На днях один уважаемый мной, но живущий вдали от Абхазии журналист заявил в публикации, что приверженцы прежней абхазской власти в лице Александра Анкваба именуют произошедшее в республике 27 мая – 1 июня государственным переворотом, а бывшая оппозиция и ее сторонники – революцией. Что касается первой части данного утверждения, то она соответствует реальности, но вторая, убежден, относится к категории суждений, «взятых из собственной головы».
Лично я, постоянно вступающий в контакты с самыми разными представителями абхазского общества, ни разу не слышал от политических оппонентов Анкваба упоминания в этом контексте слова «революция», они его явно чураются. Вот один из российских журналистов действительно в конце мая рассуждал при мне о том, как бы назвать эту революцию: «Может, магнолиевой? Сейчас как раз цветет магнолия, а еще это слово начинается, как и название месяца «май».
И сейчас, спустя месяц, слово «революция» в Абхазии по отношению к недавним событиям явно не востребовано, даже табуировано. И дело тут, думаю, не только и не столько в том, что бытовавшее ранее противопоставление понятий «переворот» и «революция» по общеизвестному принципу: если «наш», то «разведчик», а если «их», то «шпион», на постсоветском пространстве в значительной мере устарело. (Слово «революция», которое когда-то «звучало гордо», после переосмысления истории XX века в сознании многих скомпрометировано.) Тем не менее, скажем, в Грузии словосочетание «розовая революция» после смещения Шеварднадзе в 2003-м многими долго произносилось с удовольствием и гордостью. Помню, как в 2004-м молодая тбилисская коллега на встрече журналистов Южного Кавказа так часто использовала в своей речи, в том числе и в кулуарах, словосочетание «после революции», что я в какой-то момент решил подтрунить над ней: «После какой революции, Великой Октябрьской?» (Она не осталась в долгу и, когда в разговоре с ней я в очередной раз произнес «после войны», как говорят в Абхазии о том, что в Грузии называют «конфликтом 92-93 годов», с невинным видом поинтересовалась: «Какой войны, Великой Отечественной?»)
Что касается «революции» в постсоветской Абхазии, то в период выборного обострения 2004 года зарубежные журналисты соревновались в попытках подобрать прилагательное к этому слову применительно к событиям в ней, подобное «розовой» революции в Грузии, «оранжевой» на Украине, «тюльпанной» в Киргизии, но ни одно из них так и не укоренилось. По-видимому, и потому, что самим абхазам это совсем не нравилось; в Абхазии подчеркивали, что, несмотря на жесткое противостояние из-за споров, нужно ли проводить второй тур президентских выборов, тогда, в конце концов, удалось найти компромиссное соглашение, в результате чего силой никто не был смещен. И после этого абхазские политики и политологи не без гордости отмечали, что, в отличие от многих других стран постсоветского пространства, где или несменяемые режимы, или чехарда переворотов, в Абхазии произошла смена властной команды, но мирным, правовым путем. В то время как, скажем, в Грузии, это впервые случилось только спустя почти восемь лет, в 2012-м.
И вот события конца мая 2014-го… Когда вечером 1 июня после известия об отставке Анкваба кто-то из российских журналистов в коридоре здания президентской администрации задал Раулю Хаджимба вопрос, в котором можно было расслышать сарказм: «Не будет ли теперь в Абхазии введен новый праздник в мае – день революции?», тот, как мне показалось, насупившись, сказал, что это была тяжелая страница в истории народа и вовсе не повод для праздников.
Можно не сомневаться, что к тем событиям еще много раз будут обращаться, будут всплывать новые свидетельства и подробности, но основные подходы, предопределенные политической позицией «судей», вряд ли изменятся.
По горячим следам произошедшего в ночном телеинтервью, текст которого был размещен на сайте Апсныпресс 28.05.2014, 02:47, сам Александр Анкваб описывал дело так, что в ходе переговоров его и его ближайшего окружения с представителями оппозиции «на нашу просьбу дать еще нам возможность обсудить какие-то тонкости за закрытыми дверями представители оппозиции резко развернулись, ушли вниз к своим сторонникам, которые находились у здания администрации. Потом начался фактический захват здания». И подчеркнул: «Юридически это, конечно, попытка силового захвата власти вооруженным путем».
Представители бывшей оппозиции, описывая происходившее в президентском дворце (или здании администрации президента, как официально оно называется), прежде всего, с самого начала категорически отрицали применение оружия. Но если поначалу в частных разговорах, как я слышал, некоторые ее лидеры сетовали на то, что некие неуправляемые молодые люди ворвались в здание в тот момент, когда с президентом уже почти была достигнута договоренность, то потом одним лидером оппозиции в эфире Абхазского телевидения была озвучена версия, что президент и вовсе сперва покинул здание (через внутренний двор и другое здание), а уже потом в него проникли «штурмующие». На внеочередном съезде ветеранской организации «Аруаа» 19 июня ее председатель, рекомендованный съездом в будущие вице-президенты, Виталий Габниа выразил в своем выступлении несогласие с трактовкой событий 27 мая как захвата здания президентской администрации. Митингующие, по его словам, не прошли далеко в здание, через десять метров были остановлены сотрудниками силовых структур. Габниа и другие, кто участвовал с ним в переговорах с Александром Анквабом, вышли от него, чтобы вывести прорвавшихся людей из здания, что и было сделано.
У бывшей оппозиции есть и такой довод: главное, что экс-президент подал в отставку, в отличие от Виктора Януковича на Украине, так что о перевороте уже говорить не приходится, ведь «он сам ушел»… И никто ведь не «узурпировал» власть, добавляют они, она достанется тому, кто победит на прямых демократических выборах.
Нейтральных наблюдателей эти рассуждения, как правило, не слишком убеждают. Ведь не «испугавшись собственной тени» покинул свой рабочий кабинет Александр Анкваб, с усмешкой говорят некоторые. Тем не менее и призывов вернуть ситуацию в стране на состояние 26.05.2014 что-то не слышно. Ибо «нельзя дважды войти в одну и ту же реку». «Несправедливо, конечно, поступили с Александром Золотинсковичем, – рассуждала сегодня в разговоре со мной одна старушка. – Но то, что в этой ситуации у него не нашлось достаточно много возмутившихся этим сторонников, – наверное, и его вина тоже».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
