Для местных жителей границы между Хурча и Набакеви не существует: в течение дня они, бывает, по несколько раз ходят туда и обратно – кто в гости, кто по делам
Война оставила от прежней жизни лишь воспоминания
Село Набакеви просыпается с петухами. С раннего утра 61-летняя Джульетта начинает копаться в густых зарослях лесного ореха. Двадцатый день подряд она, ползая на четвереньках метр за метром, собирает с земли свой урожай.
"Все мои мысли сейчас только о том, куда мне теперь девать эти орехи, что с ними делать. Нельзя же за копейки отдавать?! И себя жаль, только посмотри, на что похожи мои ноги", – показывает мне расцарапанные отекшие конечности пожилая женщина.
Джульетте удалось собрать чуть меньше тонны орехов. Она надеется, что сумеет выручить с этого хотя бы 1000 долларов. На эти деньги всей ее семье предстоит жить до следующего урожая.
"Все уходит на еду, дрова и семена кукурузы, – говорит Джульетта. – Но в основном все же на еду, на остальное уже почти ничего не остается".
В ореховый сезон в нижней зоне Гальского района многолюдно. Сюда съезжаются десятки людей из соседнего Зугдидского района.
По словам главврача местной амбулатории Ноны Тарба, из постоянно проживающих в Набакеви 1400 человек только у 200 есть абхазские паспорта
"Вот здесь село Хурча, из окон его можно увидеть, – чтобы показать мне соседнее грузинское поселение, главврач набакевской амбулатории Нона Тарба приподнимается со стула. – В хорошее время это село было неотъемлемой частью Набакеви. Сюда их дети приходили в школу, лечились в больницах. Потом уже государственную границу провели между нашими селами".
Для местных жителей границы между Хурча и Набакеви не существует. В течение дня они, бывает, по несколько раз ходят туда и обратно – кто в гости, кто по делам.
Лишь немногие пользуются официальным пропускным пунктом через границу. Он функционирует в этом селе уже третий месяц, но местные по-прежнему предпочитают обходные дороги. Достаточно зайти в сад местного дома и перепрыгнуть через мелеющий в летний сезон поток реки Ингури – и ты уже на подконтрольной грузинским властям территории.
В ореховый сезон в нижней зоне Гальского района многолюдно
Дело еще и в том, объясняет мне Нона, что из постоянно проживающих в Набакеви 1400 человек только у 200 есть абхазские паспорта, необходимые для прохождения пропускного пункта. Еще примерно 300 местных жителей находятся "в режиме ожидания": они сдали все необходимые справки в гальский паспортный стол, но документы пока не получили.
Выдача паспортов прекратилась примерно два месяца назад. Сухумские политики заподозрили собственное руководство в организации массовой незаконной выдачи абхазских документов грузинским жителям Гальского, Очамчирского и Ткварчельского районов.
Абхазские парламентарии сформировали следственную комиссию, которая на следующей неделе должна представить заключение и рекомендации по проблеме паспортов.
В Набакеви это главная тема для обсуждений. Здесь уже прослышали о требовании некоторых абхазских оппозиционеров ликвидировать все 26 тысяч паспортов, выданных грузинским жителям восточной Абхазии.
"Дыма без огня не бывает", – говорит Нона.
Местные жители рассказали мне о нескольких фактах, когда люди, не имеющие никакого отношения к Абхазии, за взятку получали паспорта в Гали. Если кого и лишать документов, то это их, а не местных, говорит Нона:
Раньше дети из села Хурча, которое находится в соседнем Зугдидском районе, ходили учиться в местную школу
"Уравниловки быть не должно, чтобы всех под одну гребенку. Есть люди, которые здесь давно живут. Вернулись после военных действий и больше никуда не уезжали. Сколько здесь интеллигенции, притертые они, несчастные... Они нигде не могут ни работать, ни жить. Если это таким людям выдали паспорта, то я только "за". Неужели абхазам не интересно, чтобы здесь оставалась интеллигенция?"
В течение двух лет 56-летняя Нани добивалась, чтобы ей и соседям выдали абхазские документы. Каждое утро они собирали деньги, чтобы купить бензин и поехать в Гали. Там им часами приходилось выстаивать в очереди, чтобы попасть в заветный кабинет паспортного стола. Местные чиновники, рассказывает Нани, использовали любой повод, чтобы захлопнуть дверь перед их носом.
"Мы отсюда даже ксерокс с собой возили, – смеется Нани. – Один раз пришли – там света нет. Второй раз пришли – нет ксерокса. Третий раз – нет бумаги. А потом стояли в очереди с утра до вечера, но все равно не успевали".
Нани отказывается верить, что в одночасье все их старания будут перечеркнуты и местные останутся без документов. За последние 20 лет, говорит она, эти паспорта стали первым обстоятельством, вселившим в них уверенность, что их больше не выгонят из дома и им не придется вновь скитаться по поселениям для беженцев где-то в Зугдиди или Тбилиси.
"Мы этого ни в коем случае не допустим! У нас же есть права. У каждого человека есть право на жизнь", – говорит Нани.
Песок и море – излюбленное место отдыха набакевской детворы
В середине 90-х прошлого века она была одной из первых, кто вернулся в Набакеви. В советские годы это третье по величине село Гальского района было одним из самых зажиточных в регионе. Здесь были две чайные фабрики и птицеферма.
"Мы жили, как в городе", – рассказывает Нани. Но грузино-абхазская война оставила от прежней жизни лишь воспоминания. Все дома тогда сожгли до основания. Местным по сей день приходится ютиться в маленьких сараях, которые они отстроили собственными силами.
Кроме бытовых трудностей послевоенный период принес сюда преступность, с которой не удается справиться по сей день. В ореховый сезон здесь учащаются случаи грабежей и похищения людей.
"Мы не радуемся, когда у нас урожай, – признается Нани. – Вот к соседу днем один человек зашел. И прямо сказал: "Давай деньги или с собой заберу". А в доме внучки. У него было 110 лари, они ему отдали, и тот убежал. Еще хорошо вы добрались до нас. А то на дороге может кто-то выскочить и забрать деньги и все, что есть у каждого. Кто это делает? А Бог их знает, – пожимает плечами женщина мне в ответ. – У преступников нет национальности".
Окна почти всех домов здесь зарешечены. На ночь двери запирают на замок. Но кто-то из семьи обязательно остается на стреме, не ложится спать в ожидании мужчин с оружием.
