В конце августа в Адигенском районе Грузии произошли события, которые могут привести к крайне опасным последствиям. Они продемонстрировали беспомощность власти, усиление влияния Грузинской православной церкви (ГПЦ) за счет государственных институтов, и создали прецедент конфликта между государством и мусульманским меньшинством Грузии.
О том, что после прихода к власти "Грузинской мечты" инциденты между христианами и православными участились, я уже говорил. Но сейчас проблема достигла качественно нового уровня.
26 августа изумленная публика узнала, что власти демонтировали недавно установленный минарет в селе Чела, где живут как христиане, так и переселившиеся из соседней Аджарии мусульмане. Сногсшибательным был не только сам факт, но объявленная причина. Как сообщила Служба по доходам Министерства финансов, корень проблемы в неправильной растаможке минарета: откуда-то возникло подозрение, что некоторые его металлические компоненты не были должным образом продекларированы. Поэтому минарет надо было забрать на экспертизу, хотя правительство обещало, что само же вернет его на место.
Столь экстравагантный шаг привел к стычкам между полицией и местными мусульманами: нескольких из них оштрафовали на 400 лари каждого, других отпустили под залог в несколько тысяч лари. Для сравнения: максимальная "цена", которую суд взимает за физические нападения на членов оппозиции, составляет 100 лари (или около 60 долларов).
В ответ активизировались и христиане: они собрались в региональной столице, Ахалцихе, сказав, что не допустят возвращения минарета на место. Утихомирить их пришли высокие чины ГПЦ. Владыко Иаков, известный особо агрессивными заявлениями по отношению ко всяким разным либералам, паству успокоил: "я лично даю вам гарантию, что минарет не вернут".
Владыко оказался прав. Власти приняли истинно соломоново решение: минарет действительно привезли обратно в село Чела и... складировали в паре километров от него. Зачем, и до какого времени? На это ответа нет. Может быть, до второго пришествия. Или до прихода нового правительства. А там Бог рассудит.
Почему это означает выход проблемы на качественно более высокий уровень? Прежде всего, изменились стороны конфликта. В предыдущих инцидентах таковыми были местные христианские и мусульманские общины, а государство выступало посредником, пусть не слишком эффективным. Но в селе Чела, по сообщениям местной прессы, никакого противостояния между христианами и мусульманами не было. Так что в данном случае имел место конфликт между грузинским государством и его мусульманской общиной. Соответственно, в отличие от предыдущих, чисто локальных инцидентов, протесты были гораздо шире: митинговали мусульмане и в столице Аджарии, Батуми.
А это уже означает, что если прошлые эпизоды в основном рассматривались в плане нарушений прав человека, теперь все это может привести и к новым вызовам в области национальной безопасности. До сих пор Грузия выделялась как государство, где существовала достаточно крупная мусульманская община (около десяти процентов населения), но практически никак не проявлял себя радикальный политический ислам, и не возникало сопутствующих ему угроз. Единственным исключением было небольшое Панкисское ущелье с его чеченским населением, но здешние проблемы, скорее, воспринимались в контексте российско-грузинских отношений, и радикальный ислам явно импортировался с севера. Но сейчас ситуация может измениться. Мусульмане в обиду своих не дают, и если Грузия зарекомендует себя как страна официальной исламофобии, ничего хорошего принести ей это не может.
В таких сенситивных вопросах взвешенная и уравновешенная политика правительства особенно важна. Было бы нечестно взваливать на нее ответственность за само существование проблемы. Трения на религиозной почве происходят во многих странах, и они особенно взрывоопасны, когда переплетаются с национальными. В Грузии силен религиозный национализм, т.е. представление о том, что "настоящими" грузинами могут быть только православные. Это – крайне опасная идея, и именно она лежит в основе конфликтов последнего времени.
Но если что-то может способствовать радикализации подобных конфликтов, – это правительство, которое выглядит нерешительным и беспомощным и стремится переложить ответственность на чужие плечи. Идиотические шаги власти в августе привели к радикализации как мусульманской, так и христианской общин, а вместо того чтобы предложить какое-то решение проблем, правительство полагается на переговоры между лидерами православного и мусульманского духовенства. Это – самое худшее, что можно было сделать.
О том, что после прихода к власти "Грузинской мечты" инциденты между христианами и православными участились, я уже говорил. Но сейчас проблема достигла качественно нового уровня.
26 августа изумленная публика узнала, что власти демонтировали недавно установленный минарет в селе Чела, где живут как христиане, так и переселившиеся из соседней Аджарии мусульмане. Сногсшибательным был не только сам факт, но объявленная причина. Как сообщила Служба по доходам Министерства финансов, корень проблемы в неправильной растаможке минарета: откуда-то возникло подозрение, что некоторые его металлические компоненты не были должным образом продекларированы. Поэтому минарет надо было забрать на экспертизу, хотя правительство обещало, что само же вернет его на место.
Столь экстравагантный шаг привел к стычкам между полицией и местными мусульманами: нескольких из них оштрафовали на 400 лари каждого, других отпустили под залог в несколько тысяч лари. Для сравнения: максимальная "цена", которую суд взимает за физические нападения на членов оппозиции, составляет 100 лари (или около 60 долларов).
В ответ активизировались и христиане: они собрались в региональной столице, Ахалцихе, сказав, что не допустят возвращения минарета на место. Утихомирить их пришли высокие чины ГПЦ. Владыко Иаков, известный особо агрессивными заявлениями по отношению ко всяким разным либералам, паству успокоил: "я лично даю вам гарантию, что минарет не вернут".
Владыко оказался прав. Власти приняли истинно соломоново решение: минарет действительно привезли обратно в село Чела и... складировали в паре километров от него. Зачем, и до какого времени? На это ответа нет. Может быть, до второго пришествия. Или до прихода нового правительства. А там Бог рассудит.
Почему это означает выход проблемы на качественно более высокий уровень? Прежде всего, изменились стороны конфликта. В предыдущих инцидентах таковыми были местные христианские и мусульманские общины, а государство выступало посредником, пусть не слишком эффективным. Но в селе Чела, по сообщениям местной прессы, никакого противостояния между христианами и мусульманами не было. Так что в данном случае имел место конфликт между грузинским государством и его мусульманской общиной. Соответственно, в отличие от предыдущих, чисто локальных инцидентов, протесты были гораздо шире: митинговали мусульмане и в столице Аджарии, Батуми.
А это уже означает, что если прошлые эпизоды в основном рассматривались в плане нарушений прав человека, теперь все это может привести и к новым вызовам в области национальной безопасности. До сих пор Грузия выделялась как государство, где существовала достаточно крупная мусульманская община (около десяти процентов населения), но практически никак не проявлял себя радикальный политический ислам, и не возникало сопутствующих ему угроз. Единственным исключением было небольшое Панкисское ущелье с его чеченским населением, но здешние проблемы, скорее, воспринимались в контексте российско-грузинских отношений, и радикальный ислам явно импортировался с севера. Но сейчас ситуация может измениться. Мусульмане в обиду своих не дают, и если Грузия зарекомендует себя как страна официальной исламофобии, ничего хорошего принести ей это не может.
В таких сенситивных вопросах взвешенная и уравновешенная политика правительства особенно важна. Было бы нечестно взваливать на нее ответственность за само существование проблемы. Трения на религиозной почве происходят во многих странах, и они особенно взрывоопасны, когда переплетаются с национальными. В Грузии силен религиозный национализм, т.е. представление о том, что "настоящими" грузинами могут быть только православные. Это – крайне опасная идея, и именно она лежит в основе конфликтов последнего времени.
Но если что-то может способствовать радикализации подобных конфликтов, – это правительство, которое выглядит нерешительным и беспомощным и стремится переложить ответственность на чужие плечи. Идиотические шаги власти в августе привели к радикализации как мусульманской, так и христианской общин, а вместо того чтобы предложить какое-то решение проблем, правительство полагается на переговоры между лидерами православного и мусульманского духовенства. Это – самое худшее, что можно было сделать.
