ПРАГА---71 год назад 23 февраля в коммунистический праздник – День Красной Армии спешно и оперативно были выселены вайнахи – чеченцы и ингуши. Незадолго до этого по всем домам вайнахов были расквартированы солдаты, чтобы с их помощью выселить народ. По селениям ходили слухи, что вайнахов будут выселять из родных мест. Но большая часть людей не верила слухам. Вторая мировая война еще была в активной фазе, большинства мужчин не было дома, они воевали на фронтах, в рядах Красной Армии.
Операция по выселению вайнахов носила кодовое название «Чечевица». Нетранспортабельных и больных расстреливали и сжигали. Большая трагедия произошла в высокогорном селении Хайбах, откуда зимой невозможно было вывезти сотни людей. Около 700 чеченцев – немощных стариков, женщин и детей закрыли в колхозной конюшне и подожгли по приказу вышестоящего руководства Советского Союза. Дважды пытались представители власти Чеченской республики провести расследование этого страшного преступления. Но до конца так и не довелось расследовать это дело. Теперь же чеченцы даже не могут в этот день скорби 23 февраля помянуть предков, которые погибли от голода, холода и лишений. Чеченцам можно скорбить исключительно в день смерти Ахмат-Хаджи Кадырова, который поминается 10 мая.
Почти половина вайнахов погибла по дороге в Среднюю Азию. В прошлом году на 70-летие депортации в Грозном провели очень скромную конференцию писателей и историков. Организатора Руслана Кутаева обвинили по ложной статье и отправили в места заключения на четыре года. Гаев Саламат, бывший учитель, ныне пенсионер, потерял в Хайбахе больше десятка родственников. Он является одним из авторов единственной книги о Хайбахе «Хайбах. Следствие продолжается». В канун годовщины выселения мы поговорили с ним о печальных событиях прошлого столетия.
Саламат Гаев: Во время депортации мне было 5 лет. После всеобщей депортации чеченцев и ингушей мы все еще находились в бегах в горах на протяжении шести месяцев. Нас чудо спасло, когда правительство Советского Союза пригласило сюда известных шейхов, чтобы привлечь людей с гор. Мы там попрятались, сидели без шороха. У матери на руках было четверо детей. Мне было 5 лет, младшему – 3 года, старшему брату – 7, сестре – 10 лет. Со всем багажом она нас прятала на протяжении шести месяцев. Прячущихся преследовали сотрудники НКВД, которые, завидев живую передвигающуюся мишень, сразу ее расстреливали. И вот через несколько месяцев привезли из Казахстана шейхов Абдул-Хамида Яндарова, Баудина Арсанова и Шоипа-муллу Шалинского, сына Аббаса. Они «распределили» эти горы между собой. Территорию между реками Аргун и Гехи отдали Яндарову, за рекой Гехи до Ингушетии – Баудину Арсанову, от Аргуна и дальше – Ножай-Юрта, Шатой, Ведено – Абасу Гайсумову. Они нас собрали и повезли в Казахстан 28 августа 1944 года. С пяти лет я помню, как мать нас перевозила с места на место. И мать, и мои родственники все это мне потом рассказывали, весь этот багаж мне запомнился на всю жизнь.
Уже в Казахстане я пошел в школу, примерно в 60-м году закончил в Урас-Мартане, и с 64-го года, после окончания пединститута, я начал заниматься этой темой. Мне в этом деле помог Ахмет Сулейманов – наш поэт, писатель, композитор, этнограф. Он мне посоветовал, как надо работать. По словам Ахмета Сулейманова, когда он начал работать над этой темой, собирать материал, стоило ему взять в руки ручку и тетрадь, все уходили и не давали никаких показаний. Ты, говорит, живешь среди них, они все приходятся тебе родственниками, ты работаешь учителем в этом селе, жители которого являются очевидцами и участниками тех событий. Давай, работай с ними, только без ручки и тетради. Так, на протяжении до 90-го года весь этот материал мы в устной форме, на память, сохранили, и вот тогда мы начали его понемногу печатать. Впервые информацию мы опубликовали в 1990 году во многих газетах. Это была настоящая сенсация. В 1990 году у нас состоялся Первый чеченский съезд, на этом съезде мне дали слово, и вместо выделенных пяти минут, я говорил минут пятнадцать. Зал был полностью заполнен, все без единого шороха внимательно слушали мою беседу по поводу Хайбаха.
Амина Умарова: Расскажите, пожалуйста, сколько родственников у вас погибло.
Саламат Гаев: Всего нас на день депортации от девяти братьев моего отца было 115 человек. Из них 76 погибли в дороге, 14 были заживо сожжены в сарае Хайбаха, в том числе Гаев Тута, которому было 110 лет, Гаев Хату – 108 лет, их жены – по 100 лет, их сын Алаудди – 45 лет, внуки-близнецы, которых ночью родила Хеса, – Хасан и Хусейн. За всем этим наблюдали из пещер Закриев Саламбек, Гамаргаев Ахмад, Гамаргаев Пийсар, Хабилаев Муси, Гадаев Солт-Ахмат и многие другие. В 90-м году во время нашей работы в прокуратуре из числа очевидцев было восемь человек живых, сейчас, правда, их уже нет. Потом, когда солдаты ушли и завалили сарай, на следующий день пришли примерно 30-40 человек и поочередно, более трех суток, выкапывали тела сожженных. На протяжении трех дней они похоронили приблизительно 147 трупов, останки остальных они закопали в двух вырытых траншеях.
Амина Умарова: Как долго сохранялось это место нетронутым, чтобы можно было делать раскопки?
Саламат Гаев: Первые раскопки были проведены в августе-сентябре 1956 года по поручению Никиты Сергеевича Хрущева. В Алма-Ате, в драмтеатре имени Абая очевидец этого события Дзияудин Мальсагов как-то сумел подойти к Хрущеву и передать записку. Он присутствовал там как замминистра юстиции по поручению ЦК, чтобы люди не возмущались, и был свидетелем этих событий. Хрущев поручил провести раскопки ответственному работнику ЦК Компартии Тикунову, который создал комиссию, в которую входили два человека из Генеральной прокуратуры СССР и Дзияудин Мальсагов. Они привез их из Алма-Аты в Москву, из Москвы – сюда. Когда Никита Сергеевич Хрущев получил записку от Мальсагова, он сказал: «Молодой человек, вы знаете, что если это не подтвердится, вы потеряете голову». – «Да, я знаю». – «Тогда, пожалуйста». Мальсагов родился в Казахстане, его привезли в Москву, где в Генеральной прокуратуре расследовали это дело, и все подтвердилось. Этот материал впервые был опубликован в «Известиях» в публикации Инги Преловской 14 марта 1992 года. По этому поводу было высказано мнение зампредседателя Совета министров Сергея Шахрая, выступление которого я также опубликовал в своей книге. Он говори, что Генеральной прокуратуре России надо было передать этот материал чеченской стороне. Они воздержались, засекретив этот материал.
Вторично, примерно в 1991 году, по поручению нашего правительства, первого секретаря обкома партии Завгаева прокурор Урус-Мартановского района, кандидат наук, депутат Верховного совета Чечено-Ингушетии Цакаев Руслан дал поручение вести раскопки. Материалы этих раскопок были переданы на судмедэкспертизу. В составе экспертов были Башхаджиев и Михаил Соколов. Экспертиза останков проходила в течение года, и заключение, и все эти материалы опубликованы в книге. Мы можем раскопать эти кости, которые находятся на том же месте, показать, если кто-то в чем-то сомневается. Конечно, есть деятели, которые отрицают все, в том числе министр культуры России Владимир Мединский, утверждающий, что Хайбах – фальшивка, он запретил прокат фильма «Приказано забыть». В достоверности произошедшего сомневается не только он – даже главный специалист Военного архивного управления тоже говорит, что это фальшивка, не было там никакого Хайбаха, эта «чеченская Хатынь» выдумка или дудаевская пропаганда. Хайбах действительно был, и я этому свидетель. Чтобы затереть следы, они в 2007 году разрушили эту башню, завалив ее наполовину. Башня в таком виде сохранилась по сей день, дорогу туда пробивают – осталось несколько километров. Сейчас эти работы временно приостановлены по причине заморозков. Я думаю, что мы летом сможем туда проехать и посмотреть. У нас есть фотодокументы, даже они сами показывали видео, как с вертолета «МИ-8» расстреливали не только эту башню, но и башни, которым тоже более двух тысяч лет. Нашей башне в Хайбахе более тысячи лет – ее и в 1944 году пытались взорвать, заложили динамит, но это настолько крепкая башня, что ее не смогли разрушить. Только после обстрела с вертолетов башни удалось разрушить.
