Власти Ингушетии приступили к ликвидации мест компактного проживания беженцев на территории республики. Часть людей выселяют на улицу по решению суда, от остальных требуют покинуть лагеря добровольно, в противном случае угрожают отключением коммуникаций и демонтажем бараков. В знак протеста семь женщин – беженок из Северной Осетии – объявили голодовку.
11 октября на встрече с правозащитниками глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров заявил, что к концу 2015 года будут решены все жилищные проблемы вынужденных переселенцев. Однако выясняется, что глава республики говорил вовсе не о планах строительства нового жилья. Он придумал куда более элегантный способ помощи нуждающимся. На прошлой неделе беженцев начали выселять из старых бараков на улицу. В понедельник судебные приставы при поддержке республиканского ОМОНа выкинули четыре семьи из "Промжилбазы" в городе Карабулак. Остальных предупредили, что лагерь будет ликвидирован в течение месяца и им следует немедленно начать поиск себе другого жилья. По словам проживающей в "Промжилбазе" беженки из Чечни Аси Хадисовой, в пятницу власти отключили электричество в одном из корпусов лагеря, и добиться от чиновников местной администрации подключения электроэнергии удалось лишь после обращения в прокуратуру республики.
В июле этого года в течение недели женщины из "Промжилбазы" держали голодовку, протестуя против намерения властей ликвидировать поселение. Юнус-Бек Евкуров встретился с голодающими. Но его, по словам Аси Хадисовой, почему-то интересовал только один вопрос: этническая принадлежность беженцев. Евкуров вел себя не как губернатор российского региона, а как мелкопоместный феодальный князек, не устающий враждовать с соседом. Рассказывает Ася Хадисова:
"6 июля к нам приезжал Евкуров и спрашивал беженок: "Ты чеченка или ингушка?" Когда отвечали, что чеченка, он говорил: "Езжайте к своему Рамзану Кадырову! Ваши деньги перечислены в Чечню, и вас должна обеспечивать жильем Чеченская республика". Когда очередь дошла до меня я сказала: "Вы сейчас не только разделяет ингушей и чеченцев, но вы разделили и мою семью. Я сама чеченка, а дети мои ингуши, в этом случае кто мне должен выплатить деньги?"
По совету Юнус-Бека Евкурова чеченские беженцы обратились за помощью к властям Чечни. Официальный Грозный не стал церемониться. Мгновенно был проведен телемост, в ходе которого представители миграционной службы Чечни объяснили, что раз беженцы получили свой статус в Ингушетии, то ответственность за них несут исключительно ингушские власти. Рассказывает Ася Хадисова:
"Миграционная служба Чечни через телемост дала такой ответ: "Деньги с федерального бюджета перечисляются в Ингушетию, и мы никакого отношения к этим беженцам не имеем".
Но речь идет не только о беженцах из Чечни, но и о беженцах из Пригородного района Северной Осетии, которые живут в этих лагерях в течение 21 года. Так, семь женщин из лагеря возле села Яндырка в субботу объявили голодовку после того, как была прекращена подача газа в их поселение. Рассказывает Марет Габраиева:
"Мы проживаем в бараках. Власти угрожали, что снесут стены, крышу, и мы объявили голодовку. Был отключен газ, угрожали отключить свет, но из-за детей нам подключили нелегально газ жители села Яндырка".
Официально беженцы, проживающие в лагере у села Яндырка, таковыми не считаются. Еще в 2006 году они сдали свои удостоверения беженцев в ингушскую миграционную службу для продления, а им сказали, что документы были переданы в миграционную службу Северной Осетии и после этого они исчезли. Сегодня ингушские чиновники заявляют беженцам, что без этих удостоверений они – просто жители Ингушетии и Северной Осетии, в зависимости от регистрации.
На самом деле, чтобы разобраться в происходящем в Ингушетии, необходимо создать федеральную комиссию с серьезными полномочиями. В 20 лагерях, которые разбросаны по всей территории Ингушетии, проживает около 1500 человек. Большинство из них беженцы из Чечни и Северной Осетии, но есть и просто нуждающиеся. Люди живут в бараках, кошарах, строительных вагончиках по 15-20 лет. За это время изменился закон, по которому, начиная с 1994-го года, беженцы из Чечни имели право на статус вынужденного переселенца (его продлевают и по сей день). В 1999-м году беженцы стали именоваться временно перемещенными лицами. Этот статус перестали продлевать после официального завершения войны в Чечне.
Те, кто, будучи детьми, вместе с родителями выезжали из селения Карца в начале 90-х или из разрушенного Грозного несколькими годами позже, сегодня уже сами обзавелись семьями. Кто-то из семьи поудачливей сумел получить компенсацию, оставив своих менее ухватистых родственников прозябать в бараках. А у некоторых беженцев война уничтожила все документы, и они сегодня не в состоянии доказать, что у них был дом, имущество, да и просто прошлое.
Абсолютное большинство тех, кто сегодня остался в лагерях, независимо от этнической принадлежности, не желают перебираться в Чечню или Осетию, они хотят жить в Ингушетии. Здесь они имеют регистрацию у родственников или знакомых, большинство где-то работает. А решение жилищной проблемы путем выселения на улицу – это, конечно, способ, кто же спорит. Только мне кажется, что он какой-то негуманный.
11 октября на встрече с правозащитниками глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров заявил, что к концу 2015 года будут решены все жилищные проблемы вынужденных переселенцев. Однако выясняется, что глава республики говорил вовсе не о планах строительства нового жилья. Он придумал куда более элегантный способ помощи нуждающимся. На прошлой неделе беженцев начали выселять из старых бараков на улицу. В понедельник судебные приставы при поддержке республиканского ОМОНа выкинули четыре семьи из "Промжилбазы" в городе Карабулак. Остальных предупредили, что лагерь будет ликвидирован в течение месяца и им следует немедленно начать поиск себе другого жилья. По словам проживающей в "Промжилбазе" беженки из Чечни Аси Хадисовой, в пятницу власти отключили электричество в одном из корпусов лагеря, и добиться от чиновников местной администрации подключения электроэнергии удалось лишь после обращения в прокуратуру республики.
В июле этого года в течение недели женщины из "Промжилбазы" держали голодовку, протестуя против намерения властей ликвидировать поселение. Юнус-Бек Евкуров встретился с голодающими. Но его, по словам Аси Хадисовой, почему-то интересовал только один вопрос: этническая принадлежность беженцев. Евкуров вел себя не как губернатор российского региона, а как мелкопоместный феодальный князек, не устающий враждовать с соседом. Рассказывает Ася Хадисова:
"6 июля к нам приезжал Евкуров и спрашивал беженок: "Ты чеченка или ингушка?" Когда отвечали, что чеченка, он говорил: "Езжайте к своему Рамзану Кадырову! Ваши деньги перечислены в Чечню, и вас должна обеспечивать жильем Чеченская республика". Когда очередь дошла до меня я сказала: "Вы сейчас не только разделяет ингушей и чеченцев, но вы разделили и мою семью. Я сама чеченка, а дети мои ингуши, в этом случае кто мне должен выплатить деньги?"
По совету Юнус-Бека Евкурова чеченские беженцы обратились за помощью к властям Чечни. Официальный Грозный не стал церемониться. Мгновенно был проведен телемост, в ходе которого представители миграционной службы Чечни объяснили, что раз беженцы получили свой статус в Ингушетии, то ответственность за них несут исключительно ингушские власти. Рассказывает Ася Хадисова:
"Миграционная служба Чечни через телемост дала такой ответ: "Деньги с федерального бюджета перечисляются в Ингушетию, и мы никакого отношения к этим беженцам не имеем".
Но речь идет не только о беженцах из Чечни, но и о беженцах из Пригородного района Северной Осетии, которые живут в этих лагерях в течение 21 года. Так, семь женщин из лагеря возле села Яндырка в субботу объявили голодовку после того, как была прекращена подача газа в их поселение. Рассказывает Марет Габраиева:
"Мы проживаем в бараках. Власти угрожали, что снесут стены, крышу, и мы объявили голодовку. Был отключен газ, угрожали отключить свет, но из-за детей нам подключили нелегально газ жители села Яндырка".
Официально беженцы, проживающие в лагере у села Яндырка, таковыми не считаются. Еще в 2006 году они сдали свои удостоверения беженцев в ингушскую миграционную службу для продления, а им сказали, что документы были переданы в миграционную службу Северной Осетии и после этого они исчезли. Сегодня ингушские чиновники заявляют беженцам, что без этих удостоверений они – просто жители Ингушетии и Северной Осетии, в зависимости от регистрации.
На самом деле, чтобы разобраться в происходящем в Ингушетии, необходимо создать федеральную комиссию с серьезными полномочиями. В 20 лагерях, которые разбросаны по всей территории Ингушетии, проживает около 1500 человек. Большинство из них беженцы из Чечни и Северной Осетии, но есть и просто нуждающиеся. Люди живут в бараках, кошарах, строительных вагончиках по 15-20 лет. За это время изменился закон, по которому, начиная с 1994-го года, беженцы из Чечни имели право на статус вынужденного переселенца (его продлевают и по сей день). В 1999-м году беженцы стали именоваться временно перемещенными лицами. Этот статус перестали продлевать после официального завершения войны в Чечне.
Те, кто, будучи детьми, вместе с родителями выезжали из селения Карца в начале 90-х или из разрушенного Грозного несколькими годами позже, сегодня уже сами обзавелись семьями. Кто-то из семьи поудачливей сумел получить компенсацию, оставив своих менее ухватистых родственников прозябать в бараках. А у некоторых беженцев война уничтожила все документы, и они сегодня не в состоянии доказать, что у них был дом, имущество, да и просто прошлое.
Абсолютное большинство тех, кто сегодня остался в лагерях, независимо от этнической принадлежности, не желают перебираться в Чечню или Осетию, они хотят жить в Ингушетии. Здесь они имеют регистрацию у родственников или знакомых, большинство где-то работает. А решение жилищной проблемы путем выселения на улицу – это, конечно, способ, кто же спорит. Только мне кажется, что он какой-то негуманный.
