Из Чечни – только хорошие новости!
«Действенность печати» – вот как это называлось в старые, для кого-то добрые времена. «Газета выступила – что сделано?» В прошлое воскресенье, 16 февраля, мы говорили о сносе в Грозном Мемориала жертвам депортации. Трагедии, которой сегодня исполняется семьдесят лет. Чурты – надгробия с кладбищ, снесенных после 1944 года, надгробия, которыми мостили дороги и клали фундаменты, – были собраны и составили основу открытого двадцать лет назад в полувековой юбилей памятника. Теперь они были вырваны из земли и вкопаны в другом месте – у Мемориала чеченским милиционерам, погибшим в последней войне.
И вот во вторник, 18 февраля, о Мемориале высказался глава республики Рамзан Кадыров: его не сносят, а переносят в лучшее место.
По местному телеканалу «Грозный» в вечерней десятичасовой программе «Вести» диктор анонсировал сюжет: «по просьбам жителей республики глава решил перенести Мемориал жертвам 1944 года на площадь имени Ахмад-хаджи Кадырова».
Рамзан Кадыров высказался однозначно: «Для того чтобы стереть саму память о нас, после выселения они растащили надгробия с могил и делали из них бордюры, строили свинарники, мосты… Чтобы потерялась наша история. Это работа Сталина».
Адам Делимханов заметил: «Да зачтет тебе Аллах эту заслугу, Рамзан Ахматович. Милость бога – то, что ты додумался восстановить и перенести сюда этот памятник… Прежнее место было невидное и неудобное».
Кадыров согласился с таким обоснованием: «Да. Там места не было… Здесь у нас центр считается средоточием города и республики в целом. Тут есть также памятник нашим павшим в борьбе за народное спокойствие товарищам… Здесь очень удобное место, смогут приходить гости, наши студенты и школьники. Здесь для этого самое лучшее место. А там было плохое, рядом с обрывом, туда люди и не ходили. А сюда приходят матери, сыновья погибших, дети… И получится, что там у нас будет памятник старой истории, а тут – новой. Все, что мы хотим, это чтобы каждый человек жил счастливо. Это наша история… Мы должны гордиться… В одно время люди постарались и собрали эти надгробия, и теперь мы перенесли их в самое лучшее место…
Мы же не тела переносили, просто принесли на новое место камни, которые они когда-то собрали. Даже святыня в Мекке все растет и расширяется, там до сих пор ремонты идут. Мечети заново отстраивают, убирая маленькие и возводя более крупные вместо них. А это надгробие… Камень просто… В мусульманской религии даже не говорится о том, что его надо ставить на могилы…
Но все же ради того, чтобы и другие знали свою историю, чтобы знали, что если у нас не будет мира, не будет нормальной жизни у людей.
Вот эти камни, надгробия отцов наших, дедов. Мы перенесли их сюда, чтобы люди смогли посетить их и прочитать дуа. Это центр столицы, самое лучшее место, тут много людей, поэтому мы перенесли этот памятник сюда».
***
Со многим из сказанного можно было бы согласиться. Да, место в самом центре. Но остаются вопросы.
Около чуртов нет, не видно хотя бы таблички, объясняющей, что это за камни, чему и кому памятник. Про милиционеров погибших – есть, и имена золотыми буквами высечены. Про депортацию – нет.
У каждой памяти, у каждого памятника есть свой смысл. А тут нельзя даже говорить про объединение смыслов... Да и не всякий со всяким соединяется: вот в Москве на Трубной площади есть памятник погибшим «бойцам правопорядка», по-старому было бы – жандармам. Я не уверен, что Соловецкий камень, памятник жертвам террора, можно было бы перенести к памятнику тем, кто стоял на вышках. Даже к Могиле Неизвестного солдата, к Вечному огню – вряд ли. Две великие трагедии, два важных смысла...
А погибшие милиционеры, как ни крути, принадлежали к тому самому ведомству внутренних дел, бойцы которого семьдесят лет назад сгоняли чеченцев и ингушей в эшелоны для отправки на восток.
Так что тут не табличка нужна, а отдельный внятно читаемый символ. На старом месте была стена с надписью, была рука с кинжалом, – теперь таких знаков, символов нет.
***
Меж тем днем того же 18 февраля в грозненской Национальной библиотеке прошла научно-практическая конференция «Депортация чеченского народа. Что это было, и можно ли это забыть?» Организатором и ведущим был Руслан Кутаев, президент общественной Ассамблеи народов Кавказа. Конференция проходила без согласования с властями. В ней участвовали ученые, преподаватели вузов, представители общественных организаций, творческая интеллигенция.
Говорили как раз о том, что в последнее время руководство республики систематически смещает акценты в освещении исторических событий февраля 1944 года. О том, что с 2012 года день 23 февраля объявлен праздничным, что траурные мероприятия в этот день не проводятся, что день памяти и скорби определен 10 мая.
Возможно, выступление Рамзана Кадырова и сюжет в вечерних теленовостях были связаны именно с этим обсуждением. Ведь власти услышали участников конференции – только реакция была специфическая: К директору Национальной библиотеки приехали сотрудники ФСБ, говорили о конференции. От Кутаева по телефону потребовали явиться со всеми участниками конференции в аппарат главы республики. Руслан ответил, что находится в Пятигорске и явиться не может. 19 февраля большинство участников конференции были доставлены в указанное место, где с ними в весьма жесткой форме разговаривал глава республики Рамзан Кадыров.
А 20 февраля, когда Кутаев был в селе Гехи у своего родственника, к дому подъехали шесть черных автомашин марки «Тойота Камри» с правительственными номерами. В дом вошли вооруженные люди в черной спецназовской форме и увезли Руслана, не дав ему даже одеться. Ночью он позвонил знакомому и попросил передать родственникам, что его привезут в Урус-Мартановский ОВД. Родственники поехали в ОВД, но им сказали, что Кутаева к ним не привозили. 21 февраля к середине дня удалось выяснить, что он все-таки находится в Урус-Мартановском ОВД, что в его отношении возбуждено уголовное дело по статье 228 части 2 Уголовного кодекса РФ – незаконный оборот наркотиков. По словам родственников, Руслан не пьет и не курит и инкриминируемое ему деяние не может соответствовать действительности.
Тоже своего рода обратная связь с обществом… И напоминание о том, как и что следует помнить.
Память – она ведь бывает разная. Каждый памятник – это еще и память о том, кто и когда его поставил. И сказанное слово важно не только само по себе. Важно, кто, когда и где его произнес или написал, или высек в камне. Но можно об этом забыть. Тогда – да: чурты прежнего мемориала стоят теперь в лучшем месте.
Из Чечни – только хорошие новости.
«Действенность печати» – вот как это называлось в старые, для кого-то добрые времена. «Газета выступила – что сделано?» В прошлое воскресенье, 16 февраля, мы говорили о сносе в Грозном Мемориала жертвам депортации. Трагедии, которой сегодня исполняется семьдесят лет. Чурты – надгробия с кладбищ, снесенных после 1944 года, надгробия, которыми мостили дороги и клали фундаменты, – были собраны и составили основу открытого двадцать лет назад в полувековой юбилей памятника. Теперь они были вырваны из земли и вкопаны в другом месте – у Мемориала чеченским милиционерам, погибшим в последней войне.
И вот во вторник, 18 февраля, о Мемориале высказался глава республики Рамзан Кадыров: его не сносят, а переносят в лучшее место.
По местному телеканалу «Грозный» в вечерней десятичасовой программе «Вести» диктор анонсировал сюжет: «по просьбам жителей республики глава решил перенести Мемориал жертвам 1944 года на площадь имени Ахмад-хаджи Кадырова».
Рамзан Кадыров высказался однозначно: «Для того чтобы стереть саму память о нас, после выселения они растащили надгробия с могил и делали из них бордюры, строили свинарники, мосты… Чтобы потерялась наша история. Это работа Сталина».
Адам Делимханов заметил: «Да зачтет тебе Аллах эту заслугу, Рамзан Ахматович. Милость бога – то, что ты додумался восстановить и перенести сюда этот памятник… Прежнее место было невидное и неудобное».
Кадыров согласился с таким обоснованием: «Да. Там места не было… Здесь у нас центр считается средоточием города и республики в целом. Тут есть также памятник нашим павшим в борьбе за народное спокойствие товарищам… Здесь очень удобное место, смогут приходить гости, наши студенты и школьники. Здесь для этого самое лучшее место. А там было плохое, рядом с обрывом, туда люди и не ходили. А сюда приходят матери, сыновья погибших, дети… И получится, что там у нас будет памятник старой истории, а тут – новой. Все, что мы хотим, это чтобы каждый человек жил счастливо. Это наша история… Мы должны гордиться… В одно время люди постарались и собрали эти надгробия, и теперь мы перенесли их в самое лучшее место…
Мы же не тела переносили, просто принесли на новое место камни, которые они когда-то собрали. Даже святыня в Мекке все растет и расширяется, там до сих пор ремонты идут. Мечети заново отстраивают, убирая маленькие и возводя более крупные вместо них. А это надгробие… Камень просто… В мусульманской религии даже не говорится о том, что его надо ставить на могилы…
Но все же ради того, чтобы и другие знали свою историю, чтобы знали, что если у нас не будет мира, не будет нормальной жизни у людей.
Вот эти камни, надгробия отцов наших, дедов. Мы перенесли их сюда, чтобы люди смогли посетить их и прочитать дуа. Это центр столицы, самое лучшее место, тут много людей, поэтому мы перенесли этот памятник сюда».
***
Со многим из сказанного можно было бы согласиться. Да, место в самом центре. Но остаются вопросы.
Около чуртов нет, не видно хотя бы таблички, объясняющей, что это за камни, чему и кому памятник. Про милиционеров погибших – есть, и имена золотыми буквами высечены. Про депортацию – нет.
У каждой памяти, у каждого памятника есть свой смысл. А тут нельзя даже говорить про объединение смыслов... Да и не всякий со всяким соединяется: вот в Москве на Трубной площади есть памятник погибшим «бойцам правопорядка», по-старому было бы – жандармам. Я не уверен, что Соловецкий камень, памятник жертвам террора, можно было бы перенести к памятнику тем, кто стоял на вышках. Даже к Могиле Неизвестного солдата, к Вечному огню – вряд ли. Две великие трагедии, два важных смысла...
А погибшие милиционеры, как ни крути, принадлежали к тому самому ведомству внутренних дел, бойцы которого семьдесят лет назад сгоняли чеченцев и ингушей в эшелоны для отправки на восток.
Так что тут не табличка нужна, а отдельный внятно читаемый символ. На старом месте была стена с надписью, была рука с кинжалом, – теперь таких знаков, символов нет.
***
Меж тем днем того же 18 февраля в грозненской Национальной библиотеке прошла научно-практическая конференция «Депортация чеченского народа. Что это было, и можно ли это забыть?» Организатором и ведущим был Руслан Кутаев, президент общественной Ассамблеи народов Кавказа. Конференция проходила без согласования с властями. В ней участвовали ученые, преподаватели вузов, представители общественных организаций, творческая интеллигенция.
Говорили как раз о том, что в последнее время руководство республики систематически смещает акценты в освещении исторических событий февраля 1944 года. О том, что с 2012 года день 23 февраля объявлен праздничным, что траурные мероприятия в этот день не проводятся, что день памяти и скорби определен 10 мая.
Возможно, выступление Рамзана Кадырова и сюжет в вечерних теленовостях были связаны именно с этим обсуждением. Ведь власти услышали участников конференции – только реакция была специфическая: К директору Национальной библиотеки приехали сотрудники ФСБ, говорили о конференции. От Кутаева по телефону потребовали явиться со всеми участниками конференции в аппарат главы республики. Руслан ответил, что находится в Пятигорске и явиться не может. 19 февраля большинство участников конференции были доставлены в указанное место, где с ними в весьма жесткой форме разговаривал глава республики Рамзан Кадыров.
А 20 февраля, когда Кутаев был в селе Гехи у своего родственника, к дому подъехали шесть черных автомашин марки «Тойота Камри» с правительственными номерами. В дом вошли вооруженные люди в черной спецназовской форме и увезли Руслана, не дав ему даже одеться. Ночью он позвонил знакомому и попросил передать родственникам, что его привезут в Урус-Мартановский ОВД. Родственники поехали в ОВД, но им сказали, что Кутаева к ним не привозили. 21 февраля к середине дня удалось выяснить, что он все-таки находится в Урус-Мартановском ОВД, что в его отношении возбуждено уголовное дело по статье 228 части 2 Уголовного кодекса РФ – незаконный оборот наркотиков. По словам родственников, Руслан не пьет и не курит и инкриминируемое ему деяние не может соответствовать действительности.
Тоже своего рода обратная связь с обществом… И напоминание о том, как и что следует помнить.
Память – она ведь бывает разная. Каждый памятник – это еще и память о том, кто и когда его поставил. И сказанное слово важно не только само по себе. Важно, кто, когда и где его произнес или написал, или высек в камне. Но можно об этом забыть. Тогда – да: чурты прежнего мемориала стоят теперь в лучшем месте.
Из Чечни – только хорошие новости.
