Кто этот циничный негодяй, который похитил у южных осетин политику? Ее и так было кот наплакал, но люди все же имели возможность хоть как-то наблюдать за перемещениями своего потешного президента и полусонных теней, представляющих власть. Чаще возмущались тем, что видели, реже соглашались с печальными реалиями собственной жизни, однако такой способ взаимодействия создавал иллюзию присутствия государства в их жизни.
Это крайне важный элемент общественного самочувствия - быть уверенным в том, что президент, парламент, правительство, весь аппарат управления пусть даже неудовлетворительным образом, но хлопочут о приумножении общественного блага, а общество, в свою очередь, оценивает планы, концепции, стратегии, признавая что-то пригодным к употреблению, что-то – нет. Из этого диалога (в условиях Южной Осетии большей частью заочного) и рождается политика. В силу отсутствия в республике развитых политических форм - оппозиционных организаций и партий, медиа, независимой судебной системы и многого другого; слабой стратификации, выражающейся в несформированности образованного класса и активных предпринимательских групп с долгосрочными бизнес-интересами, - политическая жизнь в республике-подростке своим разнообразием не уступала словарному запасу гастарбайтера из ближнего зарубежья. Но сейчас и она исчезла совсем, как будто нигде никогда ее не было.
Людям зябко, неуютно, им хотелось бы определенности, даже неважно какой – негативной или позитивной. Просто жить в узнаваемом мире со сложившимися правилами игры легче и спокойнее, нежели в реальности, которая вдруг неизвестно почему выключает все свои экраны и перестает даже мерцать. Уже в продолжение всего прошлого года руководство страны напоминало акушера, получившего при распределении после медучилища место в морге. Но, по крайней мере, фигурки ритмично двигались, кто-то заботливый, когда у них кончался завод, тут же подкручивал пружину, они произносили отдельные фразы, а иногда и целые фрагменты текста, иногда изображали радость, удивление, восторг и печаль. Это была плохая, недееспособная команда, погрузившая Южную Осетию в маразматический сон, но уж какая есть – откуда здесь вообще взяться чему-то другому! Ее несомненное достоинство заключалось в том, что она была и своей экзистенцией гарантировала неизменный порядок вещей.
А сейчас нет ничего. Ни правительства, поскольку после отставки кабинета исполняющих обязанности министров элементарно забывают заводить, ни президента, ни даже пробурившего скважину прямо в преисподнюю и общающегося с чертями в ежедневном формате Бориса Элоизовича. Ау, родные, вы где?
Я понимаю, что произошло. Некоторое время назад наведался в республику вполне себе байронический персонаж – мрачный, холодный и томный. Его цель была - придумать, «как нам обустроить Южную Осетию». И он-таки придумал. В один прекрасный момент, подозвав легким вежливым жестом, которому позавидовала бы Снежная Королева, сопровождавших его первых лиц, наш герой огорошил их весьма странной просьбой. «А не одолжите ли вы мне, господа, вашу политическую субъектность?» – осведомился он у собеседников. Те, не сговариваясь, начали шарить на сей раз по собственным карманам. Потом кто-то уныло произнес: «У нас ее нет». «Знаю, - неожиданно примирительно ответил им Чайльд Гарольд московского разлива, - вы только не делайте больше вида, что она у вас есть». С тем загадочный странник, не оставив больше никаких распоряжений, и растворился в не на шутку разыгравшейся пурге.
В этот момент и кончилась вся, до самой последней капли, политика в Южной Осетии. Никто больше не притворяется обладателем этой самой политической субъектности, а народу все душнее и все кромешнее в неподвижной мути, в которой его оставил прозябать любезный московский гость.
Это крайне важный элемент общественного самочувствия - быть уверенным в том, что президент, парламент, правительство, весь аппарат управления пусть даже неудовлетворительным образом, но хлопочут о приумножении общественного блага, а общество, в свою очередь, оценивает планы, концепции, стратегии, признавая что-то пригодным к употреблению, что-то – нет. Из этого диалога (в условиях Южной Осетии большей частью заочного) и рождается политика. В силу отсутствия в республике развитых политических форм - оппозиционных организаций и партий, медиа, независимой судебной системы и многого другого; слабой стратификации, выражающейся в несформированности образованного класса и активных предпринимательских групп с долгосрочными бизнес-интересами, - политическая жизнь в республике-подростке своим разнообразием не уступала словарному запасу гастарбайтера из ближнего зарубежья. Но сейчас и она исчезла совсем, как будто нигде никогда ее не было.
Людям зябко, неуютно, им хотелось бы определенности, даже неважно какой – негативной или позитивной. Просто жить в узнаваемом мире со сложившимися правилами игры легче и спокойнее, нежели в реальности, которая вдруг неизвестно почему выключает все свои экраны и перестает даже мерцать. Уже в продолжение всего прошлого года руководство страны напоминало акушера, получившего при распределении после медучилища место в морге. Но, по крайней мере, фигурки ритмично двигались, кто-то заботливый, когда у них кончался завод, тут же подкручивал пружину, они произносили отдельные фразы, а иногда и целые фрагменты текста, иногда изображали радость, удивление, восторг и печаль. Это была плохая, недееспособная команда, погрузившая Южную Осетию в маразматический сон, но уж какая есть – откуда здесь вообще взяться чему-то другому! Ее несомненное достоинство заключалось в том, что она была и своей экзистенцией гарантировала неизменный порядок вещей.
А сейчас нет ничего. Ни правительства, поскольку после отставки кабинета исполняющих обязанности министров элементарно забывают заводить, ни президента, ни даже пробурившего скважину прямо в преисподнюю и общающегося с чертями в ежедневном формате Бориса Элоизовича. Ау, родные, вы где?
Я понимаю, что произошло. Некоторое время назад наведался в республику вполне себе байронический персонаж – мрачный, холодный и томный. Его цель была - придумать, «как нам обустроить Южную Осетию». И он-таки придумал. В один прекрасный момент, подозвав легким вежливым жестом, которому позавидовала бы Снежная Королева, сопровождавших его первых лиц, наш герой огорошил их весьма странной просьбой. «А не одолжите ли вы мне, господа, вашу политическую субъектность?» – осведомился он у собеседников. Те, не сговариваясь, начали шарить на сей раз по собственным карманам. Потом кто-то уныло произнес: «У нас ее нет». «Знаю, - неожиданно примирительно ответил им Чайльд Гарольд московского разлива, - вы только не делайте больше вида, что она у вас есть». С тем загадочный странник, не оставив больше никаких распоряжений, и растворился в не на шутку разыгравшейся пурге.
В этот момент и кончилась вся, до самой последней капли, политика в Южной Осетии. Никто больше не притворяется обладателем этой самой политической субъектности, а народу все душнее и все кромешнее в неподвижной мути, в которой его оставил прозябать любезный московский гость.
