ПРАГА---На прошедшей неделе девальвировалась национальная валюта Азербайджана – манат. «Данное решение принято с целью стимулирования диверсификации экономики Азербайджана, усиления международной конкурентоспособности экономики и экспортного потенциала, обеспечения устойчивости платежного баланса», – отмечалось в сообщении Центрального банка Азербайджана. Доллар подорожал на 33,5 процента, а цены на продукцию первой необходимости в стране взлетели в два раза. Об этой ситуации мы поговорили с нашим коллегой из азербайджанской службы Радио Свобода Ельханом Насибовым.
Амина Умарова: Манат тогда упал в цене на 33,5 процента. Получается, что предметы первой необходимости, такие как холодильник, почему-то подорожали в два раза. Есть такая информация, что в Азербайджане есть контролирующие органы и поэтому вроде бы продавцы боятся поднимать цены, чтобы не платить штрафы, и закрываются. Как получилось так, что сразу в два раза подняли цены?
Ельхан Насибов: Правительство уверяло нас в том, что манат будет держаться до конца года. И вдруг так резко его отпустили, сейчас люди опасаются того, что манат еще больше упадет. Один доллар будет равняться не одному манату, а двум. Поэтому они избавляются от манатов, покупают продукты и прочее, и, самое главное, когда продавцы видят, что все раскупается, они поднимают цену. Но через два дня наше правительство начало мониторинг цен. Наверное, всем объявили, что цены нельзя поднимать. Я не скажу, что цены упали, но они держатся. Сейчас очень высокие цены. У нас три дня была небольшая стабильность, потому что все ждали того, что скажет президент страны, и он поддержал повышение курса.
Амина Умарова: И что президент Ильхам Алиев конкретно сказал?
Ельхан Насибов: Он сказал, что нефтяные доходы уменьшились, таковы реалии экономики и т.д.
Амина Умарова: Получается, что он призвал рядовых азербайджанцев потуже затянуть пояса?
Ельхан Насибов: Ну да. Он сказал, что мы возвращаемся к 2006 году, т.е. начнем все заново. Проблема в том, что в течение двадцати лет цены на нефть были высокими, и оказалось, что в Азербайджане ничего не производится...
Амина Умарова: Бюджет конкретно привязан к цене нефти?
Ельхан Насибов: Да, и еще где-то 90% доходов от нефти.
Амина Умарова: Значит, экономика и бюджет полностью зависят от нефти...
Ельхан Насибов: Азербайджанская экономика зависит в основном от доходов от реализации нефти и продажи сельхозпродукции в Россию, но и в этом тоже были потери, потому что рубль падал и Азербайджан не мог уже экспортировать свою продукцию, т.к. себестоимость в рублях была дороже. В этом смысле то, что манат упал на 33 процента, выгодно нашим экспортерам, потому что при прежнем курсе было убыточно экспортировать сельхозпродукцию в Россию, а это очень большой рынок для азербайджанских фермеров.
Амина Умарова: У меня создалось впечатление, что Ильхам Алиев взял пример с обращения Путина.
Ельхан Насибов: Да, один к одному. Самое главное, что он держался и у него было убеждение, что, несмотря ни на что, наш манат будет держаться, потому что в октябре-ноябре нынешнего года состоятся парламентские выборы, а в июне в Азербайджане состоятся первые Европейские игры, а в таких случаях в Азербайджане никто не допустит падения маната или повышения цен. Правительство все контролирует и регулирует. Поэтому все думали, что раз предстоят парламентские выборы и первые Европейские игры, то такого не случится. Однако что-то поменялось после того, как Ильхам Алиев поехал в Давос, где встречался с Соросом. Говорили, что Сорос призвал к демократии, защите прав человека, а на самом деле, может, они говорили о валютной политике, и Сорос, наверное, ему намекнул, что если у всех национальная валюта падает, то нельзя держать манат – это невыгодно. Ильхам Алиев такой человек, которого невозможно легко переубедить – нужны очень авторитетные люди, чтобы он поменял свои взгляды на вещи. Он был твердо убежден в том, что манат должен быть сильным, а после того как он съездил в Давос, у нас все как-то поменялось. У нас в Азербайджане многие думают о том, что манат надо было отпускать, но постепенно, а то, что манат слабеет, все считают это положительным, что так и должно происходить, потому что вокруг во всех странах национальная валюта падает, и Азербайджану очень невыгодно вести торговлю. Это обходилось намного дороже, чем, допустим, цены продажи в Москве.
Амина Умарова: А чем вы объясните подорожание квартир? Это происходит только в Баку или во всех крупных городах Азербайджана?
Ельхан Насибов: У нас, допустим, квартира стоила 100 тысяч долларов, что составляло 80 тысяч манатов, но у нас все было в манатах. Сейчас все боятся, что манат еще больше упадет, поэтому автоматически 100 тысяч долларов превратились в 100 тысяч манатов, и за счет этого произошло изменение цен.
Амина Умарова: Насколько обоснованы слухи и опасения азербайджанцев, что Азербайджан теперь станет долларовой страной, что в хождении теперь будет доллар и манату уже не будут доверять?
Ельхан Насибов: Председатель Национального банка сказал, что последние два месяца в Азербайджане идет долларизация. У нас нет такого, чтобы в магазинах торговали за доллары, но сейчас все стараются продавать свои квартиры за доллары, т.к. на сегодняшний день доллар – более твердая и перспективная валюта, чем манат. В этом смысле люди хотят как-то обезопасить себя, потому что думают, что манат продолжит падение.
Амина Умарова: С экономической точки зрения понятно... Но с политической точки зрения, не рубит ли Ильхам Алиев сук, на котором сидит?
Ельхан Насибов: Да, это подрывает его авторитет, потому что все недовольны. Во-первых, нужно было людей подготовить, как-то намекнуть. Говорили одно, а сделали другое. У людей подозрение на то, что у них нет никакого плана по выходу из ситуации. Сегодня власти думают одно, а завтра делают другое. Я считаю, что они сами себе нанесли ущерб. Если так будет продолжаться, то большая часть населения обеднеет и могут появиться какие-то социальные проблемы.
Амина Умарова: Какие-то социальные революции?
Ельхан Насибов: Нет, революции не будет, но недовольство будет. Если посмотреть «Фейсбук», то там все говорят о манате, многие говорят о том, что нужно выходить, протестовать. Таких немного, но есть. Я могу сказать, что в Баку люди более или менее как-то живут, а в районных центрах, к примеру, литр козьего молока стоит 24 маната. Представьте себе: 24 доллара! Всего несколько лет тому назад за 24 доллара можно было козленка купить. Или, например, я убежден, что за 24 доллара в Дагестане или Иране можно купить козленка. У нас также есть другая проблема: люди говорят, что в Иране продукты стоят как минимум в два-три раза дешевле, но они их не могут привезти в Азербайджан, потому что наша таможня или не пускает, или начисляет огромные налоги. Можно было за эти деньги продукты из Ирана привозить.
Амина Умарова: Наладить поставки...
Ельхан Насибов: Да, там намного все дешевле. На некоторые продукты цены даже в три раза ниже. Представьте: у нас килограмм картофеля сейчас стоит 1 манат – 1 доллар, а в Иране примерно 20 копеек, т.е. примерно в пять раз дешевле. Наш региональный корреспондент говорил с бизнесменом, который не может привезти эти продукты, и он говорил, что такие продукты, как картофель, яйца, там намного дешевле, просто он не может привезти. То есть, то, что манат упал, – это одна беда, но людям нужно давать возможность, чтобы они как-то организовывали свой бизнес, привозили продукты – очень много вещей можно сделать.
Амина Умарова: Реально ли что-то изменить теперь, исходя из сложившейся тяжелой ситуации для малоимущих людей, которые еще не успели за все это время встать на ноги, кто проживает в селах, не имеет работы, социальной поддержки, чтобы они смогли как-то сами себя обеспечить, чтобы они не выходили на улицу?
Ельхан Насибов: У нас таких программ нет.
Амина Умарова: Возможно ли изменение таможенных законов?
Ельхан Насибов: У нас нет такой экономической свободы, при которой людям давали бы возможность заниматься предпринимательством, что-нибудь привозить. Все монополизировано.
Амина Умарова: За все надо платить...
Ельхан Насибов: Да, за все надо платить и очень много.
Амина Умарова: Платить надо на местах?
Ельхан Насибов: У нас все разделено. Допустим, спиртные напитки – это чья-то монополия, даже картофель – у одного, а капуста – у другого, т.е. назовите любой продукт, и вам скажут, кто во главе стоит. Иногда трудно бывает поверить, что настолько большой человек занимается, к примеру, бананами. Нет ни одного продукта или продукции, чтобы у него не было хозяина. Поэтому, если человек что-то привезет, то 80-90 процентов прибыли им отдаст. Он рискует своими деньгами, а от прибыли львиную долю отдает монополисту.
Амина Умарова: А на оставшиеся 10 процентов он должен крутиться, делать оборот, еще и работать... Ну и много желающих работать с такими процентами?
Ельхан Насибов: Получается, что все чужие ушли, а остались только свои.
Амина Умарова: Таким образом, происходит специальное выдавливание из бизнеса?
Ельхан Насибов: Да.
Амина Умарова: А есть в этом всем что-нибудь оптимистичное?
Ельхан Насибов: Когда трудно, оптимизм как-то мобилизует. Я думаю, многие надеются, что, когда плохо, руководители подойдут к этому более ответственно, поймут, что их способы управления не работают или приводят к таким ситуациям, т.е. все изменится к лучшему.
Амина Умарова: Что будет так плохо, что уже надо что-то делать...
Ельхан Насибов: Нет, я не скажу, что у нас очень плохо, но стало хуже, и перспектива уже не такая светлая. То есть манат будет падать, доходы будут падать, бедность будет расти и т.д.
Амина Умарова: Вы говорили, что население ожидало от Ильхама Алиева какого-то заявления, но он заявил, что это влияние внешних факторов, точно так же, как и Путин, что, мол, посмотрите, у всех национальная валюта упала, и мы тоже не являемся исключением. И все, отчитался. Он не говорил о перспективах, о том, что будет, что можно сделать, что его правительство собирается предпринять...
Ельхан Насибов: Если сказать по справедливости, то у нас в Азербайджане постоянно повышались зарплаты, пенсии. Нельзя сказать, что от доходов нефти людям ничего не достается – деньги все-таки «крутятся» и от этого людям что-то перепадает. Но у нас нет западной экономики, при которой людям давали бы экономическую свободу, вся страна сидит на продаже нефти и распределении прибыли между собой. Одному больше достанется, другому – меньше, но вся страна этим и живет. Когда цена на нефть падала на 10-15 долларов, все думали, что нефть – важная вещь и цена не нее рано или поздно поднимется. А сейчас, когда цена упала уже примерно на 50 процентов и что-то реально меняется к худшему, народ понимает, что такая модель экономики не работает.
Амина Умарова: А существует ли вообще какая-то модель экономики?
Ельхан Насибов: Модель у нас такая же, как в России: продажа нефти и повышение зарплат бюджетным работникам. А у нас в Азербайджане даже официальных миллионеров нет.
Амина Умарова: А неофициальных?
Ельхан Насибов: Неофициальные – все чиновники. То есть это показатель того, что ни один человек не может сказать, что он из ничего нажил миллионы. Все надеются, что это кризис нынешнего метода управления экономикой. Изменится ли он в сторону свободной, рыночной экономики, – в это не очень-то верят. Все думают, что нефть рано или поздно, через год-два, поднимется в цене и все пойдет по-старому.
Амина Умарова: Президент России сказал то же самое: вы же видели, нефть падала, потом поднялась – куда она денется? В общем, российская модель очень «успешно» работает в Азербайджане.
Ельхан Насибов: Азербайджан – маленькая страна, поэтому проблемы не так видны, и правительство может регулировать ситуацию.
