В резонансном «деле Цкаева» новый поворот. Сосед умершего от полицейских пыток уроженца Владикавказа Владимира Цкаева Марик Букулов явился в следственное управление СК РФ по Северной Осетии с признанием, что это он стрелял в омоновца Ролана Плиева в ночь на 31 октября. Букулов заявил следователям, что действовал в целях самообороны.
Адвокат семьи Цкаевых Анжела Сикоева так описывает происшествие, в результате которого 31 октября был ранен сотрудник ОМОНа Ролан Плиев. Марик Букулов подошел к автомобилю, в котором находился Плиев, и сделал ему замечание. Мужчина считает, что действовал в интересах общества. Омоновец бурно отреагировал на замечание, говорит Анжела Сикоева:
«В этой ситуации, на наш взгляд, Плиев применил свои профессиональные знания и навыки в целях нападения. Я думаю, что у Марика не было никаких других возможностей, кроме как защищаться.
– Плиев был в форме?
– Нет.
– Он представился как полицейский?
– Нет.
– Он был при исполнении служебных обязанностей?
– Это было в половине второго ночи. Если бы он был при исполнении, быть может, следил за кем-то, то тогда вряд ли в его автомобиле присутствовала бы посторонняя женщина».
Явка с повинной Марика Букулова только подчеркивает вину полицейских, забивших до смерти Владимира Цкаева в здании Иристонского РОВД. По информации пресс-службы МВД Северной Осетии, Ролан Плиев, находившийся в тяжелом состоянии в реанимации, пришел в сознание и подтвердил, что в ходе бытовой ссоры огнестрельное ранение ему причинил гражданин Цкаев. Это ложь, утверждает Анжела Сикоева. В момент, когда Плиев был ранен, Владимир Цкаев спал дома. Ни один из свидетелей не показал, что видел его на месте преступления. Ни Плиев, ни сидевшая в его автомобиле женщина не были знакомы ни с Мариком, ни с Владимиром. Соответственно, никто из них не мог указать на Цкаева, а значит, не было оснований его задерживать, говорит адвокат Сикоева:
«В рамках оперативно-розыскных мероприятий Цкаев никем не мог быть указан.
– И опознание в реанимации не проводилось?
– Я полагаю, что опознание в реанимации было сфальсифицировано. Со слов моей доверительницы – супруги Владимира Цкаева, я знаю, что фотографию своего мужа она отправила по WhatsApp сотрудникам правоохранительных органов в половине девятого вечера. Теперь выясняется, что в это время Цкаев, скорее всего, уже был без сознания от полученных побоев. Так что опознание, я считаю, было сфальсифицировано.
– А Плиев к тому времени уже пришел в сознание?
– Как мог человек, который только что пришел в сознание после сложной операции, свободно провести опознание – выбрать одну из нескольких фотографий? И главное, если бы задержание Цкаева было проведено после опознания, вопросов бы не было. А когда он уже задержан и избит, а потом уже под это дело что-то там оформляют, – это не может быть законным задержанием».
Адвокат Цкаевых считает, что его пытали, что называется, на всякий случай – в надежде получить дополнительную информацию, которая помогла бы раскрыть дело. За это и убили.
В России, особенно на Северном Кавказе, смерть от пыток полицейских далеко не редкость. Добиться справедливости удается лишь тогда, когда родственники убитых выходят на улицу, устраивают акции протеста и дело получает громкий общественный или даже политический резонанс. И всякий раз преступления полицейских преподносятся властями как отдельный, из ряда вон выходящий случай. Хотя, отмечает председатель российской общественной организации «Комитет по предотвращению пыток» Игорь Каляпин, впору говорить о системных изъянах в деятельности правоохранительных структур, благодаря которым пытки задержанных стали делом обыденным. Один из них – это критерии оценки работы правоохранителей, которые проводятся по безликим формальным признакам – процентам раскрываемости, например. Говорит Игорь Каляпин:
«Оценка их деятельности федеральным МВД совершенно не зависит от мнения населения, от того, какая в республике обстановка, как она меняется усилиями полиции. Такая оценка существует во всех европейских странах, но не у нас, что, согласитесь, довольно странно. У нас деятельность полиции оценивает товарищ генерал в Москве».
В перечне формальных критериев работы полиции есть и такой: количество сотрудников, привлеченных к административной и уголовной ответственности. Говорит Игорь Каляпин:
«Если сейчас вот этих полицейских привлекут к ответственности, то для министра внутренних дел Северной Осетии это будет, что называется, залет – ЧП по личному составу. Там и погоны полетят, и все остальное. Вот так работающий критерий на самом деле стимулирует скрывать подобные преступления.
– Получается, сотрудникам МВД это дает определенный карт-бланш, потому что система вынуждена за них заступаться?
– Конечно. То, что произошло в Северной Осетии, – это исключительный случай. И то еще вопрос, дойдет ли это дело до суда. Потому что если к делу сейчас не подключатся грамотные юристы, Следственный комитет подождет, когда шум утихнет, пройдут месяц, два, три четыре… Они могут тянуть долго, у них сроки не ограничены. Потом, когда шум утихнет, дело спустят на тормозах. Обычно на этом все и заканчивается».
По словам Игоря Каляпина, арест полицейских-убийц не повод успокаиваться для родственников Цкаева. Им нужно внимательно следить за ходом расследования.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
