ПРАГА---Южная Осетия движется к референдуму о поправках к Конституции. В случае их одобрения глава республики получит право обращения к президенту России с просьбой о вхождении Южной Осетии в состав Российской Федерации. О причинах вынесения на референдум столь непростой формулировки, о возможных механизмах интеграции и ее рисках, об отношении Москвы к очередному расширению территории мы беседуем в рубрике «Гость недели» с аспирантом Аризонского университета Валерием Дзуцати.
Вадим Дубнов: Судя по тому, как разворачиваются события, референдум можно считать делом почти решенным. Как вы думаете, почему президент Южной Осетии так уверенно себя чувствует, двигаясь в сторону России?
Валерий Дзуцати: Я думаю, что это обоюдное желание. Во-первых, в самой Южной Осетии, судя по всему, для большинства местного населения это видится как решение всех их проблем – экономических, политических. Хотя, прежде всего, это, конечно, экономический интерес.
Вадим Дубнов: Для чего это России?
Валерий Дзуцати: Честно говоря, это менее понятная для меня вещь, потому что Южная Осетия – это очень маленький регион без каких-то особых преимуществ, за исключением, может быть, какого-то военного значения. Регион полезен, допустим, для того, чтобы организовать наступление на Тбилиси, потому что это очень близко. В нынешних реалиях это все маловероятно, поэтому мне кажется, что со стороны России аргумент очень простой: мы отвоевали этот кусок территории и пока у нашей страны существуют какие-то ресурсы для того, чтобы захватить, застолбить его, мы должны это сделать. Экономика России и ее перспективы не очень радужные, и, я думаю, логика Москвы такова, что «пока у нас все хорошо, пока у нас есть все возможности, мы должны все, что сделали на предыдущем этапе, огородить колючей проволокой».
Вадим Дубнов: Но ведь для того, чтобы «застолбить», совершенно необязательно включать Южную Осетию в состав России...
Валерий Дзуцати: Насчет Москвы вообще очень интересно получается. Путин во время прямой линии сказал, что «нет, мы ни при чем, это все Южная Осетия». Но если вспомнить историю встреч, сколько раз он встречался с Леонидом Тибиловым за последнее время, понятно, что, может быть, Леонид Тибилов не был против, конечно, но, скорее всего, это Путин захотел, чтобы они каждый месяц встречались в Москве. В Москве явно очень хотели такого развития событий. Что касается все-таки причины, то мне кажется, что это связано с какими-то будущими проектами. Вы знаете, что Грузия скоро ожидает отмену виз с Европейским союзом, и мне кажется, что это один из таких факторов, который может побудить Россию к более активным действиям. Что произойдет на практике, когда в Южной Осетии осознают, что грузинский паспорт позволяет им ездить без виз? Это будет очень серьезный политический фактор. Естественно, Россия как-то должна действовать в ответ, и это, наверное, один из таких ответов, хотя не совсем понятно как. Либо вы там, либо вы здесь. И если это уже территория России, то там будут действовать российские ограничения. Я думаю, что Леонид Тибилов тоже прекрасно себе представляет, что, как только грузинский паспорт станет, так сказать, конвертируемым, в Южной Осетии будет очень серьезный процент людей, которые просто возьмут грузинские паспорта.
Вадим Дубнов: Неужели для Москвы приверженность российскому паспорту, российскому визовому пространству нескольких десятков тысяч человек важнее всех тех рисков и неудобств, которые Москва навлекает на себя в случае вхождения Южной Осетии в состав России?
Валерий Дзуцати: Насколько я могу судить, референдум о вхождении не влечет автоматического вхождения Южной Осетии в состав России. Он просто даст Москве карт-бланш на такое развитие событий в любой момент, как только в Москве решат, что им это нужно делать. Южная Осетия будет «на парах», все время на взводе, в любой момент: завтра сказали – все, завтра вы входите в состав России. Мне кажется, что это, скорее всего, инструмент, который должен использоваться при случае, а случай, насколько мне представляется, связан с будущей траекторией Грузии.
Вадим Дубнов: То есть, по-вашему, это референдум о возможности, а не о вхождении, и этим объясняется столь экзотическая формулировка...
Валерий Дзуцати: Я думаю, да. Другое ограничение, которое накладывается, – это Абхазия. Южная Осетия как бы идет вдобавок к Абхазии, и если Россия сейчас присоединит Южную Осетию, а Абхазию нет, то это будет означать, что у Абхазии особый статус, но это будет означать, что присоединение Абхазии будет отдаляться на более долгий, неопределенный срок, что тоже не очень хорошо. По идее, Москве реально хотелось бы присоединения Абхазии, а не Южной Осетии. Но если бы сейчас в России присоединили Южную Осетию и оставили Абхазию вне России, то таким образом они бы придали Абхазии определенный статус, который не схож с Южной Осетией. Поэтому в идеале они хотели бы сделать это одновременно, но, судя по всему, это будет откладываться.
Вадим Дубнов: Вы все-таки говорите о присоединении... Мне кажется, что в Москве есть разные группы – есть группы, которые лоббируют присоединение, а есть те, кто хотел бы оставить и Абхазию, и Южную Осетию в неком промежуточном статусе. Почему всех тех целей, которые Россия перед собой ставит, нельзя добиться меньшей ценой?
Валерий Дзуцати: Я думаю, что в последние годы российская внешняя политика очень сильно упростилась, и мне кажется, что следует ожидать каких-то простых решений во внешней политике. К сожалению, я считаю, что это не очень хорошая тенденция, но мне кажется, что последние несколько лет показывают, что в России развилась такая тенденция во внешней политике – поиск и имплементация простых внешнеполитических решений, и одним из таких проявлений будет, скорее всего, механическое присоединение. Я тоже не считаю, что это очень хороший выход ни для кого, но мне кажется, что это та карта, которую Россия будет пытаться разыгрывать. Однако это опять будет зависеть от развития ситуации в Грузии, связанной с НАТО, Европейским союзом, и Россия будет пытаться как-то повлиять на это путем присоединения-неприсоединения Южной Осетии. Но я не думаю, что это будет очень успешная игра. Если Грузии сейчас скажут: «мы вас принимаем в НАТО», то я не думаю, что в Грузии будут думать о том, присоединит Россия Южную Осетию или нет.
Вадим Дубнов: Мне кажется, что в случае присоединения есть риск получить довольно проблемный регион, потому что если Москва присоединяет Абхазию ровно для того, для чего вы сказали, то в Абхазии будут весьма недовольны таким развитием событий. В какой-то степени, возможно, такие риски есть и в Южной Осетии. Как вы думаете, в Москве их оценивают и учитывают?
Валерий Дзуцати: Я думаю, что в Абхазии совершенно точно такие риски есть, поэтому такой процесс поглощения или вхождения в состав России в Абхазии не так быстро продвигается. Что касается Южной Осетии, насколько я понимаю, в Москве уверены, что там все «за», никто как бы не возражает и все хорошо. Хотя на самом деле, насколько я могу судить, там тоже существуют разные мнения, но разницу в восприятии России можно увидеть в проектах по двусторонним договорам, которые заключались в прошлом году с Абхазией и Южной Осетией. Первоначальный российский вариант соглашения с Южной Осетией уже предусматривал вхождение Южной Осетии в состав России, хотя первоначальный российский вариант русско-абхазского договора не предусматривал такое вхождение. То есть изначально предполагается, что население в Южной Осетии готово к такому развитию событий, и там не будет каких-то серьезных последствий, хотя лично я думаю, что какие-то последствия, конечно же, будут. Другое дело, как вы упомянули, что это очень маленькая территория, это несколько десятков тысяч человек, и расчет ставится на то, что, «что бы там ни было, мы справимся с этими несколькими десятками тысяч».
Вадим Дубнов: Еще одним лозунгом сторонников объединения является, конечно же, воссоединение двух Осетий. Насколько гладко будет все на этом направлении? Этот процесс достаточно предсказуем или здесь тоже все это чревато некоторыми осложнениями?
Валерий Дзуцати: Это очень интересно на самом деле, потому что, несмотря на то, что эта тема развивалась в течение последних почти 30-ти лет, в реалиях Северного Кавказа и Южной Осетии – это не очень гладкая тема на самом деле, и удивительно, насколько неприятие такого развития событий существует в Северной Осетии. На самом деле в Северной Осетии есть очень серьезная фракция, которая против вступления Южной Осетии в состав России. Это объясняется, как мне кажется, двумя основными факторами – чисто экономическим, потому что в Северной Осетии полагают, что «российский пирог» тогда надо будет делить еще и с Южной Осетией, т.е. это какие-то дополнительные расходы, которые будут осуществляться за счет того экономического «куска пирога», который будет выделяться Северной Осетии. С другой стороны, религиозный фактор. Дело в том, что Южная Осетия – это территория без мусульманского населения, а Северная Осетия имеет мусульманское меньшинство. Мусульманское меньшинство Северной Осетии хотя и меньшинство, но оно очень влиятельное, исторически оно включало в себя высшие слои Северной Осетии, местную аристократию. Поэтому, естественно, эта часть североосетинского общества чувствует, что если Северная Осетия станет более христианской, то это будет против их ожиданий и это будет не очень хорошо. Тем более, эта политика христианизации. РПЦ на всех телеканалах создает ощущение конкуренции, ощущение, что конфессии должны как-то конкурировать между собой: это христианская территория, это мусульманская территория, и это обостряет конкуренцию. Мне кажется, это два основных фактора, которые определяют неприятие со стороны многих северных осетин вхождения Южной Осетии в состав России.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
