С расширением территории, подконтрольной боевикам террористической группировки "Исламское государство", в Сирии и Ираке растет число беженцев и перемещенных лиц, вынужденных покинуть свои дома из-за опасений за свою жизнь. С особой жестокостью боевики относятся к тем, кого считают "неверными". Среди них – ассирийцы, исповедующий христианство народ, чьи места компактного проживания находятся в Сирии, Ираке, Иране и Турции. Старший научный сотрудник Института языкознания РАН Анна Мурадова недавно побывала в Ираке и воочию могла наблюдать положение ассирийцев, оказавшихся в статусе перемещенных лиц.
– Ассирийцы – это народ, который принадлежит к семитским народам, говорит на новоарамейском языке, или "современном ассирийском", как его в быту называют. И это народ, который принял христианство в I веке нашей эры, то есть буквально через несколько десятилетий после зарождения христианства. И христианским народом и остается. Это народ, который проживает компактно на Ближнем Востоке. Это территория современных Северного Ирака, Ирана, Турции, Сирии. Но понятно, что сейчас, чем дальше, тем больше проблем с проживанием на исторической родине. Потому что и в Сирии, и в Ираке ассирийцы вынуждены под давлением "Исламского государства" покидать свои села и города. Очень многие подвергаются опасности не только потерять свое имущество, но и потерять жизнь. Это, конечно, огромная проблема сейчас. Но проблема не новая, на самом деле. В течение всей своей истории ассирийцы подвергались каким-то опасностям, гонениям. Были жертвами каких-то политических игр. И поэтому очень много живет за пределами зон компактного проживания – и в Закавказье, и в России, и в Западной Европе, и в Новом Свете. Есть огромные диаспоры по всему миру.
– Почему вы поехали в Ирак?
– Это была частная, я бы даже сказала, родственная поездка к друзьям семьи. Они беженцы. И до событий 2014 года они жили в городе Бахдида, который был 7 августа окончательно занят боевиками. И этой семье пришлось переехать в Анкаву, пригород Эрбиля, столицы Иракского Курдистана, где проживают ассирийцы.
– А как вы добирались в Ирак? Все-таки ситуация там настолько опасна, что такого рода частные поездки выглядят отчаянно смелым поступком…
Люди вынуждены жить в палатках, притом что зимы на севере Ирака достаточно суровые – минусовая температура, снег
– Я бы не стала так говорить. Дело в том, что как раз Эрбиль и более северные районы – это безопасная зона. Линия фронта от них находится где-то в 20 км. И она очень хорошо перекрыта, оттуда ничего плохого прийти не может. Конечно, сейчас сложно с получением визы. Но я сама – ассирийка. Мне очень помогла ассирийская диаспора. Я очень благодарна нашему священнику, который тоже поспособствовал в общении с иракским посольством. Поскольку они понимают наши ассирийские проблемы, наше желание помочь соплеменникам, проблем с получением визы у меня никаких не было. Здесь требуют только, чтобы принимающая сторона подтвердила, что она полностью отвечают за мою безопасность. Но это надежные люди, и никаких проблем не возникло.
– Я правильно понимаю, что боевики "Исламского государства" сознательно преследуют ассирийцев, если те оказываются в поле их зрения, воспринимая их как "неверных", потому что они христиане?
– Абсолютно так, потому что здесь дело именно в конфессиональной принадлежности. Потому что на Ближнем Востоке не столько обращают внимание на этнические детали, сколько на принадлежность к той или иной религии. Боевики "Исламского государства", прежде всего, уничтожают не мусульман. Изначально выбор был – либо вы принимаете ислам, либо мы вас истребляем. Понятно, что для ассирийцев-христиан немыслимо принять ислам, пойти на какие-то уступки. Поэтому они предпочитают по возможности сражаться за свои земли. Если это невозможно, то покинуть их.
– Сейчас у ассирийцев есть какие-то вооруженные отряды, которые хоть как-то могли противостоять боевикам "Исламского государства"?
– Да, такие отряды есть, но я не могу ничего конкретно по этой теме сказать.
– А вы были в лагерях ассирийцев, которые были вынуждены бежать из родных мест?
– Нет. Дело в том, что люди, к которым я ездила, очень грамотно организовали эвакуацию собственной семьи. Они увезли пожилых членов семьи, женщин и детей еще до того, как опасность стала совсем уж угрожающей, отвезли их в Эрбиль. И плюс семья зажиточная. Они смогли снять там жилье. В лагерях у меня знакомых нет. Что я не люблю – ходить к людям, которым и так плохо, и глазеть на них. Так что эти лагеря я видела издали. Это, конечно, очень тяжкое зрелище. Люди, которые уже год вынуждены жить в палатках, притом что зимы на севере Ирака достаточно суровые – минусовая температура, снег. Это, конечно, очень тяжелые условия для жизни, особенно для семей с детьми. А там практически все семьи с большим количеством детей. Сейчас стараются как-то сделать так, чтобы палаточных городков было намного меньше. Например, мне показывали торговый центр, который не был еще открыт, но уже полностью отделан внутри. Его выкупила местная церковная организация и приспособила его под убежище для беженцев, то есть хотя бы они находятся в помещении, которое можно протапливать, где какие-то условия есть. Но все равно едешь мимо и видишь, что душевые кабины на улице. И просто с ужасом представляешь что такое зимой принять душ, помыть голову, по улице дойти до этого торгового центра. Даже если это два-три шага, все равно неприятно.
Есть взаимопомощь, какая-то взаимная поддержка. И вообще, это понятное желание – держаться рядом со своими
– А какие-то святыни ассирийцев сейчас оказались в руках "Исламского государства"? Если да, то какова их судьба?
– Безусловно, потому что на всех территориях, где проживали и проживают сейчас ассирийцы, имеются церкви, в том числе и исторические, которые были построены в первых веках нашей эры. Что касается их судьбы, понятно, что это осквернение, разрушение и демонстративное сбивание крестов церквей. Никто из боевиков "Исламского государства" не заинтересован в сохранении этих святынь. Наоборот, идет разрушение и христианских, и дохристианских исторических памятников, причем такое демонстративное, устрашающее.
– Вы упомянули о том, что ассирийцы проживают на территории сразу нескольких государств, как минимум в двух из них сейчас идет война, я имею в виду Сирию и Ирак. Имеют ли ассирийцы, будучи христианами, возможность получать защиту от нынешних режимов этих стран?
– Идет война. Это в любом случае экстремальная ситуация. Опять же, я не в курсе того, что сейчас там предпринимает правительство. Я не того уровня человек, чтобы знать такие вещи. Но, если говорить о чисто на бытовом уровне, то я видела, что беженцы зарегистрированы. Их не называют беженцы – это временно перемещенные лица внутри страны. Они состоят на учете. Им выплачивается (я сужу по той семье, где я была) социальное пособие. Главе семье, пожилому человеку, государство продолжает выплачивать пенсию по тому месту жительства, где он сейчас зарегистрирован как перемещенное лицо. Такая помощь присутствует. Что касается поиска работы на новом месте – это люди должны делать сами. Их никто рабочими местами не обеспечивает. А это самая большая проблема, потому что людям, естественно, нужно жить, добывать деньги, как-то себя содержать. При этом люди очень деятельные. Они не рассчитывают на какую-то помощь извне и стараются сами как можно лучше интегрироваться в общество, в котором они сейчас оказались.
– Конфессиональная принадлежность все-таки как-то мешает в этом? Или это не имеет особого значения?
– Как правило, ассирийцы-беженцы стараются селиться рядом с ассирийцами. Это однозначно. Так есть и взаимопомощь, какая-то взаимная поддержка. И вообще, это понятное желание – держаться рядом со своими. Например, в той же Анкаве, как мне объяснили, это было ассирийское поселение, которое уже приросло к Эрбилю как пригород. И до сих пор там подавляющее большинство населения ассирийцы. Понятно, что именно туда, именно в этот район Эрбиля и направились беженцы. Местное население им очень помогало и деньгами, и теплыми вещами, и просто теплым человеческим отношением, потому что это "свои", – рассказывает вернувшаяся из Ирака старший научный сотрудник Института языкознания РАН Анна Мурадова.
