ПРАГА---По поручению главы Чечни Рамзана Кадырова на территории республики каждый молодой человек в возрасте от 14 до 35 лет обязан будет пройти «духовно-нравственную паспортизацию». Каждый получит «документ, в котором будут указаны его личные характеристики, национальная, тейповая и вирдовая принадлежности». Также будут указаны «лица, ответственные за этого человека». Это нововведение мы обсудим с «Гостем недели» – правозащитницей и экспертом по Кавказу Варварой Пахоменко.
Амина Умарова: Попробуем себе представить, что подросток или молодой человек, девушка (кстати, непонятно, обязали ли женскую часть населения заиметь духовно-нравственные паспорта) получит документ, следует конкретному тарикату суфизма, то он действительно не станет салафитом. Здесь предлагается учитывать не только происхождение, но и убеждения людей и практически заглядывать в душу человека. Что-то такое уже было сделано на протяжении последних лет. В Чечне с 2009 года существует Единая детско-юношеская организация имени Ахмата-Хаджи Кадырова «Юные кадыровцы», которая активно работает в школах Чеченской Республики. Как тогда объявляли, цель основания такой организации заключалась в том, чтобы «подрастающая молодежь с раннего возраста была приучена к ответственности, работе, культуре, национальному менталитету, интернационализму, дружбе и верности, а также, учитывая сложный переходный возраст ребят, задействовать их свободное время от занятий в школе полезным делом». Есть еще и общественно-патриотический клуб «Ахмат». Эти организации, судя по всему, и призваны увлечь, направлять и контролировать население, начиная с малышей. По понятным причинам я не хочу спрашивать о законности этой т.н. процедуры паспортизации – она совершенно незаконна. Ясно одно, что модель управления и пропагандистская риторика берется Кадыровым и его окружением из советского периода – октябрята, пионеры, комсомольцы, – все на учете и все задействованы. Как вы думаете, для чего Кадырову понадобился полный список молодых людей и список тех, кто ответственен за отдельно взятого человека?
Варвара Пахоменко: Действительно, чеченские власти стараются все последние годы установить полный контроль, в том числе, за идеологической стороной жизни, и себя представляют, и свою идеологию строят на национальных основах – из чеченских традиций, истории – и религиозных. Кадыров представляет себя как лидера всех чеченцев и лидера-мусульманина. В этом смысле Духовное управление мусульман Чечни играет большую роль, чем где бы то ни было в России – это факт. Фактически такой квазигосударственный институт, который должен контролировать моральную жизнь общества, то есть все чеченцы – мусульмане, все должны быть суфиями, и в общем-то даже продвигает определенный тарикат – идею следования «кунтахаджизму», и всех, кто выступает с альтернативной позицией, в том числе с альтернативными религиозными взглядами, они воспринимают как политическую оппозицию.
Это в общем-то началось давно: если мы посмотрим на сам процесс чеченизации еще после второй чеченской кампании, когда власти сделали ставку на муфтия Чечни – отца Рамзана Кадырова, который противопоставлял уже тогда суфистский ислам ваххабизму. Сейчас, я думаю, для Рамзана Кадырова во многом создается та же повестка, как бы он ни заявлял, что все ваххабиты – шайтаны, вообще, всех нужно убивать, даже запах ваххабизма, все равно для всех очевидно, что все больше и больше, особенно молодых людей, в республике становится тех, которые думают иначе. Тех, которые подстригают по-другому бороду, усы, по-другому себя ведут во время молитв в мечети. Местные жители говорят, это становится более очевидным, когда во время пятничных молитв молодые люди уезжают в соседние Дагестан и Ингушетию, в те мечети, где они могут чувствовать себя более свободно, где есть салафитские имамы.
Мы видим давно идущие перепалки чеченских властей с ингушскими, и вот недавно произошел съезд в Чечне, на котором присутствовали, в том числе, и представители Духовного управления мусульман Ингушетии, где Кадыров обрушился с критикой на салафитских имамов Ингушетии. Я думаю, потому, что он понимает, что часть тех, кого он считает своими людьми – чеченская молодежь, – выходит из-под его контроля. Они ориентируются на каких-то совершенно других имамов, на совершенно другие направления ислама, а не на те, которые он продвигает, и я думаю, что он хочет установить этот полный контроль. То есть, помимо заявленных целей борьбы с фундаментализмом, экстремизмом, я думаю, это делается с целью установления полного контроля, чтобы каждый человек был определен, к какому вирду, тарикату и тейпу он принадлежит. Все-таки Рамзан Кадыров очень активно продвигает и продолжает применять принцип коллективной ответственности, и это одно из проявлений, то есть когда человек не может быть просто человеком, просто гражданином России, он должен себя обозначить как часть какой-то общности, и мы знаем, что в Чечне это используется потом для давления на человека.
Амина Умарова: Но насколько этот шаг может удержать молодежь от радикализации?
Варвара Пахоменко: Здесь у меня очень большие сомнения.
Амина Умарова: Хорошо, духовно-нравственные паспорта... А дальше что?
Варвара Пахоменко: Совершенно непонятно. Здесь, конечно же, большой вопрос: что будут делать с этой информацией? Как вы уже сказали, все это противоречит российскому законодательству, то есть человек имеет право не определять свою национальность, религиозность, вероисповедание...
Амина Умарова: Как вы себе представляете, в каком виде и кто будет выносить, предположим, наказание или выговор за меньшую лояльность или за то, что как-то по-другому молишься, по-другому бороду носишь?
Варвара Пахоменко: Мы видим, как это происходит сейчас. Время от времени просто происходят облавы на улицах, в университетах – не в мечетях – по внешним признакам: одежде, форме бороды. Задержанных доставляют или в полицейские участки, или в Духовное управление мусульман, где в лучшем случае просто читают им лекции и отчитывают, иногда избивают, заставляют брить бороды, иногда приглашают родственников и заставляют их избивать или сбривать бороды своим родным. Это все имеет очень практические последствия, и, как я уже сказала, чеченские власти очень часто повторяют, в том числе, сам Рамзан Кадыров, что для него последователи нетрадиционного ислама (салафизма) равны ваххабитам, то есть это шайтаны, это те, кого можно убивать. Это не значит, что убивают всех, но это значит, что этот риск есть. Поэтому это крайне опасная тенденция. Мы видим, как сейчас, например, в Дагестане, где началась новая волна давления на салафитов, это приводит к их протестной мобилизации: когда закрывают салафитские мечети, после чего там собираются тысячи людей в Хасавюрте, Махачкале, Дербенте... Мы видим, что есть какие-то протесты в Ингушетии, когда было и есть давление на салафитские мечети со стороны Духовного управления. Это все в нынешних условиях может легко вылиться в насилие. Видимо, Кадырову кажется, что он контролирует ситуацию, что он не допустит благодаря всем своим силовикам этого насилия, но я думаю, что здесь очень сложно предсказывать.
Вообще, что бы то ни было, сейчас предсказывать довольно тяжело. Тот механизм, за счет которого осуществлялся контроль все это время, то есть помимо насилия это были все-таки еще и серьезные деньги, которые поступали из федерального центра. Денег становится все меньше, на население возрастает давление, и не только на исламистов – все больше жалоб поступает о поборах с бизнеса, с обычных людей в связи с уплатой услуг ЖКХ. Люди просто становятся все более раздраженными и злыми. Поэтому непонятно, если сейчас еще и их детей начнут массово преследовать за то, что они неправильно верят или принадлежат не к тому вирду, или ни к какому вирду и тарикату вообще не принадлежат, даже если при этом не нарушают никакого законодательства, то это все может привести к еще большему росту напряжения в обществе.
Амина Умарова: Существует опасение, что это приведет (там и так достаточно способов давления, конечно) к новым способам давления на молодежь...
Варвара Пахоменко: Да, как я уже сказала, теперь, собственно, у власти будут списки всех, как когда-то эта списочная практика была в Дагестане. Сейчас у нас возвращается новая практика профилактического учета по ваххабизму, когда человека признают т.н. ваххабитом и на основании этого его фактически ограничивают в его правах и свободах, часто это право на свободу передвижения. Не единожды сообщалось, что этим людям запрещают покидать регион или выехать за границу, у кого-то возникают проблемы с трудоустройством, кого-то регулярно, после каждого инцидента, связанного с безопасностью, начинают таскать в полицию, проверять. Поэтому здесь тоже такой списочный состав очень опасный, по идейным соображениям тем более. Я еще хотела сказать, что это усиливает раскол и без того сейчас очень разрозненного чеченского общества. У нас и так, собственно, следствием Второй чеченской войны, политики чеченизации стало то, что конфликт перешел на внутричеченский уровень, когда чеченцы противостоят чеченцам. И вместо консолидации, которая очень важна сейчас для какого-то дальнейшего примирения, для дальнейшей возможности долгосрочной стабилизации, власти таким маркированием людей снова их раскалывают. Снова человек должен определиться, кто он, на чьей он стороне, и это очень опасно.
