, по части охранительного консерватизма у Кремля среди Грузинской православной церкви есть свои союзники. В этих условиях вряд ли будут сделаны резкие движения. Скорее всего, заинтересованные лица просто возьмут инициативу "под контроль" и отложат до "лучших времен". Или до худших.
