Сегодня в Абхазии поминали жертв Русско-Кавказской войны и депортации горцев Кавказа из Российской империи. Этой традиции уже почти четверть века, и даже за этот небольшой исторический отрезок в ней менялось немало…
Утром я для того, чтобы освежить память, заглянул в свой дневник, который вел в 1991-м, и прочел запись про свою поездку во вторник 28 мая вместе с лидерами Народного форума Абхазии «Аидгылара» в сочинский поселок Красная Поляна (будущую столицу горного кластера Олимпийских игр 2014 года), где были намечены встреча и совместная акция с делегациями Северного Кавказа. Ведь именно на этом месте в 1864-м был проведен парад царских войск, ознаменовавший окончание Русско-Кавказской войны. Ясно, что ранее, на протяжении советских десятилетий, как и до того, ни о каких публичных акциях памяти кавказских махаджиров XIX века не могло быть и речи. Но когда задули «ветры перемен», возникла Конфедерация горских народов Кавказа, решившая эту акцию провести. Акция на Красной Поляне, правда, так и не удалась из-за противодействия местных российских властей, и все собравшиеся направились в Абхазию.
В эвкалиптовой роще у сухумской набережной, рядом с устьем реки Басла, был установлен камень с надписью, что на этом месте будет памятник махаджирам. Ждать памятника пришлось долго, почти два десятка лет, но по вполне объективным причинам: грузино-абхазская война, потом годы блокады стран СНГ и послевоенного выживания… Только осенью 2010-го памятный камень был заменен падающим с крупа лошади всадником – экспрессивной работой скульптора Геннадия Лакоба.
Но памятные мероприятия, посвященные очередным годовщинам окончания Русско-Кавказской войны, проводились как после, так и до установления памятника махаджирам. И долгие годы проводились по традиции 31 мая. До тех самых пор, пока не разгорелись острые дискуссии, в частности, в интернете, о том, почему на Северном Кавказе и во всем мире отмечают этот день 21 мая, а в Абхазии – 31 мая, и именуется он в календаре памятных дат республики как «день памяти жертв «Кавказской войны в Абхазии». Кое-кто из северокавказцев разглядел в этом некое противопоставление в Абхазии черкесскому миру, хотя генеральный секретарь Международной абхазо-абазинской ассоциации Геннадий Аламиа и разъяснял в СМИ, что тут нет никакого умысла, что эта задумка родилась еще во времена КГНК, когда было решено проводить целую декаду памяти, начиная ее на Северном Кавказе и завершая в Сухуме… Но потом и представители абхазской политической оппозиции присоединились к голосам недовольных, обращаясь к властям с упреком, что они ссорят тем самым абхазов с северокавказцами. Впрочем, эту проблему снять было как раз проще всего, и с 2011 года день памяти перенесли на 21 мая.
Однако черкесско-абхазские «непонятки» продолжали нарастать, что в определенной мере было обусловлено усилиями грузинской политэлиты при Саакашвили по «наведению мостов» с черкесами, включая сюда и признание официальным Тбилиси геноцида черкесов в Российской империи. Появились публикации (Руслан Кеш), где утверждалось, что абхазы по сути дела примазываются к участию в Русско-Кавказской войне, которую он называет Русско-Черкесской. Причем формально он был прав: Лыхненское восстание 1866 года, война России с Турцией 1878 года, после чего были самые опустошительные волны махаджирства абхазов в Османскую империю, происходили уже после парада царских войск 1864 года. Но прав именно формально. У каждого народа свои исторические обстоятельства, своя судьба, но есть и общий контекст. И именно этот контекст объединяет горские народы Северного Кавказа и Абхазии, а первые волны махаджирства абхазов из-за сопротивления царским властям наблюдались еще в начале позапрошлого века. Если целью является разъединение и противопоставление друг другу кавказских горцев, то тогда можно вспомнить и о том, что сперва царская Россия покорила восточную часть Северного Кавказа, а потом уже навалилась на западную его часть. Будем тогда и эти части противопоставлять друг другу?
Требования к абхазам наиболее непримиримой к Москве части черкесского сообщества в связи с подготовкой к Сочинской Олимпиаде поднять против нее голос были, конечно, несправедливыми, ибо тут отсутствовало желание понимать чьи-либо национальные интересы, помимо собственных. Но в то же время почти всегда в охлаждении взаимоотношений есть доля вины обеих сторон. И дело не только в том, что при обсуждении этих отношений в споре обычно находится кто-то неразумный с любой стороны, кто скажет в запале лишнее. Увы, экс-президент Абхазии Александр Анкваб, при всей его хватке, работоспособности и ряде иных достоинств как правителя, совершенно игнорировал необходимость развивать отношения с Северным Кавказом. Его отказ от идеи строительства транскавказской дороги «Сухум – Черкесск» (хотя сказать «да» тут абсолютно ничего не стоило), незаслуженно скромное место, как говорится, через запятую, которое он уделил северокавказским добровольцам в докладе на праздновании 20-летия победы в Отечественной войне народа Абхазии в 2013-м вызывали весьма болезненную реакцию. Не говорю уже о том, что о поездках на Северный Кавказ он, судя по всему, и не помышлял, считая это, наверное, пустопорожним занятием.
Кстати, сейчас, после визитов Рауля Хаджимба в Майкоп и Черкесск, мне доводилось слышать в Сухуме, причем отнюдь не от представителей политической оппозиции, снисходительные рассуждения некоторых, что это совсем нетрудно – ездить туда и «произносить дежурные слова о нашем братстве». Думаю, однако, что такие люди просто недопонимают важности этих поездок. Как и того, что министром здравоохранения Абхазии стал кабардинец, а секретарем Совбеза – абазин…
Так уж повелось, что всякий раз, когда в Абхазии отмечается День памяти жертв Русско-Кавказской войны, это становится поводом задуматься не только о перспективах репатриации потомков махаджиров, но и о взаимоотношениях с близкородственными адыгами, со всеми северокавказскими народами. И нынче очень хочется верить, что период упомянутых «непоняток» прошел.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
