Через два года после прихода во власть в «Грузинской мечте» произошел первый крупный скандал. Из коалиции ушла партия «Свободные демократы», кабинет потерял трех министров, в том числе самого популярного – Ираклия Аласания. Именно эти три министра (обороны, иностранных дел и государственный министр по европейской и евроатлантической интеграции) непосредственно вели политику по отношению к НАТО и Евросоюзу.
Взбудораженная публика заговорила о «политическом кризисе» и возможном отказе от ориентации страны на Запад. Последнюю тему внес сам Аласания, сказав, что его оппоненты на самом деле против евроатлантической интеграции Грузии. И то и другое преувеличено. До настоящего политического кризиса дело не дошло. Да, номинально парламентское большинство «Мечты» оказалось под угрозой: в случае ухода десяти «свободных демократов» до «контрольного пакета» не хватало нескольких депутатов. Но опасность была чисто теоретической: во-первых, трое из десяти остались, во-вторых, за счет перебежчиков из «националов», которые ранее числились «независимыми», «Мечта» легко восстановила формальный статус-кво. Что касается ориентации, премьер-министр сразу созвал послов и объяснил, что смена нескольких министров никак не означает отказа от принятой политики.
Тем не менее зерно истины есть в обоих утверждениях. Реальное большинство «Мечты» действительно приблизилось к опасной грани, что существенно повышает цену на лояльность любой маленькой группы. Еще одна партия коалиции, Республиканская, в дни кризиса объявила солидарность «свободным демократам», хотя в конечном счете осталась с правительством. Ясной и последовательной позицией республиканцы не отличались никогда, но это их проблема. Остается факт: в критической ситуации один из членов коалиции открыто отмежевался от ее позиции, но на это пришлось закрыть глаза. Видимо, республиканцы надеются, что у них появится неформальное право вето по принципиальным вопросам. Контролировать такую коалицию будет труднее.
В эти дни Аласания еще раз подтвердил репутацию нерешительного и бесхребетного политика, постоянно недоговаривая и меняя риторику. Сильной независимой фигуры из него, наверно, не получится, и статусу «националов» как основной оппозиционной силы вряд ли что-то грозит. Но у него немало симпатизантов среди части интеллектуально продвинутой публики. В эти дни Аласания снял табу на определенные направления критики властей, которая до сих пор считалась монополией «националов». Он обвинил прокуратуру в преследовании его сотрудников по политическим мотивам – скандал начался с ареста нескольких чиновников Министерства обороны по обвинению в коррупции. Но этим он фактически подтвердил то, что до того говорили «националы», а он сам гневно отвергал: прокуратура работает на политические заказы. В миф о «восстановлении справедливости» стало верить еще труднее, чем раньше.
Вторая тема критики в том, что страной реально правит рядовой Бидзина Иванишвили. Это знали все, но прямых доказательств не было, а кричали только «националы». В дни кризиса Иванишвили вмешался открыто, подтвердив, что в решающие моменты коалиция без него не может обойтись. Даже президент Маргвелашвили сделал туманное заявление о том, что страной надо править при помощи институтов, а не «из кулуаров». Обвинение, что Грузия из конституционной республики превращается в Джамахирию, крыть практически нечем.
Что касается внешнеполитической ориентации, политика «Мечты» без Аласания и его команды останется той же, что была с ним. Но скандал выявил высокую степень недоверия к реальной приверженности команды Иванишвили идее западной интеграции. Всем понятно, что в обозримом будущем принимать Грузию в НАТО и Евросоюз никто не собирается. На самом деле стремление к этому – долгосрочный проект развития, который опирается на принятие определенных институтов и ценностей.
Многие в Грузии и за ее пределами далеко не уверены, что лидеры новой власти действительно верят в них, но присутствие на ведущих позициях людей вроде Аласания или председателя парламента Давида Усупашвили кого-то успокаивало: раз они там, Грузия, может быть, действительно становится демократией западного типа. После ухода Аласания и двусмысленных жестов республиканцев кризис веры углубляется. Образ мышления, высказывания, действия остающихся лидеров «Мечты» показывают, что для них Европа – цивилизационно чуждое пространство. Они гораздо понятнее в контексте Евразии.
Ноябрьский скандал не перерос в крупномасштабный кризис. Но людей, которые верят в «Грузинскую мечту», осталось меньше.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
