Законопроект, предусматривающий наказание за оскорбление религиозных чувств, словно стакан воды, вылитый в кастрюльку с серной кислотой, привел к бурной реакции и повышению температуры в грузинском обществе. Яростные споры запылали факелами Варфоломеевской ночи и аргументы, как ржавые клинки, скрестились в их беспокойном свете. Казалось, еще немного и придется звать санитаров, но тут-то и произошло самое интересное.
Патриархия открестилась от связи с законопроектом, отметив в своем заявлении, что принятие таких мер не было ее инициативой «ни сейчас, ни раньше». Это утверждение противоречит заявлению от 15 мая 2010 года; тогда она призвала власти срочно принять закон, который «защитит достоинство и честь личности и общества и их религиозные чувства». Но именно формулировка «ни сейчас, ни раньше» дала властям возможность раскритиковать законопроект устами Государственного агентства по вопросам религии, подчеркнув, что сами религиозные организации не хотят ничего подобного. Законодательная инициатива исходила от депутата «Грузинской мечты» Сосо Джачвлиани, всегда стремившегося представить себя ревнителем православия, но церковные и светские власти ясно дали понять, что его поддержка не должна рассматриваться как дело чести ни сторонниками Иванишвили, ни паствой ГПЦ, в то же время она не была прямо объявлена нежелательной.
Для партии власти и клерикалы, и сторонники углубленной секуляризации являются прежде всего избирателями, которых не стоит сердить перед выборами. Описанный выше эпизод может привести к выводу, что патриархия помогает ей удерживать баланс. Оппонентам «Грузинской мечты», наоборот, выгодно, чтобы разные группы сторонников Иванишвили разругались вдрызг, поэтому они, вероятно, попытаются привлечь их внимание к самым взрывоопасным околорелигиозным темам.
Почему руководители «Мечты» не остановили Джачвлиани до того, как он вышел на подмостки со своим злополучным законопроектом? В поисках ответа на этот вопрос можно отправиться в Сагурамо, где 14 января Иванишвили встретился с депутатами своей фракции за праздничным столом. Январская стужа бродила под окнами, словно голодная волчица, благородные вина в высоких бокалах отливали рубином и янтарем, а государственные мужи, должно быть, нервно сопели, поскольку Бидзина Григорьевич высказался в том смысле, что «много званных, но мало избранных» и часть присутствующих в новый парламент не попадет, получив в качестве компенсации другие посты. (Информация о застольных беседах просочилась в СМИ и не была опровергнута.) Именно после этой встречи депутаты с рвением отличников (а то и опричников) бросились доказывать, что могут успешно влиять на различные группы избирателей, в том числе и на верующих традиционалистского образца.
Есть еще один фактор: созданная как единый фронт для борьбы со старым режимом «Грузинская мечта» со временем начала превращаться в банальную постсоветскую партию власти, где идеология загнана в угол и довольствуется ролью продажной девки авторитаризма. Пытаясь соблазнить избирателей с разным мировоззрением, ее руководство, помимо всего прочего, всегда будет стремиться к подмене межпартийной борьбы управляемым внутрипартийным противостоянием. Проще говоря, ему выгодней, не уступая инициативы оппозиции, раскрутить острую тему в недрах правящей коалиции, заинтересовать ею электорат, устроить дискуссию своих же, ручных консерваторов и либералов и, наконец, когда пар будет выпущен, сделать вид, что итогом стала боевая ничья. Если обсуждение неизбежно, его следует возглавить; в этом контексте проблемный законопроект начинает выглядеть логично (и цинично).
Иногда может показаться, что Правительство и Церковь, как по нотам, играют в четыре руки. Но даже если они приблизились к полной гармонии, чуть ли не к идеальной «симфонии властей» (на самом деле они страшно далеки от нее), им, возможно, стоит задуматься о том, что сегодня, в отличие от эпохи Юстиниана, ни одна проблема не может быть решена Кесарем и Патриархом за кулисами без равноправного участия в обсуждении и принятии решений третьего субъекта – общества. Византии больше нет, но иногда кажется, она все еще живет в шелестящем шепоте придворных, в хватких взглядах стражи, в бесконечной тревожной игре теней.
А в воздухе и в самом деле пахнет грозой. Вчера патриархия призвала главу МВД выделить охрану ЛГБТ-активисту, который пытается добиться регистрации однополых браков в Конституционном суде, поскольку «определенные силы» с провокационной целью могут создать угрозу его жизни. Такая (беспрецедентная) постановка вопроса наводит на самые мрачные мысли. Следует учесть, что в связи с упомянутым законопроектом и множеством смежных тем сотни молодых грузин с обеих сторон с суицидальным упорством продолжают материть друг друга в социальных сетях, забыв о неизбежности сосуществования. Если бы там была кнопка, позволяющая распять оппонента или сжечь его на костре, жертв, вероятно, было бы больше, чем при нашествии Тамерлана.
Вне всяких сомнений, споры о религии в Грузии намного опаснее гексогена. Если стороны продолжат в том же духе, то дойдут и до кровопролития, и тогда наибольшее влияние на исход выборов окажут не споры о политике и экономике, а виртуальная гражданская война с религиозным уклоном, которая прорвется наконец в реальность, размахивая тесаком. Это станет не только новым словом в отечественной политтехнологии, но и самым печальным из возможных финалов, так как в нем не будет ни Свободы, ни Веры, ни Надежды, ни Любви.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
