"Мой спасательный жилет частично наполнился водой и перевернул меня на спину. Я не мог избавиться от него и лежал на воде. Примерно полчаса до меня доносились крики тонущих. Потом стало тихо. Через какое-то время меня подобрал катер пограничной стражи. Позднее я узнал, что из моей семьи не выжил никто – ни жена, ни дочь, ни оба сына. Один из тех, кто спасся, рассказал мне, что видел, как капитан нашего судна перед тем, как оно перевернулось, пнул одного из моих сыновей, и тот упал за борт".
Это фрагмент показаний сирийского беженца Юсефа Х., которые он дал в прокуратуре греческого острова Кос, расследующей обстоятельства крушения катера с мигрантами у берегов Коса 17 ноября прошлого года. Материалы расследования опубликовала на днях греческая газета "Катимерини". Из 17 человек, находившихся на борту, тогда погибли 9, в том числе четверо детей. Это одна из многочисленных трагедий такого рода, происходящих в Средиземном море чуть ли не каждый месяц. К обстоятельствам, ведущим к гибели мигрантов, которые, несмотря на зимний сезон, продолжают плыть к берегам Европы, помимо переполненных контрабандистских лодок и непогоды, добавляются новые. Это, например, некачественные спасательные жилеты, которыми некие "умельцы" заполонили рынок Турции, где для сотен тысяч беженцев начинается путь в Европу. По данным "Катимерини", в ходе лишь одной проверки, проведенной турецкими властями 18 января, было изъято 1369 жилетов, из которых 652 пришлось уничтожить как совершенно не пригодные к эксплуатации.
Капитан нашего судна перед тем, как оно перевернулось, пнул моего сына, и тот упал за борт
Мигрантские беды уже почти перестали занимать европейцев, все большая часть которых смотрит на поток прибывающих в ЕС беженцев как на угрозу – социальную, культурную, а потенциально и террористическую. Как отмечает социолог и культуролог, профессор университета Билги (Стамбул) Айхан Кайя, в массовом сознании происходит "дегуманизация" беженцев: их все чаще воспринимают только как пугающие цифры миграционной статистики, а не как людей со своими зачастую трагическими историями, во многих случаях заслуживающих сочувствия. Феномен "дегуманизации" характерен не только для стран ЕС, но и для Турции, принявшей на данный момент в два с лишним раза больше беженцев, прежде всего из соседней Сирии и Ирака, чем Евросоюз.
Исследовательский центр "Европейские ценности", работающий в Праге, на днях обнародовал два аналитических доклада, цель которых – отчасти преодолеть тенденцию к восприятию мигрантов как однородного безликого потока. Сотрудники центра, опираясь на данные исследований, проведенных в центрах по размещению беженцев в Германии, а также статистику ООН и опросы, осуществленные сотрудниками европейских миграционных ведомств, изучили, кто именно едет в Европу, каков семейный статус, социальное положение, уровень образования этих людей. Полученные данные для Радио Свобода комментирует одна из соавторов исследований центра "Европейские ценности", социолог Маркета Блажейовска:
– О том, что среди прибывающих в Европу беженцев преобладают молодые мужчины без семей, говорилось с самого начала нынешней мигрантской волны. Ваши данные это подтверждают. Как вы объясняете это явление?
– Есть разница между двумя миграционными потоками. Мужчины составляют почти три четверти тех, кто прибывает из Северной Африки в Италию, и 55% беженцев, направляющихся через Грецию. Правда, там доля женщин и детей выросла только в последние месяцы – многие из них стремятся в Европу к своим мужьям и отцам, которые приехали туда прошлой весной и летом. Вообще в том, что мужчин больше, ничего необычного нет, миграционные потоки обычно так и формируются: мужчины едут первыми, оставляя жен и детей в каком-то относительно безопасном месте, и, устроившись в месте назначения, пытаются с ними воссоединиться – если получится, то уже более легким, законным путем. Нужно учитывать также, что морской путь к берегам Италии очень небезопасен, жертвы там ежегодно исчисляются тысячами, это гораздо больше, чем на пути через Грецию. Отсюда – столь значительное преобладание мужчин именно на итальянском "маршруте", они по вполне понятным причинам сознательно идут на риск. Отдельная история – беженцы из Сирии, едущие через Грецию: они часто едут всей семьей.
– Если говорить как раз о сирийских беженцах: есть ли достоверные данные о том, от кого бежит большинство из них – от режима Асада или от "Исламского государства" (группировка признана террористической и запрещена в России. – РС)?
– По данным опросов, проводившихся в прошлом году в лагерях беженцев в Германии, 89% прибывших из Сирии заявили, что опасались на родине за свою жизнь. Главные причины – бомбардировки жилых кварталов, а также опасения перед блокадой городов и последующим голодом. Что же касается того, от кого именно бегут, то в 74% случаев респонденты называли правительственные силы, то есть армию Башара Асада, а "Исламское государство" – в 23%. Но надо учитывать, что это далеко не всеобъемлющие данные.
От кого именно бегут? В 74% случаев называют армию Башара Асада, а "Исламское государство" – в 23%
– Вы прогнозируете приход в Европу в нынешнем году еще полутора миллионов мигрантов – в дополнение к более чем миллиону приехавших в страны ЕС в 2015-м. Однако страны Евросоюза заговорили об ужесточении миграционной политики, об укреплении внешних границ ЕС. Как это может отразиться на ситуации с беженцами? Они окажутся изолированными в балканских странах и Греции?
– Да, прогнозы, возможно, придется корректировать в зависимости от того, какие политические решения будут приниматься как в Европе, так и в транзитных странах, прежде всего в Турции. Известно, что именно этой стране Евросоюзом обещана наиболее значительная финансовая помощь – с тем чтобы улучшить условия содержания беженцев в турецких лагерях и тем самым заставить их отказаться от опасного путешествия в Европу. Но большой вопрос, удастся ли реализовать этот план. Потому что, хотя количество мигрантов, прибывающих в Грецию, сейчас несколько меньше, чем 4-5 месяцев назад, но это связано только с тем, что на дворе зима. Со стороны Турции каких-то чрезвычайных усилий по ограничению притока мигрантов в Европу пока не видно.
– Критике подвергается и Греция – первая страна ЕС, лежащая на пути мигрантов из Сирии, Ирака, Афганистана… Часто приходится слышать, что греческие власти недостаточно контролируют прибывающих на территорию их страны, стремятся поскорее отправить их в дальнейший путь на Запад. Это справедливые упреки?
– Тут надо разделять несколько вещей. Если говорить о людях, которые оказываются у границ Греции на этих суденышках, то тут у греков особого выбора нет: и международные соглашения, и просто соображения гуманности обязывают их помочь этим людям и доставить их на свою территорию. Реальный промах греческих властей – в том, что им не удается нормально зарегистрировать всех, кто к ним прибывает. Там не хватает ни рук, ни инфраструктуры. С помощью ЕС обещано организовать так называемые hotspots, первичные регистрационные центры для беженцев, где в том числе предполагается брать у новоприбывших отпечатки пальцев – из соображений безопасности. Ну и главное – Греция фактически отказалась соблюдать Дублинское соглашение, по которому заявление об убежище должно подаваться в первой стране ЕС, в которую беженец попадает, – то есть в данном случае в Греции. Но у греческих властей нет ни политической заинтересованности, ни каких-либо стимулов к тому, чтобы не пускать дальше мигрантов, стремящихся в Германию и другие более благополучные страны.
– Вы исследовали людей, прибывающих в страны Евросоюза, прежде всего в Германию, с точки зрения их образования и социального положения. Можно ли на основании этого сделать вывод о том, какая часть беженцев способна быстрее и успешнее вписаться в новые условия, интегрироваться в европейское общество?
– Непосредственно анализом перспектив интеграции мигрантов мы не занимались. Другое дело – опросы, касающиеся уровня образования, но ведь это лишь предположение, хоть и логичное, что более образованные мигранты склонны успешнее интегрироваться. Если говорить об образовании, то здесь явно выделяются сирийские беженцы, в среднем их уровень в этом отношении гораздо выше. Более чем у половины прибывших из Сирии – среднее или высшее образование. Тут, правда, следует делать поправку на то, что опросы в лагерях беженцев проводились не поголовно, а выборочно, и есть вероятность, что эти данные несколько завышены. Тем не менее, отличия по сравнению с другими группами мигрантов налицо: скажем, у афганцев лишь примерно 20% составляют лица со средним и высшим образованием. У выходцев из Африки дела обстоят еще хуже: например, среди эритрейцев этот показатель – всего 10%.
Прогнозы, основанные на том, что "и дальше будет, как сейчас", почти никогда не подтверждаются
– Помимо ваших исследований, на днях обнародованы прогнозы – вернее, так называемые проекции, – сделанные на основании данных ООН и Еврокомиссии. В соответствии с ними, если нынешний миграционный поток будет обладать той же интенсивностью, то в 2017 году в ЕС прибудут еще 3 миллиона человек, к середине нынешнего столетия новоприбывших будет 31 миллион, а к 2060 году – около 55 миллионов. Можно ли считать такие расчеты корректными? Ведь поток мигрантов зависит от множества обстоятельств и не остается неизменным…
– Да, проблема таких демографических моделей – в том, что они предполагают продолжение нынешних трендов, а это совсем не обязательно. Миграционные потоки – вещь очень динамичная. Особенно непросто предсказывать развитие именно волн беженцев, поскольку их порождают чрезвычайные обстоятельства. В этом случае прогнозы, основанные на том, что "и дальше будет, как сейчас", почти никогда не подтверждаются. Но спрос на такого рода прогнозы огромен – причем и со стороны СМИ, и со стороны политиков. Дело тут не только в популизме, но и в том, что при принятии тех или иных политических решений, касающихся миграционных проблем, нужно понимать, с каким количеством людей придется иметь дело. Сейчас понятно, что система приема беженцев в том виде, в котором она существует в Евросоюзе, рассчитана на куда меньшее число новоприбывших, чем уже есть сейчас. Я думаю, что в нынешней ситуации более уместны прогнозы, которые предусматривают разные сценарии, – считает социолог Маркета Блажейовска, соавтор исследования "Кто и почему приезжает в Европу?", посвященного нынешнему миграционному кризису в странах ЕС.
