В грузинских тюрьмах отбывают наказание две уроженки Южной Осетии. Одна из них – Цира Гучмазова – связалась с нашим тбилисским корреспондентом. Она жалуется, что ее судьба никого не интересует ни в Тбилиси, ни в Цхинвали, и просит помочь ей выйти на свободу.
Цира звонила мне несколько раз, настойчиво требуя дать ей возможность рассказать свою историю. За три года в тюрьме она обращалась за помощью во многие правительственные структуры, но все безрезультатно. Циру посадили по тяжкому обвинению – шпионаж в пользу России. Это случилось в то время, когда грузинские правоохранительные органы часто объявляли о задержании людей по той же статье. Об аресте Циры никогда не сообщалось.
Ее задержали в конце мая 2011 года. Она ждала попутку на дороге в сторону Южной Осетии, когда около нее неожиданно остановился автомобиль. Цире на голову надели мешок и отвезли в здание «модуля» грузинского МВД. Там на стол перед Цирой выложили фотографии, которые, как говорил следователь, она сделала в Тбилиси по приказу российских военных, дислоцированных в Южной Осетии. Сама она говорит, что никогда раньше не бывала в Тбилиси, а российских военных отроду в глаза не видела:
«Они сказали, мол, скажи, что ты все это сделала, и тебя отпустят. Я ответила: «Хорошо», – но я не знала, что мне рассказывать. Они мне сказали, чтобы я просто на все отвечала: «Да, я это сделала!» Они меня обманули и дали мне восемь лет», – рассказывает Цира.
При задержании, а позже и в тюрьме Циру никто не обижал. Лишь пару раз в ее сторону кто-то из охранников обронил матерные слова.
Почти половину своей жизни 44-летняя женщина провела в грузинской деревне в Харагаульском районе. Сама она родом из села Окона в Знаурском районе. Там по окончании грузинской школы она вышла замуж и переехала в Харагаули.
В Окона Цире пришлось вернуться в 2000 году, когда скончался ее муж и она осталась без работы с двумя малолетними детьми на руках. В деревне она возделывала огород. Раз в полгода ездила в Харагаули, чтобы забрать денежную помощь, которую ей продолжало выплачивать грузинское правительство:
«Я приходила, деньги получала и возвращалась обратно. Если бы я на самом деле этим занималась, если бы я такая была, столько времени прошло, почему так долго ждали?! Я этого никогда не делала, никогда!» – рассказывает Цира.
Ее судьба долгое время никого не интересовала. Имя Циры никогда не появлялось в списках людей, освобождения которых требуют де-факто власти Южной Осетии. Она сама начала писать и звонить то в парламент, то в правительство. После вмешательства Красного Креста на свидание к ней в тюрьму допустили пожилую мать и дочь:
«Я маме сказала, чтобы она передала через Красный Крест просьбу, чтобы меня обменяли. Они собрали все бумаги, но потом маме ответили, мол, она в Грузии прописана... Но я и там тоже прописана, в Знаури!» – возмущается Цира.
Год назад к Цире в тюрьму пришел Народный защитник Уча Нануашвили. В заявлении, опубликованном на его сайте, приведено подробное описание обстоятельств ее дела. Нануашвили посоветовал грузинским правоохранительным органам снять с него гриф «секретно» и рассмотреть возможность обмена Циры на грузинских заключенных, находящихся в цхинвальской тюрьме.
После амнистии 2012 года Цире сократили срок. Ей осталось отбыть в тюрьме еще год и восемь месяцев. Но женщина продолжает настаивать на освобождении. Ее пожилая мать находится в тяжелом состоянии, и Цира боится, что не успеет с ней увидеться:
«Пожалуйста, помогите мне! Я ничего не делала, клянусь Богом! Помогите мне, чтобы с мамой хотя бы чуть-чуть побыть, она очень больная. Везде-везде-везде я писала, но никто мне не помог».
