Россия всё глубже втягивается в ближневосточную войну. Багдад в ближайшие дни намерен попросить Москву нанести авиаудары по объектам группировки «Исламское государство» (признана террористической и запрещена в ряде стран, включая Россию) на иракской территории. Об этом заявил сегодня глава иракского парламентского комитета по обороне и безопасности Хаким аз-Замили. Тем временем Турция выражает крайнее недовольство появлением российских самолетов в ее воздушном пространстве, а НАТО напоминает Москве, что статью 5 Устава НАТО – о военной солидарности членов альянса – никто не отменял, и ее действие распространяется и на Турцию.
Премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу выступил сегодня с любопытной статистикой. По его данным, из 57 ударов, нанесенных за последние дни по наземным целям российской авиацией, базирующейся в Сирии, лишь два пришлись на позиции боевиков «Исламского государства» (ИГ). Остальные были нанесены по районам, контролируемым вооруженной оппозицией, воюющей против российского союзника в Сирии – режима Башара Асада. Об этом продолжают заявлять и представители сирийской оппозиции:
«Самолеты российских оккупантов барражируют над провинциями Идлиб и Хама в Сирии. Один из них нанес удар по горе Азавия в Идлибе».
Однако наибольшее возмущение Анкары вызывают даже не удары по сирийским оппозиционерам, которым она оказывает поддержку, а вторжения в воздушное пространство Турции российских боевых самолетов в районе турецко-сирийской границы. По этому поводу дважды за последние дни был вызван в МИД Турции для дачи объяснений посол России. Турецкий президент Реджеп Эрдоган прозрачно намекнул, что Россия «многое потеряет», если ее отношения с Турцией резко ухудшатся. В то же время Анкара явно не хочет резкого обострения ситуации: турецкие военные предложили российским коллегам провести консультации, которые позволили бы избежать дальнейших неприятностей.
Историк и политолог, автор ряда работ по внешней политике Турции Инесса Иванова в интервью Радио Свобода полагает, что до серьезного кризиса в российско-турецких отношениях дело всё же не дойдет, хотя Москве и Анкаре будет непросто достичь согласия в сирийском вопросе, где они поддерживают разные стороны конфликта.
– Какие цели декларирует Турция в последние годы в сирийском конфликте?
– В свое время Реджеп Эрдоган и Ахмет Давутоглу очень долго пытались уговорить Башара Асада начать реформы в стране. Но это оказалось невозможно по целому ряду причин. И тогда, не без определенного нажима со стороны Соединенных Штатов, Турция повернулась спиной к Асаду. Возникли подразделения «Свободной сирийской армии» на турецкой территории. С тех пор Турция ведет политику, направленную на свержение режима Асада.
– Чем это выгодно для Турции?
– Я бы не акцентировала фактор межконфессиональной борьбы, как это иногда делается, потому что и сама Турция не делает на это упор в своей политике в Сирии. У меня складывается впечатление, что это во многом личная позиция Эрдогана: он ставит режим Асада на одну доску с «Исламским государством». По этому вопросу ему и его правящей партии не удалось создать коалицию со старейшей турецкой партией – Республиканской народной. Руководство РНП стоит на других позициях в отношении сирийской проблемы.
Эрдоган ставит режим Асада на одну доску с «Исламским государством»
– Тем самым позиция официальной Анкары прямо противоположна кремлевской: Москва, как известно, активно поддерживает Асада. Возможно на этой почве резкое ухудшение турецко-российских отношений?
– Я напомню, что в декабре прошлого года, во время визита Владимира Путина в Турцию, они с Реджепом Эрдоганом, при всех расхождениях, довольно спокойно обменялись мнениями по сирийской проблеме. При этом постоянно подчеркивался дружеский характер двусторонних отношений, экономических в первую очередь. Я не могу сказать, что Сирия – причина какого-то резкого конфликта между Россией и Турцией. Это именно расхождения.
– То есть общих интересов у Москвы и Анкары все равно больше, чем того, что вы называете «расхождениями»?
– Если говорить о расхождениях, то у Турции их было куда больше до недавнего времени с Соединенными Штатами по сирийскому вопросу. Турецкие власти говорили, что намерены участвовать в международной коалиции только в том случае, если она будет направлена не только против ИГ, но и против Асада. И Турция довольно долго отказывалась предоставить свою военную базу Инджирлик США для бомбардировок в Сирии. Американцы же говорили, что для них главный противник – ИГ, а Асад – второстепенный. Но с нынешнего года Турция все же согласилась участвовать в возглавляемой США коалиции и открыла Инджирлик. Это было сделано под предлогом защиты своей территории от угрозы.
– Турция – член НАТО. Возможно ли при дальнейшем обострении ситуации в Сирии и вокруг нее втягивание Североатлантического союза в конфликт между Турцией и Россией?
– Ситуации, подобные нынешней, случались и раньше. Например, сирийские самолеты залетали в турецкое воздушное пространство, и тогда это обсуждалось на совещаниях в НАТО. Было выражено недовольство, высказана поддержка Турции, но прямых действий не последовало. Думаю, что и сейчас НАТО непосредственно не будет втянуто в этот конфликт. На мой взгляд, эта ситуация имеет тенденцию к разрешению – принято, в частности, решение о военных консультациях Турции и России.
– Вы упомянули о субъективном факторе, о роли лично президента Эрдогана в турецкой политике по отношению к Сирии. А в российско-турецких отношениях этот фактор тоже проявляется? Ведь и Эрдоган, и Путин – жесткие авторитарные лидеры, весьма амбициозные. Они не чувствуют себя двумя медведями в одной берлоге?
В турецкой прессе я недавно увидела заголовок: «Эрдоган хочет стать Путиным»
– Я бы наоборот, назвала их личные контакты хорошими. 1 ноября в Турции предстоят новые парламентские выборы. И в турецкой прессе я недавно увидела заголовок: «Эрдоган хочет стать Путиным». Он ведь хочет расширить свои полномочия, сейчас в Турции республика парламентского типа, основная власть принадлежит парламенту (меджлису) и премьер-министру. А Эрдоган хочет сделать ее президентской.
– То есть он в каком-то смысле ориентируется на политический опыт Путина?
– Я думаю, что да. Эрдоган – харизматичный, но импульсивный государственный деятель, – считает тюрколог, специалист по внешней политике Турции Инесса Иванова.
Между тем в НАТО очень внимательно следят за военной активностью России в Сирии, в том числе у турецких границ, и весьма ею озабочены. Вот что заявил, в частности, постоянный представитель США при НАТО Дуглас Льют на брифинге для европейских журналистов, в котором участвовал корреспондент Радио Свобода:
– Турецкие вооруженные силы вполне способны защитить свою страну. Действия авиации наших турецких союзников во время инцидентов с российскими самолетами были абсолютно четкими и корректными. Но мы напоминаем, что статья 5 Устава НАТО остается в силе, а она трактует нападение на одного из членов союза как нападение на всех. Мы не намерены изменять этим обязательствам. Мы солидарны с Турцией как нашим верным и важным союзником.
Что касается действий России в Сирии, то главной проблемой здесь пока является то, что международная коалиция против ИГ, в состав которой входят 65 государств, и Россия пока не имеют в Сирии общих военно-политических задач. Да, одна общая цель имеется – уничтожение ИГ. Но по отношению к режиму Асада наши позиции расходятся. Россия враждебна по отношению к тем силам в Сирии, помимо ИГ, которые воюют против режима Асада. Она бомбит сирийскую оппозицию. Она всеми силами поддерживает Асада. В этом смысле действия России усложняют, а не облегчают ситуацию в Сирии. Для сотрудничества с Россией в Сирии необходимо для начала найти общие политические цели. Только тогда, например, возможен обмен разведывательной информацией с русскими.
Действия России усложняют, а не облегчают ситуацию в Сирии
В то же время я не считаю, что мы втягиваемся в конфликт с Россией. Во-первых, если говорить о НАТО, то как военный союз он не участвует в сирийском конфликте: все 28 стран-членов альянса входят в состав международной коалиции, но именно в качестве отдельных стран. Во-вторых, США и их союзники держат открытыми политические и военные каналы связи с Россией. Я напомню, что в последнее время, помимо встречи президентов Обамы и Путина в кулуарах Генеральной ассамблеи ООН, происходили регулярные российско-американские контакты на уровне министров обороны и иностранных дел. Мы сейчас находимся в промежуточном состоянии между сотрудничеством и конфликтом. Мы осуждаем вторжения российских самолетов в воздушное пространство Турции. Мы встревожены сообщениями о возможности распространения российских авиаударов на Ирак: это не упростит, а еще более усложнит ситуацию, и мы доведем это до сведения наших иракских партнеров. Но мы готовы к диалогу с Россией и поиску общих целей и ориентиров в сирийском конфликте, – отметил постоянный представитель США при НАТО Дуглас Льют.
Тем временем аналитики предупреждают, что российское вмешательство быстро меняет ситуацию в лагере сирийской оппозиции – к чему, вероятно, и стремится Москва. Как сообщил в интервью агентству АР руководитель аналитического центра Jane’s Terrorism & Insurgency Centre Мэттью Хенмэн, «умеренная, центристская часть сирийской оппозиции быстро размывается. Ведь их выбор – продолжать воевать в рамках умеренных групп и быть постепенно уничтоженными, или же присоединиться к тому или иному из более крупных игроков, а среди таких игроков всё больше радикальных исламистских группировок».
