ПРАГА---Мы продолжаем тему в рамках нашей постоянной рубрики «Некруглый стол» с политологом Алхасом Тхагушевым и главным редактором газеты «Чегемская правда» Иналом Хашиг, которые находятся на прямой связи из Сухуми.
Андрей Бабицкий: Инал, сегодняшнее послание было похоже на послание? Были ли в нем указаны какие-то ключевые моменты предстоящих реформ, экономического и конституционного развития, или это все же по жанру было совсем другое?
Инал Хашиг: Мне показалось, хотя, наверное, не только мне, что основная речь президента должна была прозвучать в конце ноября, когда он собирался встречаться со своими сторонниками, но по техническим причинам, из-за эпидемии в Ткуарчале, этого не произошло. Видимо, этот доклад все-таки пригодился: его решили как-то использовать, дабы он не пропал, и оформили в виде послания. В реальности это не очень похоже на послание, т.е. здесь президент выступал не президентом всей Абхазии, а как бы руководителем части какого-то общества – как оппозиция представляет часть электората, так и президент представляет оставшуюся часть электората. Это все-таки выглядело достаточно ущербно для его политических позиций, потому что не было видно в этой речи какого-то серьезного государственного мужа.
Андрей Бабицкий: Алхас, у вас тоже складывается ощущение, что это все-таки была скорее полемика с оппонентами, нежели послание президента всех граждан страны?
Алхас Тхагушев: Я не совсем представляю, что значит послание президента всех граждан страны. Можно сказать, что такие нотки, конечно, звучали, такой ответ в словах был. В любом случае президент представляет власть, потому что у него есть видение и право на свое видение, оно прописано в нашей Конституции. Как ни крути, внешнюю и внутреннюю политику страны определяет у нас один человек – президент.
Андрей Бабицкий: В сегодняшнем послании были попытки определить внешнюю и внутреннюю политику страны, развернуть какие-то стратегические направления развития Абхазии?
Алхас Тхагушев: Попытки были. Другой вопрос, что можно, конечно, по-разному их оценивать. Я не думаю, что это послание может иметь много нареканий. Конечно, четкости и какой-то выверенной стратегии я, к сожалению, не увидел, но я бы не стал переоценивать роль этих посланий. Честно говоря, я не помню, чтобы было какое-то послание, которое по духу и букве каким-либо президентом потом выполнялось и проводилось в жизнь – у нас все это достаточно условные вещи.
Андрей Бабицкий: Инал, вы часто выступаете с критикой модели власти, которая, как вы утверждаете, сложилась при Анкваб. Он сегодня также посвятил немало времени именно этому. Считаете ли вы, что его ответ на такого рода претензии был достаточно аргументирован?
Инал Хашиг: Я не увидел там особых аргументов. Покритиковал оппозицию, идею парламентской республики, т.е. он эту идею раскритиковал, но в реальности сам ничего нового не предложил. Он говорит: да, я буду что-то предлагать, но где эта конкретика? Конкретики не было, и достаточно странно выглядел тезис конституционной реформы, когда нет никаких своих предложений. Есть критика чужих предложений, но своих нет.
Андрей Бабицкий: Алхас, как вам кажется, почему до сих пор обществу нынешнее руководство не представило какого-то развернутого плана реформ? Это из-за недостатка идей или по каким-то иным причинам?
Алхас Тхагушев: Я думаю, что эти политики – и Анкваб, и Лакербая, придя к власти, все уже сказали и предложили. Сейчас, я бы сказал, период их забывчивости во власти. Может быть, кому-то нравится или не нравится это послание, – я не склонен все раскрашивать в черные или белые цвета, но пункт, который вы отметили, конечно, выглядел очень слабо, потому что, во-первых, это прямое противоречие с теми тезисами программы политической организации «Айтайра», из которой в свое время вышли эти политики, когда они критиковали первого президента, и сейчас многие их фразы нынешняя оппозиция не стесняется напоминать. И правильно делают. Та программа реформ, кстати, не сводилась к каким-то штампам, а сейчас нас пугают парламентской республикой. Я думаю, что можно найти разные формы, необязательно должна быть в чистом виде парламентская республика. Кстати, многие выступают за более сбалансированный переход, но главный вопрос, на который должен ответить Анваб, – он шел к власти для того, чтобы сделать власть нынешнего президента по Конституции менее значимой, чтобы как-то сбалансировать эту ситуацию? Сегодня, глядя на то, что он декларирует, я не вижу, что он последователен в своих действиях. Это вызывает большое сожаление. Инал сказал, что не было конкретики. Мне кажется, что, в принципе, и у оппозиции, и у власти, если будут какие-то конкретные вещи представлены в виде плана реформ, будет предмет для разговора. Здесь есть над чем подумать.
Андрей Бабицкий: Инал, Анкваб говорил о реальных достижениях в экономике, которые произошли в стране во время его правления, улучшении демографической ситуации. Если он об этом упоминает, то, наверное, есть о чем говорить предметно, т.е. происходят какие-то положительные сдвиги?
Инал Хашиг: Я заметил, что президент в этом послании часто апеллировал цифрами 2012-го года, т.е. когда еще российская помощь шла беспрерывными потоками. Но что он будет говорить о 2013-м годе, когда произошел резкий сбой этой помощи, и каждый раз, когда приезжал какой-нибудь российский высокопоставленный чиновник или абхазский премьер-министр выезжал в Москву, все спрашивали: деньги привезли? То есть это был самый волнующий вопрос. Все абхазские достижения, так или иначе, были привязаны к российской финансовой помощи. Об этом, к сожалению, не было сказано в послании. Все это сделала, в принципе, Москва.
Андрей Бабицкий: Алхас, вы сказали о том, что и оппозиции нужно быть конкретнее в своих предложениях. Вы считаете, что сегодняшнее состояние Анкваб, как политика, позволит ему пойти на какой-то диалог, компромиссы со своими оппонентами, готов ли он к переговорам?
Алхас Тхагушев: Мне кажется, что Анкваб показал, что под давлением он может менять свое мнение и становиться более гибким. К сожалению, у нас какое-то время набирал обороты какой-то конфронтационный тон, и я не видел этого желания у власти, но мне кажется, что будет шанс на то, чтобы состоялись такие переговоры и обсуждалось что-то предметное, если это предметное будет предложено. Если нечего обсуждать, то легко отбиваться. Я думаю, что если позиция власти в том, чтобы отнекиваться, то ей очень легко это делать в ситуации, когда нет конкретных предложений. Я не думаю, что если завтра кто-то положит на стол эти предложения, то власть сразу согласится. Как мне кажется, в нашем обществе есть социальный запрос на перемены и большинство наших граждан все же желает этих перемен, и апеллировать нужно именно к этим гражданам, к обществу, очень четко формулировать и делать этот процесс максимально публичным, добиваться внимания общества, не распалять его, чем, к сожалению, очень часто грешат наши оппозиционные политики, т.е. не нужно пытаться убедить страну в том, что они за три дня решат все проблемы. Есть тема политической реформы. Давайте мы эту тему как бы добьем, сделаем так, чтобы страна жила в реальности, чтобы власть не концентрировалась в одних руках. Я понимаю, что есть проблемы в экономике, вот Инал свое мнение высказал, кто-то еще выскажет свое мнение, но нужно подумать о том, как поменять власть, сделать так, чтобы распределить более толковым и правильным образом.
Андрей Бабицкий: Вы, наверное, имели в виду поменять не власть, а модель власти?
Алхас Тхагушев: Да, систему власти.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Андрей Бабицкий: Инал, сегодняшнее послание было похоже на послание? Были ли в нем указаны какие-то ключевые моменты предстоящих реформ, экономического и конституционного развития, или это все же по жанру было совсем другое?
Инал Хашиг: Мне показалось, хотя, наверное, не только мне, что основная речь президента должна была прозвучать в конце ноября, когда он собирался встречаться со своими сторонниками, но по техническим причинам, из-за эпидемии в Ткуарчале, этого не произошло. Видимо, этот доклад все-таки пригодился: его решили как-то использовать, дабы он не пропал, и оформили в виде послания. В реальности это не очень похоже на послание, т.е. здесь президент выступал не президентом всей Абхазии, а как бы руководителем части какого-то общества – как оппозиция представляет часть электората, так и президент представляет оставшуюся часть электората. Это все-таки выглядело достаточно ущербно для его политических позиций, потому что не было видно в этой речи какого-то серьезного государственного мужа.
Андрей Бабицкий: Алхас, у вас тоже складывается ощущение, что это все-таки была скорее полемика с оппонентами, нежели послание президента всех граждан страны?
Алхас Тхагушев: Я не совсем представляю, что значит послание президента всех граждан страны. Можно сказать, что такие нотки, конечно, звучали, такой ответ в словах был. В любом случае президент представляет власть, потому что у него есть видение и право на свое видение, оно прописано в нашей Конституции. Как ни крути, внешнюю и внутреннюю политику страны определяет у нас один человек – президент.
Андрей Бабицкий: В сегодняшнем послании были попытки определить внешнюю и внутреннюю политику страны, развернуть какие-то стратегические направления развития Абхазии?
Алхас Тхагушев: Попытки были. Другой вопрос, что можно, конечно, по-разному их оценивать. Я не думаю, что это послание может иметь много нареканий. Конечно, четкости и какой-то выверенной стратегии я, к сожалению, не увидел, но я бы не стал переоценивать роль этих посланий. Честно говоря, я не помню, чтобы было какое-то послание, которое по духу и букве каким-либо президентом потом выполнялось и проводилось в жизнь – у нас все это достаточно условные вещи.
Андрей Бабицкий: Инал, вы часто выступаете с критикой модели власти, которая, как вы утверждаете, сложилась при Анкваб. Он сегодня также посвятил немало времени именно этому. Считаете ли вы, что его ответ на такого рода претензии был достаточно аргументирован?
Инал Хашиг: Я не увидел там особых аргументов. Покритиковал оппозицию, идею парламентской республики, т.е. он эту идею раскритиковал, но в реальности сам ничего нового не предложил. Он говорит: да, я буду что-то предлагать, но где эта конкретика? Конкретики не было, и достаточно странно выглядел тезис конституционной реформы, когда нет никаких своих предложений. Есть критика чужих предложений, но своих нет.
Андрей Бабицкий: Алхас, как вам кажется, почему до сих пор обществу нынешнее руководство не представило какого-то развернутого плана реформ? Это из-за недостатка идей или по каким-то иным причинам?
Алхас Тхагушев: Я думаю, что эти политики – и Анкваб, и Лакербая, придя к власти, все уже сказали и предложили. Сейчас, я бы сказал, период их забывчивости во власти. Может быть, кому-то нравится или не нравится это послание, – я не склонен все раскрашивать в черные или белые цвета, но пункт, который вы отметили, конечно, выглядел очень слабо, потому что, во-первых, это прямое противоречие с теми тезисами программы политической организации «Айтайра», из которой в свое время вышли эти политики, когда они критиковали первого президента, и сейчас многие их фразы нынешняя оппозиция не стесняется напоминать. И правильно делают. Та программа реформ, кстати, не сводилась к каким-то штампам, а сейчас нас пугают парламентской республикой. Я думаю, что можно найти разные формы, необязательно должна быть в чистом виде парламентская республика. Кстати, многие выступают за более сбалансированный переход, но главный вопрос, на который должен ответить Анваб, – он шел к власти для того, чтобы сделать власть нынешнего президента по Конституции менее значимой, чтобы как-то сбалансировать эту ситуацию? Сегодня, глядя на то, что он декларирует, я не вижу, что он последователен в своих действиях. Это вызывает большое сожаление. Инал сказал, что не было конкретики. Мне кажется, что, в принципе, и у оппозиции, и у власти, если будут какие-то конкретные вещи представлены в виде плана реформ, будет предмет для разговора. Здесь есть над чем подумать.
Андрей Бабицкий: Инал, Анкваб говорил о реальных достижениях в экономике, которые произошли в стране во время его правления, улучшении демографической ситуации. Если он об этом упоминает, то, наверное, есть о чем говорить предметно, т.е. происходят какие-то положительные сдвиги?
Инал Хашиг: Я заметил, что президент в этом послании часто апеллировал цифрами 2012-го года, т.е. когда еще российская помощь шла беспрерывными потоками. Но что он будет говорить о 2013-м годе, когда произошел резкий сбой этой помощи, и каждый раз, когда приезжал какой-нибудь российский высокопоставленный чиновник или абхазский премьер-министр выезжал в Москву, все спрашивали: деньги привезли? То есть это был самый волнующий вопрос. Все абхазские достижения, так или иначе, были привязаны к российской финансовой помощи. Об этом, к сожалению, не было сказано в послании. Все это сделала, в принципе, Москва.
Андрей Бабицкий: Алхас, вы сказали о том, что и оппозиции нужно быть конкретнее в своих предложениях. Вы считаете, что сегодняшнее состояние Анкваб, как политика, позволит ему пойти на какой-то диалог, компромиссы со своими оппонентами, готов ли он к переговорам?
Алхас Тхагушев: Мне кажется, что Анкваб показал, что под давлением он может менять свое мнение и становиться более гибким. К сожалению, у нас какое-то время набирал обороты какой-то конфронтационный тон, и я не видел этого желания у власти, но мне кажется, что будет шанс на то, чтобы состоялись такие переговоры и обсуждалось что-то предметное, если это предметное будет предложено. Если нечего обсуждать, то легко отбиваться. Я думаю, что если позиция власти в том, чтобы отнекиваться, то ей очень легко это делать в ситуации, когда нет конкретных предложений. Я не думаю, что если завтра кто-то положит на стол эти предложения, то власть сразу согласится. Как мне кажется, в нашем обществе есть социальный запрос на перемены и большинство наших граждан все же желает этих перемен, и апеллировать нужно именно к этим гражданам, к обществу, очень четко формулировать и делать этот процесс максимально публичным, добиваться внимания общества, не распалять его, чем, к сожалению, очень часто грешат наши оппозиционные политики, т.е. не нужно пытаться убедить страну в том, что они за три дня решат все проблемы. Есть тема политической реформы. Давайте мы эту тему как бы добьем, сделаем так, чтобы страна жила в реальности, чтобы власть не концентрировалась в одних руках. Я понимаю, что есть проблемы в экономике, вот Инал свое мнение высказал, кто-то еще выскажет свое мнение, но нужно подумать о том, как поменять власть, сделать так, чтобы распределить более толковым и правильным образом.
Андрей Бабицкий: Вы, наверное, имели в виду поменять не власть, а модель власти?
Алхас Тхагушев: Да, систему власти.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
