Все-таки считаю, что я виноват в том, что не написал этот пост. При луноликом Мише это было бы рискованно, но когда он и его гиены больше ничего из себя не представляют, то можно писать все как есть, не боясь повторного чек-ина в здании на проспекте Важа-Пшавела, 72.
Писать мне нелегко, ибо воспоминания до сих пор, спустя более чем три года, вызывают содрогание. Но все же я попробую перенестись в тот дождливый вечер 17 мая. Да, пост будет огромным, но разбивать его на части мне не хочется. Поэтому рекомендую прочитать, ибо вряд ли кто-то еще напишет о том, каково это - побывать в лапах "реформированного" МВД Мерабишвили. Не нравится - адрес вы знаете.
Утром того дня купил я билет на утренний поезд до Батуми, который должен был отправить меня домой с мерзких мероприятий одного рукопожатного университета на плато Нуцубидзе, пусть либертарианцы и все покрыли тогда. Но не это важно. Важно то, что случится потом. А потом случится то, что окончательно подорвет мои остатки симпатий и надежд, связанных с мишистами. Они начали дохнуть еще летом 2007 года, ушли в глубокий нокдаун в ноябре того же года, и, по сути, описываемые в этом посте события заботливо отключили находящиеся в коме симпатии к неокомсомольцам и маленькому фюреру от аппарата искусственного жизнеобеспечения.
Простите, отвлекся. Итак, погулял я по Тбилиси немного вечером и пошел на вокзал. Хотя погода для съемки была не ахти, но все-таки настроение снять электричку или поезд имелось. Так и оказался я возле тбилисского вокзала, который был довольно-таки безлюден. Впрочем, на многолюдность ему не приходится жаловаться уже лет 20 как минимум. Вначале везло: я снял несколько локомотивов и электричку на Никози. Начинало смеркаться. А потом прошла "откапиталенная" электричка, вроде на аэропорт, и, снимая ее, я не заметил, как ко мне подкрался охранник.
- Что ты тут снимаешь? Иди за мной!
Я оглядел его. Пацан, на вид слегка старше меня, лет на пять максимум. Явно пошел в охранную полицию, чтобы служба в "доблестной грузинской армии" не грозила. Впрочем, это понятно: многие шли и будут идти в охранную полицию, дабы избежать тех казарм, что обыватель видел в Кутаиси или Марнеули. Я вначале думал его вообще послать и сделать ноги, но почему-то не решился. Не знаю, стоило ли свалить тогда, и вряд ли уже узнаю. Он пошел в тогда еще недоработанное здание вокзала, я за ним. Зашли мы в какую-то полусырую затхлую комнатенку с топчаном и китайским телевизором, где сидел смуглый дядька средних лет и усердно дымил сигаретой. Явно из бывших ментов времен Эдика, они все массово перекочевали в охранную полицию после чистки.
- Я его на платформе задержал, он поезда снимал. Кажется, он шпион, - сказал цербер, приведший меня в этот вертеп.
Тот рассмеялся, не вынимая сигареты:
- Шпион, говоришь? Ну, давай я с ним побеседую! А ты иди погуляй. Как звать, чем занимаешься?
Я назвал себя и род своей деятельности. Мы остались одни.
- И что, тебе делать больше нечего, что ты тут ходишь да снимаешь? Это же стратегический объект!
Я ему в ответ:
- Если это стратегический объект, чего тут солдаты не стоят, и он не огорожен?
Тот такого явно не ждал.
- Слушай, что ты тут со мной препираешься? Если я сказал, какой это объект, то он именно такой! Давай-ка лучше карманы выверни.
Я вынул все из карманов. Мобильный, лопатник, фотоаппарат и билет на завтрашний утренний поезд. Больше у меня ничего не было. Старшой подошел ко мне. С сигаретой он не расставался.
- А зачем тебе билет на поезд, в Батуми удрать хотел?
Я объяснил, что живу там. Старшой мне поверил и даже успокоился. Затем предложил закурить, я отказался, ибо не курю. Он указал мне на стул, чтобы я присел. По его словам, "незачем тебе тут, как торшер стоять". Я сел, и в это время в комнату ввалился чуть ли не весь личный состав сторожей-ментов вокзала, человек 10 вроде, точно не помню. Толстые, худые, высокие и низкие, с откровенно дебильными лицами и нормальные на вид. Задержавший меня дурак несомненно побежал трубить всем, виляя хвостом и раскидывая слюни по всем углам, что он задержал шпиона. Остальные балбесы развесили уши и прискакали посмотреть на лазутчика. И увидели вместо Рэмбо или Джеймса Бонда худого паренька в замызганных джинсах и красной майке. До их прихода была тишина, старшой думал, что же ему со мной делать - выкинуть вон или таки задержать. Тишину нарушил мой цербер:
- Шеф, а что вы со шпионом делать будете?
И тут загоготал один жирный вертухай, по лицу которого можно было судить, что умом тот большим не отличается и произошел на сей свет только от дефицита механических противозачаточных средств:
- Ого-го, мы шпиона словили! Ура, теперь гнить ему в тюрьме до конца жизни, а нас к награде приставят!
Признаюсь честно, я просто глянул на этот мешок с навозом грустным взглядом. В душе не хотелось ни врезать, ни обозвать урода. Я просто понял, что основное население страны состоит из таких вот отбросов, которые умеют только есть, пить, петь идиотские застольные песни да толкать бредовые тосты, ну и производить на свет себе подобное месиво.
А у старшого крышу снесло:
- Закрой пасть и выйди вон! Живо пошел на дежурство!
Жирный дегенерат не изобразил никаких эмоций и вышел вон. Остальные притихли и поняли, что лучше молчать. Начальник начал мыслить вслух:
- Вот зря ты тут время теряешь, будь моя воля, я бы тебя давно отпустил. Но извини, не могу. Позвоню главному по Тбилиси, - с этими словами он вынул из кармана брюк дешевенький нокиевский телефон и набрал главного:
- Алло, это... (имя забыл)? Слушай, тут я одного парня задержал, он поезда на моем участке фотографировал. Что мне с ним делать? Ага, ага, хорошо, понял. Хорошо, свяжусь с ними...Тут он закончил говорить и повернулся ко мне с лицом доброго отца:
- Знаешь, мальчик, мне тут сказали позвонить в патруль и сообщить о тебе. Если они решат, что тебя надо отпустить, то ты уйдешь отсюда через 15 минут.
Он набрал патруль и попросил приехать со словами "у нас тут подозрительный человек, не знаем, как с ним быть". Через пять минут два экипажа были на месте. Полицаи были гораздо бесцеремоннее, чем охранники-менты. Те потребовали встать и сделали снимки анфас и в профиль. Затем начали спрашивать, кто такой и что делаю в Тбилиси, почему снимаю. Я рассказывал, те смотрели на меня, как лев на зебру. А один, вроде с лейтенантскими погонами, голубоглазый мужик лет 45 предлагал подержать нож, который он вынул из кармана, затем его табельный пистолет и после моего отказа подержать оба вида оружия плюс его х*й, начал целиться в меня и передергивать затвором. Мне стало неуютно и начало казаться, что эти гады меня пристрелят, а потом объявят, что я напал на них и они убили меня, чтобы защититься. Или просто вывезут за город и бросят труп где-то на свалке. В этот момент полицаи вышли за дверь и начали переговариваться. О чем, я не услышал, но резонанс голосов был слышен. Через пару минут они вернулись и сообщили:
- Нам он не нужен, мы звоним спецслужбам, пусть сами разбираются с этим, - говорящий был тем самым голубоглазым мужиком, который показал на меня вновь своим пистолетом. Тут я заметил, что на пальце у него было кольцо. Наверное, детей имеет, минимум двух. Интересно, знают ли его дети, что их папа обыкновенный подонок в погонах? Скорее всего, нет - они уверены, что папа борется с ворами и убийцами для поддержания порядка.
Спустя минут 10 приехали гебисты. Если бы я встретил их в другом месте, то ни за что не поверил, что они из гебни. Эти двое напоминали мне обычных деревенских чурбанов. Полотняные брюки, синтетические рубашки-поло, отрешенные лица, от них пахло потом. Наверное, мыслить такие ребята не могут - только избивать. Потому что, завидев меня, те сказали только это:
- Повезем его к нам, там и выясним, как с ним быть. Везите его! - сказал он полицаям.
Подошел полицай, довольно светлый. Он вынул наручники и потребовал вытянуть правую руку. Надев один браслет на мою руку, второй он защелкнул на своей левой руке и позвал смуглого, полицая:
- Прокати нас до "модуля" эффектно, Арам!
Я обернулся и увидел, что моих вещей на столе уже нет. Кто их взял, непонятно.
В это время по телевизору передавали новость о том, что умер Мухран Мачавариани. Старшой из охранной полиции грустно молвил: какой великий человек умер. Я пошутил неожиданно громко:
- Не пережил он того, что вы меня задержали!
В это время какой-то уе*ок так сильно пихнул меня в спину, что я и мой конвоир чуть не упали на пол. До сих пор не знаю, кто это был. Причина его психоза тоже непонятна - то ли он так из-за смерти Мачавариани озверел, то ли мой юмор ему не по душе пришелся. Меня вывели к зданию почты. На улице уже было темно. Гебисты велели экипажу с голубоглазым любителем предлагать оружие и свой хер ехать по своим делам, ибо одной машины было достаточно. Арам открыл заднюю левую дверь, в которую пролез сначала мент, а потом я. Затем Арам защелкнул дверь на замок, чтобы я ее изнутри не открыл. Угу, бежать из полицейской машины с прикованным к тебе фараоном? Или я должен был откусить себе кисть руки, как лиса в капкане, и бежать таким образом?
Гебисты сорвались с места и растворились в потоке машин. У них была тоже "Шкода", но старая, из списанных от патруля. Арам включил сирену, и машина рванула по проспекту Тамары. Мент слева от меня начал куражиться:
- Не каждый день езид и армянин грузина-шпиона ловят!
Я осторожно заметил:
- Для езида вы слишком светлый внешне. И вообще, какая у вас фамилия?
Тот расхохотался:
- Да иди ты нахуй, кто ты вообще такой, чтобы я тебе фамилию называл? Если я сказал тебе, что я езид, значит я езид, и все. Арам, я же езид?
Арам кивнул. Машина уже была на площади Саакадзе. Тут я поднял правую руку, чтобы почесать голову. И с удивлением заметил, что браслет на ней не был защелкнут. В первые секунды промелькнула мысль вынуть руку оттуда и попытаться высадить стекло, чтобы дернуть. Но потом я решил, что если сделаю это, то я точно не жилец. Поэтому я обратился к "езиду":
- У меня наручники не защелкнуты!
Эффект был мощнейший, даже сидящий за рулем Арам обернулся. "Езид" увидел мою вытянутую руку с незастегнутым браслетом и с явным недовольством защелкнул его. Ему это было в тягость или план сорвался? Тем временем машина свернула на Кавтарадзе и подъехала к заднему двору "модуля". Тогда еще не было этого притворного стеклянного забора для иллюзии прозрачности. И здание не было в зеленом стекле. Патрульная машина заехала во двор и остановилась. Арам вышел из-за руля и открыл дверь, из которой я вылез с "езидом". Тут я заметил уже знакомые физиономии тех чуркоподобных гебистов, они подошли к нам и велели патрульным снять наручники. Затем они негромко сказали мне:
- Иди за нами и не вздумай тут глупить.
Один шел передо мной, другой был за спиной. Мы прошли с заднего входа мимо безмолвного часового. Затем поднялись на второй этаж, и где-то посередине коридора гебист открыл дверь, велел войти. У открытого окна стоял спиной ко мне тучный мужик лет 50. Шедший передо мной гебист вынул из кармана мои вещи в целости и сохранности, положил их на стол и тихо сказал тучному:
- Это он.
После чего вышел, тихо притворив дверь за собой. Я понял, что чек-ин в аналог "Хилтон Ханоя" произошел. Решил сесть без приглашения, за это бить и убивать, по идее, не должны. Тучный все молчал, я тоже решил не говорить. Из окна была видна часовня во дворе "модуля". Зачем этому аналогу гестапо часовня? Даже гестаповцы, убившие стольких людей, не бегали в кирхи. А эти будут косить под порядочных отцов семейств и уверять всех в своей религиозности. В конце концов, он не выдержал, повернулся ко мне и сказал:
- Не хочешь ничего рассказать?
Давайте отойду чуть от описания и остановлюсь на личности. Обычный грузин средних лет, таких в Грузии тысячи. Седина уже покорила его голову, волосы поредели, живот заметен. По кольцу определяю, что он тоже семейный. Массивные скулы, мясистые губы, похожие на котлеты. Рубашка в клетку с короткими рукавами, брюки полотняные, но явно лучшего качества, чем у тех шестерок, что встретились мне на вокзале.
Я глянул на него и сказал:
- А о чем я вам должен рассказывать?
Тот начал раздражаться:
- Как о чем? О твоих планах, что ты диверсию готовил и поезд угнать хотел. Для того ты и снимал "железку".
Пытаюсь возражать, что таких планов у меня не было. Тучный звереет и начинает орать:
- Сюда так просто не попадают, дерьмо! Если ты сюда попал, то ты явно опасный для общества и страны человек! По-плохому захотел? Сейчас мы тебе устроим все! Подожди...
Он хватает свой мобильник. Замечаю, что это был "Нокиа 8800", излюбленный среди коммерсов, богатых жлобов и мусорни. Произносит что-то на мегрельском. Увы, сей язык я не понимаю, да и если признаться, мегрельский и сванский языками не считаю. Так, кодировка для служебного пользования. Впрочем, догадаться было несложно, ибо дверь распахнулась, и в кабинет вошли трое человек. Двое были очень похожи меж собой, только один был более губаст и имел более светлые волосы. Третий был почти лыс, глаза его бегали. От других отличался желтой рубашкой. Все сели, лысый взгромоздился на стол. Губастый и тучный начали разговаривать на мегрельском, лысый и негубастый молчали. Либо не тот чин, чтобы подозреваемого обсуждать, либо не мегрелы. Как выяснилось, не мегрелы.
Затем они замолчали, и тучный подсел к компу, зашел на "Одноклассников". Кроме лысого, все скопились возле него и начали хвалить его детей. Краем глаза на монитор глянул и я. Тучный это заметил и резко повернул монитор, а затем злобно глянул на меня. Тем не менее в глазах его злобы не было. Там был животный страх, я даже содрогнулся. Я как сейчас помню его глаза. Уверен, все палачи такие. Они боятся, что узник может выйти на свободу и излить свою месть на их семью и детей.
Тучный вышел из интернета. Он понял, что надо отрабатывать зарплату.
- На кого работаешь?
- Ни на кого. Университет заканчиваю.
- Какой университет, шпионский?
- Нет, БГУ, что в Батуми.
Тут негубастый ожил. Он сказал, что он тоже из Батуми и спросил, из какого я района. Я назвал свой, тот ответил, что он жил на Хопе раньше. Может, он и врал.
А тучный продолжил:
- Зачем диверсию планировал на "железке"?
Я в ответ:
- Я люблю "железку" и не собирался устраивать диверсии.
- А поезд почему угнать хотел?
- Какой поезд угонять?
- Электровоз!
Тут меня охватил приступ смеха. Лысый пролаял:
- Чего смешного, тварь? Отвечай на вопрос!
Тучный вмешался:
- Погоди. Тебе слова не давали. Почему электровоз угнать хотел?
- Знаете, пока я буду накачивать пневмосистему тормозов электровоза, пройдет минимум 20 минут, вы меня раз десять схватите.
- А откуда ты это знаешь? Специально обучали?
- Не обязательно этому учиться. Вы же не автомеханик, но знаете, где у машины мотор, а где кардан...
- Чего-то ты нехорошо на грузинском разговариваешь, не как грузины. Наверное, ты русский, которого сюда заслали. Назови свои имя и фамилию.
Я назвал.
- Агентурные имена мне не нужны! Русские имя с фамилией назови!
- Да нет у меня никаких русских имен, только это...
- А почему на грузинском не умеешь говорить?
- Так в России и Украине родился и вырос.
- Ага! Родители твои кто?
- Отец грузин, мать украинка...
Тут лысый вновь подает голос:
- Наверное, твоя мать была шлюхой, как все русские бабы, а отец алкаш-неудачник, раз грузинку найти не смог. Они тебя по пьяни заделали!
Он говорил мне это с расстояния сантиметров 20-30, не больше. У меня вертелись мысли врезать ему по поганому смуглому е**лу или вогнать палец ему в глаз. Но сделай я это, тут же угодил бы в кутузку, где со мной расправились бы быки, работающие на гебню и выколачивающие душу из задержанных. Я подумал, что лучше не лишать себя жизни или хотя бы мизерного шанса выйти из этого ада. К тому же я знал, что психологический прессинг грузинскими силовиками особо любим, и те будут изо всех сил провоцировать тебя на нападение. Поэтому я сдержался, хотя кровь в голову била чуть ли не фонтаном.
В этот раз лысого никто не остановил, и он продолжил оскорбления:
- Поезда снимал, говоришь?
- Да, так и было. Это занятие на Западе очень популярно.
- Да не пи*ди ты! Популярно оно, ишь ты!
- Сайты специальные показать?
- Ну, покажи, заодно и расскажи, как вербовали тебя.
Меня пускают к компьютеру. Набираю всякие сайты на железнодорожную тематику. Гебистов злит, что первый сайт, который я набрал, был русскоязычный. Те говорят, что эти сайты служат базой сбора агентурных данных. Я им говорю, что ни один уважающий себя шпион не будет шляться с зеркалкой и объективами почти метровой длины. Верить не хотят, велят сесть на место. Сажусь.
Лысый продолжает:
- Как тебе платили, перечисляли на счет или передавали наличку? В какой валюте?
- Никто мне ничего не платил.
- Ха-ха-ха, шпион работает задарма! Хватит нас нае**ать, бабушку свою так нае**вай!
- Говорю же, никто ничего не платил.
Тут у лысого созревает новая гениальная мысль:
- Слушай, ты же явно педик.
- Почему?
- Твои родители отбросы общества, ты сам явно неудачник, бабу в жизни никогда не трахал и на этой почве ебнулся, поверь мне. Лазишь тут с фотоаппаратом по вокзалам да станциям, эти никому на х*й не нужные поезда снимаешь, потом в интернет выкладываешь, затем ездишь встречаться с такими же пид**ми, как ты, и е*шься с ними в жопу. Скажи, а е*ля в жопу, она какая – больно или, когда привыкнешь, приятно?
Из последних сил пытаюсь держать себя в руках и объясняю:
- Если я не снимаю проспект Руставели, а поезда, это еще не значит, что я педик. Насчет е*ли в жопу у других спрашивайте, мне это неведомо.
- Ты тут не груби мне! Нормальные грузины не занимаются такими вещами! Они пьют вино, едят хинкали и е*ут баб! Ты бухаешь?
- Нет, пью редко.
- А куришь? Хочешь, я тебе дам закурить?
- Нет, я не курю.
- И план не куришь?
- Никогда не курил план.
- Ну, я же говорю, ты явно педик!
Тут я уже не выдержал и сказал, чтобы он прекратил свои оскорбления, ибо я на допросе, а не на сеансе унижения. Тучный велит привести психолога, "батумец" выходит, и через пару минут появляется здоровый смуглый, бритоголовый тип в штанах хаки и песочного цвета майке. Глянув на его фигуру, я сразу понял, что он такой же психолог, как я астронавт. И не ошибся. Хотя тип говорил со мной добродушно и вежливо, я учуял, что он гораздо опаснее лысого, который просто неудовлетворенный и жалкий человек, которому выпал шанс стать по протекции гебистом и вымещать свои комплексы на задержанных. Его явно привели для того, чтобы своей вежливостью он загнал меня в угол.
- Я Ира, ты кто?
Я назвал себя. Кстати, странно он себя назвал - Ира. Если он Ираклий, то чего прятаться?
- Знаешь, почему ты тут?
- Понятия не имею.
- Ты задержан по подозрению в шпионаже и попытке совершения диверсии на стратегическом объекте. Это серьезное обвинение.
- Но я ничего этого не делал.
- Послушай, я хочу помочь тебе. Расскажи все как есть, сдай свое начальство и агентов, работающих здесь. Мы все учтем, и через несколько лет тебя освободят.
- Мне некого сдавать и нечего рассказывать, ибо то, что мне предъявлено, - полный бред.
- А, так ты не хочешь, чтобы я тебе помогал?
- Вы не собираетесь мне помогать.
- Ну как хочешь. Знай, если передумаешь, я уже к тебе не приду.
Он ушел. Я не выдержал и сказал тучному, чтобы разрешил позвонить домой - родители знали, что на следующее утро я приезжал в Батуми. Вместо него опять отвечает лысый:
- Ты не волнуйся, мы дадим тебе позвонить, но чуть позже. Ближе к зиме, когда тебе теплые вещи понадобятся! А пока расслабься...
Я гляжу на часы, уже не меньше трех часов я сижу в этом кромешном аду, надо мной издеваются какие-то сволочи и к тому же страшно хочется есть, с утра не жравши. Понимая, что в этом отеле вряд ли кормят, прошу принести воды. Губастый подходит к окну и находит там измятую бутылку от "Боржоми" без крышки, протягивает ее мне. Нюхаю бутылку, из нее несет хрен знает чем. Отодвигаю ее в сторону. Лысый смеется:
- Глянь, какой гордый агент попался! Решил умереть, но тайны не выдать?
В дело опять включился тучный. Он начинает задавать вопросы:
- Ты за границей бывал?
- Да, бывал.
- Где бывал?
Называю страны. Тучный спрашивает:
- С кем и где встречался для получения инструкций?
- Ни от кого инструкции не получал.
- Быть такого не может! Что, просто так ездил?
- А что, разве запрещено?
- Не груби, у меня настроение не всегда бывает хорошим. На скольких языках говоришь?
Перечисляю.
- Да ты ненормальный! В какой спецшколе учился?
- Никаких спецшкол не посещал.
- Хорошо. А сегодняшний день как провел?
Рассказываю.
- Ну да, уже поверили. Давай говори, как все на самом деле было! Когда в носу ковырялся, где на асфальт плюнул и сколько раз в день в туалет ходил, все расскажи!
Повторяю предыдущий рассказ.
- Ох и профессионал ты, отлично держишься своей легенды!
Опять встревает лысый:
- Вот только посмотрим, как ты будешь 25 лет в Глданской тюрьме держаться. Там тебе скучать не дадут и дефицита в столь любимом тобой анальном сексе не будет!
Тучный велит писать отчет о том, как я провел... нет, не лето, а 17 мая, на имя главы контрразведки Гиги Мазмишвили. Пишу то же самое, что им рассказывал. Как только передал лист, тучный тут же порвал его в клочья.
- Это все пи**ежь, правду пиши!
Беру новый лист бумаги, пишу то же самое. Опять его рвут, мол, я опять вру. Требуют писать чистосердечное признание, чтобы скостить мне лет 5 от статьи за шпионаж.
Я вновь написал тот самый текст, который уже был дважды изорван в клочья. Даю бумагу тучному. Тот устало говорит:
- Врать не устал?
Внезапно весь страх куда-то пропал. Я посмотрел на него и спокойно сказал:
- Можете рвать бумагу сколько угодно, но писать я буду то же самое каждый раз. Ибо другой версии у меня нет и не было.
Тучный оторопел. Бумагу он отложил в сторону. На часах было почти полночь.
- Уверен?
- Более чем.
- Ну, хорошо. Отведи его в камеру, - бросил он губастому.
Тот нехотя поднялся, вызвал парня в форме часового, и мы спустились на подземный этаж. Там было очень тускло, и обстановку я почти не запомнил. Часовой открыл железную дверь, и я вошел внутрь. Камера была явно переделана из какого-то помещения. Дверь была самая обычная из тех, которые устанавливают в качестве входных в частных квартирах. К стене была приторочена скамейка наподобие дворовой. Три рейки со здоровенными проемами между ними. На потолке лампа. Окна нет. Я надеялся, что лампу отключат, но нет - она горела непрерывно, все время, что я проторчал в эрзац-каземате. Впрочем, лампа раздражала меня гораздо меньше голода, ибо мой живот уже люто урчал не то на турецком, не то на урду. Уснуть толком не получалось. Ориентировочно почти до следующего утра я пролежал на скамейке, созерцая углы моего номера с сильно обрезанной кроватью. Удобств не было - ни умыться, ни в туалет сходить, ничего. Потом я стянул с себя майку и накрыл ею голову, так хоть меньше света было. Затем удалось вздремнуть, но точно не знаю, сколько времени, ибо в то время часов еще не имел. Проснулся сильно уставший, язык царапал щеки как наждак. В голову почему-то полезли мысли о том, что меня ждет заворот кишок. Хотя если бы я и помер, то от голода и жажды. Спустя некоторое время я умудрился изгнать эти мысли из головы. Вспомнил знакомую музыку и начал воспроизводить ее в своем мозгу. Это был альбом Питерсона Encore at the Blue Note. Тот самый, который уцелел при изъятии остальных дисков погаными хохляцкими мусорами из Иловайска, ибо из плеера диски вынимать не стали. Так шло время, я даже потерял его счет. Как вдруг в двери загремел ключ. Вообще, я полагаю, что в тюрьме звук ключа в двери - он и самый пугающий, и вселяющий надежды. Ведь кто знает, что за ним последует. Пока ключ проворачивался в двери, я успел подумать, что меня сейчас будут вновь допрашивать, бить или издеваться, а может и выпустят. Дверь открылась, и в проеме возникла фигура тучного, сзади был часовой.
Пошли, - сказал мне тучный.
- Куда? - спросил я.
- Сейчас не время задавать вопросы. Пошли и не заставляй ждать.
Натянув майку, я последовал за ним. Часовой растворился в темноте, он за нами не пошел. Мы поднялись на первый этаж. Я видел главный вход. Тучный начал говорить:
- Только зря потратили наше время на такого идиота, как ты. Чтобы ты знал, ты один из тех немногих счастливцев, которые ушли отсюда через центральный вход. Завтра придешь за вещами, спросишь Кардава Левана. Они у него. И не рассказывай никому о том, где ты был все это время. Если раструбишь или попадешься на съемке поездов, - то уйдешь с сопровождением через задний ход. Ну, все, исчезни отсюда.
На часах было без пяти полночь.
Я думал, что он шутит. Но все равно пошел к выходу. Мне казалось, что кто-то выстрелит мне в спину до того, как я выйду. Но, тем не менее, я прошел и выход и часовых около забора. В кармане была какая-то мелочь, поэтому я быстро зашагал к метро "Важа-Пшавела". Спустившись, я услышал вой уходящего поезда. "Красная шапочка", дежурная по станции, сказала, что больше поездов не будет. Автобусы уже ушли с улиц, на такси денег не было.
До Дидубе я шел пешком. Как нашел дорогу, не знаю. Пока шел, голод перестал ощущаться. Добрался до двоюродного брата Нодара, прерывающимся голосом рассказал о случившемся и только после позвонил родным. Они думали, что я попал в аварию, меня ограбили или убили. Звонки в больницы, полицию и даже морги ничего не дали, никто ничего "не знал". В особенности полиция, да. Когда я им позвонил, они уже проехали Кобулети. Потом выпил чай, закусил хлебом. Присел на пол к стене и так просидел почти до самого утра. После уснул. После полудня проснулся и вспомнил, что в 6 вечера надо забрать вещи. Поехал с Нодаром к "модулю". "Шестерке" у забора сказал, что я к Левану Кардава. Тот позвонил, и через пару минут спустился мой губастый знакомец, который выдал мне лопатник, мобильник и фотик. Пока ждал, заметил одну "тряпку" по имени Дмитрий Санакоев - тот выгрузился из черного "Ленд Крузера" и вошел внутрь. Явно недолго был безработным после войны 2008 года.
Что за Кардава - понятия не имею. Тот самый, брат печально известного Мегиса или просто однофамилец - хрен знает. Хотя лица этих людей я запомнил, но они мне не нужны. Я не буду пачкаться о то дерьмо, которым они являются. Этого уже достаточно, чтобы быть человеком, в отличие от них, этих цепных псов, которые будут грызть неугодных хозяину и обсираться, когда хозяин вдруг скатится в УГ.
Билет на поезд так и не вернули. 20 лари потерял из-за этих подонков.
Дома я вывернул лопатник - думал, что гады сунули мне жучок. Нет, бумажник был нетронут, деньги и документы были на месте. Удостоверение личности я потом сменил - мало ли что. Шестигранные болты на мобильнике явно ковыряли крестовой или плоской отверткой, крышку батареечного отделения на фотике явно открывали отверткой или ножом - из трех креплений два были вырваны с мясом. Разобрав фотик, я обнаружил только какую-то закорючку черным маркером, которой ранее не было, ибо я разбирал аппарат и раньше. Но все работает. Вряд ли и туда что-то втыкали - мобильники у нас прослушивать дешевле, чем жучок вживлять. А фотоаппарат сигналы не передает.
Уже через месяц я вновь снимал поезда. Но стал более осторожным, ведь попасть в ЕНД-Хилтон желания особого не было.
Конечно, кадры с издевательствами и пытками в тюрьмах меня шокировали. Когда я это смотрел, меня посещали мысли, что подобное могло произойти и со мной. Не били, не пытали и не издевались - и на том спасибо.
И да, я рад краху мишизма. Эти дети толстых грузинских индюшек и пузатых п**доболов, клянущихся за столом в дружбе и честности лживыми тостами, мнящие всех, кто хоть чуть отличается от генеральной линии партии, агентами России, педиками и психами, заслужили этого. Не хватает только одного - они должны получить свои нары. Не все, а именно силовая верхушка. Театр зверей же достаточно просто выпустить на волю, где их растерзают хищники. Или просто перестать кормить, тогда он сам зачахнет, подохнет и весело разложится.
Прощайте, вонючий псевдодемократический КПСС и неокомсомольцы. Надеюсь, вы больше никогда не возродитесь.
А Грузия? Она никогда не изменится. По крайней мере пока правящая ментальность не вымрет. И когда она, наконец, откинется, то хуже не станет, уж поверьте. Почему? А просто дальше падать некуда.
Писать мне нелегко, ибо воспоминания до сих пор, спустя более чем три года, вызывают содрогание. Но все же я попробую перенестись в тот дождливый вечер 17 мая. Да, пост будет огромным, но разбивать его на части мне не хочется. Поэтому рекомендую прочитать, ибо вряд ли кто-то еще напишет о том, каково это - побывать в лапах "реформированного" МВД Мерабишвили. Не нравится - адрес вы знаете.
Утром того дня купил я билет на утренний поезд до Батуми, который должен был отправить меня домой с мерзких мероприятий одного рукопожатного университета на плато Нуцубидзе, пусть либертарианцы и все покрыли тогда. Но не это важно. Важно то, что случится потом. А потом случится то, что окончательно подорвет мои остатки симпатий и надежд, связанных с мишистами. Они начали дохнуть еще летом 2007 года, ушли в глубокий нокдаун в ноябре того же года, и, по сути, описываемые в этом посте события заботливо отключили находящиеся в коме симпатии к неокомсомольцам и маленькому фюреру от аппарата искусственного жизнеобеспечения.
Простите, отвлекся. Итак, погулял я по Тбилиси немного вечером и пошел на вокзал. Хотя погода для съемки была не ахти, но все-таки настроение снять электричку или поезд имелось. Так и оказался я возле тбилисского вокзала, который был довольно-таки безлюден. Впрочем, на многолюдность ему не приходится жаловаться уже лет 20 как минимум. Вначале везло: я снял несколько локомотивов и электричку на Никози. Начинало смеркаться. А потом прошла "откапиталенная" электричка, вроде на аэропорт, и, снимая ее, я не заметил, как ко мне подкрался охранник.
- Что ты тут снимаешь? Иди за мной!
Я оглядел его. Пацан, на вид слегка старше меня, лет на пять максимум. Явно пошел в охранную полицию, чтобы служба в "доблестной грузинской армии" не грозила. Впрочем, это понятно: многие шли и будут идти в охранную полицию, дабы избежать тех казарм, что обыватель видел в Кутаиси или Марнеули. Я вначале думал его вообще послать и сделать ноги, но почему-то не решился. Не знаю, стоило ли свалить тогда, и вряд ли уже узнаю. Он пошел в тогда еще недоработанное здание вокзала, я за ним. Зашли мы в какую-то полусырую затхлую комнатенку с топчаном и китайским телевизором, где сидел смуглый дядька средних лет и усердно дымил сигаретой. Явно из бывших ментов времен Эдика, они все массово перекочевали в охранную полицию после чистки.
- Я его на платформе задержал, он поезда снимал. Кажется, он шпион, - сказал цербер, приведший меня в этот вертеп.
Тот рассмеялся, не вынимая сигареты:
- Шпион, говоришь? Ну, давай я с ним побеседую! А ты иди погуляй. Как звать, чем занимаешься?
Я назвал себя и род своей деятельности. Мы остались одни.
- И что, тебе делать больше нечего, что ты тут ходишь да снимаешь? Это же стратегический объект!
Я ему в ответ:
- Если это стратегический объект, чего тут солдаты не стоят, и он не огорожен?
Тот такого явно не ждал.
- Слушай, что ты тут со мной препираешься? Если я сказал, какой это объект, то он именно такой! Давай-ка лучше карманы выверни.
Я вынул все из карманов. Мобильный, лопатник, фотоаппарат и билет на завтрашний утренний поезд. Больше у меня ничего не было. Старшой подошел ко мне. С сигаретой он не расставался.
- А зачем тебе билет на поезд, в Батуми удрать хотел?
Я объяснил, что живу там. Старшой мне поверил и даже успокоился. Затем предложил закурить, я отказался, ибо не курю. Он указал мне на стул, чтобы я присел. По его словам, "незачем тебе тут, как торшер стоять". Я сел, и в это время в комнату ввалился чуть ли не весь личный состав сторожей-ментов вокзала, человек 10 вроде, точно не помню. Толстые, худые, высокие и низкие, с откровенно дебильными лицами и нормальные на вид. Задержавший меня дурак несомненно побежал трубить всем, виляя хвостом и раскидывая слюни по всем углам, что он задержал шпиона. Остальные балбесы развесили уши и прискакали посмотреть на лазутчика. И увидели вместо Рэмбо или Джеймса Бонда худого паренька в замызганных джинсах и красной майке. До их прихода была тишина, старшой думал, что же ему со мной делать - выкинуть вон или таки задержать. Тишину нарушил мой цербер:
- Шеф, а что вы со шпионом делать будете?
И тут загоготал один жирный вертухай, по лицу которого можно было судить, что умом тот большим не отличается и произошел на сей свет только от дефицита механических противозачаточных средств:
- Ого-го, мы шпиона словили! Ура, теперь гнить ему в тюрьме до конца жизни, а нас к награде приставят!
Признаюсь честно, я просто глянул на этот мешок с навозом грустным взглядом. В душе не хотелось ни врезать, ни обозвать урода. Я просто понял, что основное население страны состоит из таких вот отбросов, которые умеют только есть, пить, петь идиотские застольные песни да толкать бредовые тосты, ну и производить на свет себе подобное месиво.
А у старшого крышу снесло:
- Закрой пасть и выйди вон! Живо пошел на дежурство!
Жирный дегенерат не изобразил никаких эмоций и вышел вон. Остальные притихли и поняли, что лучше молчать. Начальник начал мыслить вслух:
- Вот зря ты тут время теряешь, будь моя воля, я бы тебя давно отпустил. Но извини, не могу. Позвоню главному по Тбилиси, - с этими словами он вынул из кармана брюк дешевенький нокиевский телефон и набрал главного:
- Алло, это... (имя забыл)? Слушай, тут я одного парня задержал, он поезда на моем участке фотографировал. Что мне с ним делать? Ага, ага, хорошо, понял. Хорошо, свяжусь с ними...Тут он закончил говорить и повернулся ко мне с лицом доброго отца:
- Знаешь, мальчик, мне тут сказали позвонить в патруль и сообщить о тебе. Если они решат, что тебя надо отпустить, то ты уйдешь отсюда через 15 минут.
Он набрал патруль и попросил приехать со словами "у нас тут подозрительный человек, не знаем, как с ним быть". Через пять минут два экипажа были на месте. Полицаи были гораздо бесцеремоннее, чем охранники-менты. Те потребовали встать и сделали снимки анфас и в профиль. Затем начали спрашивать, кто такой и что делаю в Тбилиси, почему снимаю. Я рассказывал, те смотрели на меня, как лев на зебру. А один, вроде с лейтенантскими погонами, голубоглазый мужик лет 45 предлагал подержать нож, который он вынул из кармана, затем его табельный пистолет и после моего отказа подержать оба вида оружия плюс его х*й, начал целиться в меня и передергивать затвором. Мне стало неуютно и начало казаться, что эти гады меня пристрелят, а потом объявят, что я напал на них и они убили меня, чтобы защититься. Или просто вывезут за город и бросят труп где-то на свалке. В этот момент полицаи вышли за дверь и начали переговариваться. О чем, я не услышал, но резонанс голосов был слышен. Через пару минут они вернулись и сообщили:
- Нам он не нужен, мы звоним спецслужбам, пусть сами разбираются с этим, - говорящий был тем самым голубоглазым мужиком, который показал на меня вновь своим пистолетом. Тут я заметил, что на пальце у него было кольцо. Наверное, детей имеет, минимум двух. Интересно, знают ли его дети, что их папа обыкновенный подонок в погонах? Скорее всего, нет - они уверены, что папа борется с ворами и убийцами для поддержания порядка.
Спустя минут 10 приехали гебисты. Если бы я встретил их в другом месте, то ни за что не поверил, что они из гебни. Эти двое напоминали мне обычных деревенских чурбанов. Полотняные брюки, синтетические рубашки-поло, отрешенные лица, от них пахло потом. Наверное, мыслить такие ребята не могут - только избивать. Потому что, завидев меня, те сказали только это:
- Повезем его к нам, там и выясним, как с ним быть. Везите его! - сказал он полицаям.
Подошел полицай, довольно светлый. Он вынул наручники и потребовал вытянуть правую руку. Надев один браслет на мою руку, второй он защелкнул на своей левой руке и позвал смуглого, полицая:
- Прокати нас до "модуля" эффектно, Арам!
Я обернулся и увидел, что моих вещей на столе уже нет. Кто их взял, непонятно.
В это время по телевизору передавали новость о том, что умер Мухран Мачавариани. Старшой из охранной полиции грустно молвил: какой великий человек умер. Я пошутил неожиданно громко:
- Не пережил он того, что вы меня задержали!
В это время какой-то уе*ок так сильно пихнул меня в спину, что я и мой конвоир чуть не упали на пол. До сих пор не знаю, кто это был. Причина его психоза тоже непонятна - то ли он так из-за смерти Мачавариани озверел, то ли мой юмор ему не по душе пришелся. Меня вывели к зданию почты. На улице уже было темно. Гебисты велели экипажу с голубоглазым любителем предлагать оружие и свой хер ехать по своим делам, ибо одной машины было достаточно. Арам открыл заднюю левую дверь, в которую пролез сначала мент, а потом я. Затем Арам защелкнул дверь на замок, чтобы я ее изнутри не открыл. Угу, бежать из полицейской машины с прикованным к тебе фараоном? Или я должен был откусить себе кисть руки, как лиса в капкане, и бежать таким образом?
Гебисты сорвались с места и растворились в потоке машин. У них была тоже "Шкода", но старая, из списанных от патруля. Арам включил сирену, и машина рванула по проспекту Тамары. Мент слева от меня начал куражиться:
- Не каждый день езид и армянин грузина-шпиона ловят!
Я осторожно заметил:
- Для езида вы слишком светлый внешне. И вообще, какая у вас фамилия?
Тот расхохотался:
- Да иди ты нахуй, кто ты вообще такой, чтобы я тебе фамилию называл? Если я сказал тебе, что я езид, значит я езид, и все. Арам, я же езид?
Арам кивнул. Машина уже была на площади Саакадзе. Тут я поднял правую руку, чтобы почесать голову. И с удивлением заметил, что браслет на ней не был защелкнут. В первые секунды промелькнула мысль вынуть руку оттуда и попытаться высадить стекло, чтобы дернуть. Но потом я решил, что если сделаю это, то я точно не жилец. Поэтому я обратился к "езиду":
- У меня наручники не защелкнуты!
Эффект был мощнейший, даже сидящий за рулем Арам обернулся. "Езид" увидел мою вытянутую руку с незастегнутым браслетом и с явным недовольством защелкнул его. Ему это было в тягость или план сорвался? Тем временем машина свернула на Кавтарадзе и подъехала к заднему двору "модуля". Тогда еще не было этого притворного стеклянного забора для иллюзии прозрачности. И здание не было в зеленом стекле. Патрульная машина заехала во двор и остановилась. Арам вышел из-за руля и открыл дверь, из которой я вылез с "езидом". Тут я заметил уже знакомые физиономии тех чуркоподобных гебистов, они подошли к нам и велели патрульным снять наручники. Затем они негромко сказали мне:
- Иди за нами и не вздумай тут глупить.
Один шел передо мной, другой был за спиной. Мы прошли с заднего входа мимо безмолвного часового. Затем поднялись на второй этаж, и где-то посередине коридора гебист открыл дверь, велел войти. У открытого окна стоял спиной ко мне тучный мужик лет 50. Шедший передо мной гебист вынул из кармана мои вещи в целости и сохранности, положил их на стол и тихо сказал тучному:
- Это он.
После чего вышел, тихо притворив дверь за собой. Я понял, что чек-ин в аналог "Хилтон Ханоя" произошел. Решил сесть без приглашения, за это бить и убивать, по идее, не должны. Тучный все молчал, я тоже решил не говорить. Из окна была видна часовня во дворе "модуля". Зачем этому аналогу гестапо часовня? Даже гестаповцы, убившие стольких людей, не бегали в кирхи. А эти будут косить под порядочных отцов семейств и уверять всех в своей религиозности. В конце концов, он не выдержал, повернулся ко мне и сказал:
- Не хочешь ничего рассказать?
Давайте отойду чуть от описания и остановлюсь на личности. Обычный грузин средних лет, таких в Грузии тысячи. Седина уже покорила его голову, волосы поредели, живот заметен. По кольцу определяю, что он тоже семейный. Массивные скулы, мясистые губы, похожие на котлеты. Рубашка в клетку с короткими рукавами, брюки полотняные, но явно лучшего качества, чем у тех шестерок, что встретились мне на вокзале.
Я глянул на него и сказал:
- А о чем я вам должен рассказывать?
Тот начал раздражаться:
- Как о чем? О твоих планах, что ты диверсию готовил и поезд угнать хотел. Для того ты и снимал "железку".
Пытаюсь возражать, что таких планов у меня не было. Тучный звереет и начинает орать:
- Сюда так просто не попадают, дерьмо! Если ты сюда попал, то ты явно опасный для общества и страны человек! По-плохому захотел? Сейчас мы тебе устроим все! Подожди...
Он хватает свой мобильник. Замечаю, что это был "Нокиа 8800", излюбленный среди коммерсов, богатых жлобов и мусорни. Произносит что-то на мегрельском. Увы, сей язык я не понимаю, да и если признаться, мегрельский и сванский языками не считаю. Так, кодировка для служебного пользования. Впрочем, догадаться было несложно, ибо дверь распахнулась, и в кабинет вошли трое человек. Двое были очень похожи меж собой, только один был более губаст и имел более светлые волосы. Третий был почти лыс, глаза его бегали. От других отличался желтой рубашкой. Все сели, лысый взгромоздился на стол. Губастый и тучный начали разговаривать на мегрельском, лысый и негубастый молчали. Либо не тот чин, чтобы подозреваемого обсуждать, либо не мегрелы. Как выяснилось, не мегрелы.
Затем они замолчали, и тучный подсел к компу, зашел на "Одноклассников". Кроме лысого, все скопились возле него и начали хвалить его детей. Краем глаза на монитор глянул и я. Тучный это заметил и резко повернул монитор, а затем злобно глянул на меня. Тем не менее в глазах его злобы не было. Там был животный страх, я даже содрогнулся. Я как сейчас помню его глаза. Уверен, все палачи такие. Они боятся, что узник может выйти на свободу и излить свою месть на их семью и детей.
Тучный вышел из интернета. Он понял, что надо отрабатывать зарплату.
- На кого работаешь?
- Ни на кого. Университет заканчиваю.
- Какой университет, шпионский?
- Нет, БГУ, что в Батуми.
Тут негубастый ожил. Он сказал, что он тоже из Батуми и спросил, из какого я района. Я назвал свой, тот ответил, что он жил на Хопе раньше. Может, он и врал.
А тучный продолжил:
- Зачем диверсию планировал на "железке"?
Я в ответ:
- Я люблю "железку" и не собирался устраивать диверсии.
- А поезд почему угнать хотел?
- Какой поезд угонять?
- Электровоз!
Тут меня охватил приступ смеха. Лысый пролаял:
- Чего смешного, тварь? Отвечай на вопрос!
Тучный вмешался:
- Погоди. Тебе слова не давали. Почему электровоз угнать хотел?
- Знаете, пока я буду накачивать пневмосистему тормозов электровоза, пройдет минимум 20 минут, вы меня раз десять схватите.
- А откуда ты это знаешь? Специально обучали?
- Не обязательно этому учиться. Вы же не автомеханик, но знаете, где у машины мотор, а где кардан...
- Чего-то ты нехорошо на грузинском разговариваешь, не как грузины. Наверное, ты русский, которого сюда заслали. Назови свои имя и фамилию.
Я назвал.
- Агентурные имена мне не нужны! Русские имя с фамилией назови!
- Да нет у меня никаких русских имен, только это...
- А почему на грузинском не умеешь говорить?
- Так в России и Украине родился и вырос.
- Ага! Родители твои кто?
- Отец грузин, мать украинка...
Тут лысый вновь подает голос:
- Наверное, твоя мать была шлюхой, как все русские бабы, а отец алкаш-неудачник, раз грузинку найти не смог. Они тебя по пьяни заделали!
Он говорил мне это с расстояния сантиметров 20-30, не больше. У меня вертелись мысли врезать ему по поганому смуглому е**лу или вогнать палец ему в глаз. Но сделай я это, тут же угодил бы в кутузку, где со мной расправились бы быки, работающие на гебню и выколачивающие душу из задержанных. Я подумал, что лучше не лишать себя жизни или хотя бы мизерного шанса выйти из этого ада. К тому же я знал, что психологический прессинг грузинскими силовиками особо любим, и те будут изо всех сил провоцировать тебя на нападение. Поэтому я сдержался, хотя кровь в голову била чуть ли не фонтаном.
В этот раз лысого никто не остановил, и он продолжил оскорбления:
- Поезда снимал, говоришь?
- Да, так и было. Это занятие на Западе очень популярно.
- Да не пи*ди ты! Популярно оно, ишь ты!
- Сайты специальные показать?
- Ну, покажи, заодно и расскажи, как вербовали тебя.
Меня пускают к компьютеру. Набираю всякие сайты на железнодорожную тематику. Гебистов злит, что первый сайт, который я набрал, был русскоязычный. Те говорят, что эти сайты служат базой сбора агентурных данных. Я им говорю, что ни один уважающий себя шпион не будет шляться с зеркалкой и объективами почти метровой длины. Верить не хотят, велят сесть на место. Сажусь.
Лысый продолжает:
- Как тебе платили, перечисляли на счет или передавали наличку? В какой валюте?
- Никто мне ничего не платил.
- Ха-ха-ха, шпион работает задарма! Хватит нас нае**ать, бабушку свою так нае**вай!
- Говорю же, никто ничего не платил.
Тут у лысого созревает новая гениальная мысль:
- Слушай, ты же явно педик.
- Почему?
- Твои родители отбросы общества, ты сам явно неудачник, бабу в жизни никогда не трахал и на этой почве ебнулся, поверь мне. Лазишь тут с фотоаппаратом по вокзалам да станциям, эти никому на х*й не нужные поезда снимаешь, потом в интернет выкладываешь, затем ездишь встречаться с такими же пид**ми, как ты, и е*шься с ними в жопу. Скажи, а е*ля в жопу, она какая – больно или, когда привыкнешь, приятно?
Из последних сил пытаюсь держать себя в руках и объясняю:
- Если я не снимаю проспект Руставели, а поезда, это еще не значит, что я педик. Насчет е*ли в жопу у других спрашивайте, мне это неведомо.
- Ты тут не груби мне! Нормальные грузины не занимаются такими вещами! Они пьют вино, едят хинкали и е*ут баб! Ты бухаешь?
- Нет, пью редко.
- А куришь? Хочешь, я тебе дам закурить?
- Нет, я не курю.
- И план не куришь?
- Никогда не курил план.
- Ну, я же говорю, ты явно педик!
Тут я уже не выдержал и сказал, чтобы он прекратил свои оскорбления, ибо я на допросе, а не на сеансе унижения. Тучный велит привести психолога, "батумец" выходит, и через пару минут появляется здоровый смуглый, бритоголовый тип в штанах хаки и песочного цвета майке. Глянув на его фигуру, я сразу понял, что он такой же психолог, как я астронавт. И не ошибся. Хотя тип говорил со мной добродушно и вежливо, я учуял, что он гораздо опаснее лысого, который просто неудовлетворенный и жалкий человек, которому выпал шанс стать по протекции гебистом и вымещать свои комплексы на задержанных. Его явно привели для того, чтобы своей вежливостью он загнал меня в угол.
- Я Ира, ты кто?
Я назвал себя. Кстати, странно он себя назвал - Ира. Если он Ираклий, то чего прятаться?
- Знаешь, почему ты тут?
- Понятия не имею.
- Ты задержан по подозрению в шпионаже и попытке совершения диверсии на стратегическом объекте. Это серьезное обвинение.
- Но я ничего этого не делал.
- Послушай, я хочу помочь тебе. Расскажи все как есть, сдай свое начальство и агентов, работающих здесь. Мы все учтем, и через несколько лет тебя освободят.
- Мне некого сдавать и нечего рассказывать, ибо то, что мне предъявлено, - полный бред.
- А, так ты не хочешь, чтобы я тебе помогал?
- Вы не собираетесь мне помогать.
- Ну как хочешь. Знай, если передумаешь, я уже к тебе не приду.
Он ушел. Я не выдержал и сказал тучному, чтобы разрешил позвонить домой - родители знали, что на следующее утро я приезжал в Батуми. Вместо него опять отвечает лысый:
- Ты не волнуйся, мы дадим тебе позвонить, но чуть позже. Ближе к зиме, когда тебе теплые вещи понадобятся! А пока расслабься...
Я гляжу на часы, уже не меньше трех часов я сижу в этом кромешном аду, надо мной издеваются какие-то сволочи и к тому же страшно хочется есть, с утра не жравши. Понимая, что в этом отеле вряд ли кормят, прошу принести воды. Губастый подходит к окну и находит там измятую бутылку от "Боржоми" без крышки, протягивает ее мне. Нюхаю бутылку, из нее несет хрен знает чем. Отодвигаю ее в сторону. Лысый смеется:
- Глянь, какой гордый агент попался! Решил умереть, но тайны не выдать?
В дело опять включился тучный. Он начинает задавать вопросы:
- Ты за границей бывал?
- Да, бывал.
- Где бывал?
Называю страны. Тучный спрашивает:
- С кем и где встречался для получения инструкций?
- Ни от кого инструкции не получал.
- Быть такого не может! Что, просто так ездил?
- А что, разве запрещено?
- Не груби, у меня настроение не всегда бывает хорошим. На скольких языках говоришь?
Перечисляю.
- Да ты ненормальный! В какой спецшколе учился?
- Никаких спецшкол не посещал.
- Хорошо. А сегодняшний день как провел?
Рассказываю.
- Ну да, уже поверили. Давай говори, как все на самом деле было! Когда в носу ковырялся, где на асфальт плюнул и сколько раз в день в туалет ходил, все расскажи!
Повторяю предыдущий рассказ.
- Ох и профессионал ты, отлично держишься своей легенды!
Опять встревает лысый:
- Вот только посмотрим, как ты будешь 25 лет в Глданской тюрьме держаться. Там тебе скучать не дадут и дефицита в столь любимом тобой анальном сексе не будет!
Тучный велит писать отчет о том, как я провел... нет, не лето, а 17 мая, на имя главы контрразведки Гиги Мазмишвили. Пишу то же самое, что им рассказывал. Как только передал лист, тучный тут же порвал его в клочья.
- Это все пи**ежь, правду пиши!
Беру новый лист бумаги, пишу то же самое. Опять его рвут, мол, я опять вру. Требуют писать чистосердечное признание, чтобы скостить мне лет 5 от статьи за шпионаж.
Я вновь написал тот самый текст, который уже был дважды изорван в клочья. Даю бумагу тучному. Тот устало говорит:
- Врать не устал?
Внезапно весь страх куда-то пропал. Я посмотрел на него и спокойно сказал:
- Можете рвать бумагу сколько угодно, но писать я буду то же самое каждый раз. Ибо другой версии у меня нет и не было.
Тучный оторопел. Бумагу он отложил в сторону. На часах было почти полночь.
- Уверен?
- Более чем.
- Ну, хорошо. Отведи его в камеру, - бросил он губастому.
Тот нехотя поднялся, вызвал парня в форме часового, и мы спустились на подземный этаж. Там было очень тускло, и обстановку я почти не запомнил. Часовой открыл железную дверь, и я вошел внутрь. Камера была явно переделана из какого-то помещения. Дверь была самая обычная из тех, которые устанавливают в качестве входных в частных квартирах. К стене была приторочена скамейка наподобие дворовой. Три рейки со здоровенными проемами между ними. На потолке лампа. Окна нет. Я надеялся, что лампу отключат, но нет - она горела непрерывно, все время, что я проторчал в эрзац-каземате. Впрочем, лампа раздражала меня гораздо меньше голода, ибо мой живот уже люто урчал не то на турецком, не то на урду. Уснуть толком не получалось. Ориентировочно почти до следующего утра я пролежал на скамейке, созерцая углы моего номера с сильно обрезанной кроватью. Удобств не было - ни умыться, ни в туалет сходить, ничего. Потом я стянул с себя майку и накрыл ею голову, так хоть меньше света было. Затем удалось вздремнуть, но точно не знаю, сколько времени, ибо в то время часов еще не имел. Проснулся сильно уставший, язык царапал щеки как наждак. В голову почему-то полезли мысли о том, что меня ждет заворот кишок. Хотя если бы я и помер, то от голода и жажды. Спустя некоторое время я умудрился изгнать эти мысли из головы. Вспомнил знакомую музыку и начал воспроизводить ее в своем мозгу. Это был альбом Питерсона Encore at the Blue Note. Тот самый, который уцелел при изъятии остальных дисков погаными хохляцкими мусорами из Иловайска, ибо из плеера диски вынимать не стали. Так шло время, я даже потерял его счет. Как вдруг в двери загремел ключ. Вообще, я полагаю, что в тюрьме звук ключа в двери - он и самый пугающий, и вселяющий надежды. Ведь кто знает, что за ним последует. Пока ключ проворачивался в двери, я успел подумать, что меня сейчас будут вновь допрашивать, бить или издеваться, а может и выпустят. Дверь открылась, и в проеме возникла фигура тучного, сзади был часовой.
Пошли, - сказал мне тучный.
- Куда? - спросил я.
- Сейчас не время задавать вопросы. Пошли и не заставляй ждать.
Натянув майку, я последовал за ним. Часовой растворился в темноте, он за нами не пошел. Мы поднялись на первый этаж. Я видел главный вход. Тучный начал говорить:
- Только зря потратили наше время на такого идиота, как ты. Чтобы ты знал, ты один из тех немногих счастливцев, которые ушли отсюда через центральный вход. Завтра придешь за вещами, спросишь Кардава Левана. Они у него. И не рассказывай никому о том, где ты был все это время. Если раструбишь или попадешься на съемке поездов, - то уйдешь с сопровождением через задний ход. Ну, все, исчезни отсюда.
На часах было без пяти полночь.
Я думал, что он шутит. Но все равно пошел к выходу. Мне казалось, что кто-то выстрелит мне в спину до того, как я выйду. Но, тем не менее, я прошел и выход и часовых около забора. В кармане была какая-то мелочь, поэтому я быстро зашагал к метро "Важа-Пшавела". Спустившись, я услышал вой уходящего поезда. "Красная шапочка", дежурная по станции, сказала, что больше поездов не будет. Автобусы уже ушли с улиц, на такси денег не было.
До Дидубе я шел пешком. Как нашел дорогу, не знаю. Пока шел, голод перестал ощущаться. Добрался до двоюродного брата Нодара, прерывающимся голосом рассказал о случившемся и только после позвонил родным. Они думали, что я попал в аварию, меня ограбили или убили. Звонки в больницы, полицию и даже морги ничего не дали, никто ничего "не знал". В особенности полиция, да. Когда я им позвонил, они уже проехали Кобулети. Потом выпил чай, закусил хлебом. Присел на пол к стене и так просидел почти до самого утра. После уснул. После полудня проснулся и вспомнил, что в 6 вечера надо забрать вещи. Поехал с Нодаром к "модулю". "Шестерке" у забора сказал, что я к Левану Кардава. Тот позвонил, и через пару минут спустился мой губастый знакомец, который выдал мне лопатник, мобильник и фотик. Пока ждал, заметил одну "тряпку" по имени Дмитрий Санакоев - тот выгрузился из черного "Ленд Крузера" и вошел внутрь. Явно недолго был безработным после войны 2008 года.
Что за Кардава - понятия не имею. Тот самый, брат печально известного Мегиса или просто однофамилец - хрен знает. Хотя лица этих людей я запомнил, но они мне не нужны. Я не буду пачкаться о то дерьмо, которым они являются. Этого уже достаточно, чтобы быть человеком, в отличие от них, этих цепных псов, которые будут грызть неугодных хозяину и обсираться, когда хозяин вдруг скатится в УГ.
Билет на поезд так и не вернули. 20 лари потерял из-за этих подонков.
Дома я вывернул лопатник - думал, что гады сунули мне жучок. Нет, бумажник был нетронут, деньги и документы были на месте. Удостоверение личности я потом сменил - мало ли что. Шестигранные болты на мобильнике явно ковыряли крестовой или плоской отверткой, крышку батареечного отделения на фотике явно открывали отверткой или ножом - из трех креплений два были вырваны с мясом. Разобрав фотик, я обнаружил только какую-то закорючку черным маркером, которой ранее не было, ибо я разбирал аппарат и раньше. Но все работает. Вряд ли и туда что-то втыкали - мобильники у нас прослушивать дешевле, чем жучок вживлять. А фотоаппарат сигналы не передает.
Уже через месяц я вновь снимал поезда. Но стал более осторожным, ведь попасть в ЕНД-Хилтон желания особого не было.
Конечно, кадры с издевательствами и пытками в тюрьмах меня шокировали. Когда я это смотрел, меня посещали мысли, что подобное могло произойти и со мной. Не били, не пытали и не издевались - и на том спасибо.
И да, я рад краху мишизма. Эти дети толстых грузинских индюшек и пузатых п**доболов, клянущихся за столом в дружбе и честности лживыми тостами, мнящие всех, кто хоть чуть отличается от генеральной линии партии, агентами России, педиками и психами, заслужили этого. Не хватает только одного - они должны получить свои нары. Не все, а именно силовая верхушка. Театр зверей же достаточно просто выпустить на волю, где их растерзают хищники. Или просто перестать кормить, тогда он сам зачахнет, подохнет и весело разложится.
Прощайте, вонючий псевдодемократический КПСС и неокомсомольцы. Надеюсь, вы больше никогда не возродитесь.
А Грузия? Она никогда не изменится. По крайней мере пока правящая ментальность не вымрет. И когда она, наконец, откинется, то хуже не станет, уж поверьте. Почему? А просто дальше падать некуда.
