Европейский суд по правам человека в Страсбурге вынес решение по иску бывшего премьер-министра Вано Мерабишвили. Как объяснили народу представители правительства, например, вице-премьер Каха Каладзе, суд «поставил печать» под обвинительным заключением в адрес Мерабишвили, тем самым выбив почву из-под ног оппозиции, которая называет его политическим заключенным. Представители оппозиции, в свою очередь, обратили внимание на то, что суд нашел в деле Мерабишвили нарушение статьи 18 Европейской конвенции по правам человека (обязав государство выплатить ему и его адвокатам 12 тысяч евро) и узрел в действиях суда политический мотив, тем самым фактически подтвердив, что Мерабишвили действительно политический узник.
Не следует слишком удивляться, что политики по-разному интерпретируют очевидные факты, хотя любой может сам прочесть решение Страсбургского суда. Но в данном случае масштаб неприятия фактов принимает экзотические масштабы. Видимо, надежда в данном случае на то, что люди не слишком хорошо разбираются в самых базовых понятиях, которые существуют на пересечении права и политики.
Страсбургский суд дал грузинскому правительству некоторую пищу для оправданий тем, что отверг часть иска Мерабишвили – в частности, признал, что аргументы обвинения о необходимости его ареста на основе предъявленных обвинений не были лишены оснований. Но это никак не подтверждает, что суд согласился также и с окончательным приговором суда, т.е. подтвердил, что Мерабишвили действительно нарушил закон. Упомянутое заявление вице-премьера – не просто неточность, а прямая ложь, рассчитанная не неосведомленность обывателя.
Главный пункт, требующий уточнения, заключается в том, что Страсбургский суд на ставил и не мог ставить вопроса о том, нарушил ли гражданин Мерабишвили закон и правильно ли, что он сегодня сидит в тюрьме – это не входило в его компетенцию. Суть иска была в том, чтобы, не касаясь собственно содержания дела, исключительно на основе анализа соблюдения формальных процедур определить, не просматривался ли в действиях правительства политический мотив.
Исходя из этого, правительство дело однозначно проиграло, поскольку суд действительно увидел в последующем решении суда оставить Мерабишвили в предварительном заключении этот самый политический мотив. Суд также подчеркнул аналогии с украинскими делами Тимошенко и Луценко, что для властей особенно болезненно. За время своего существования Страсбургский суд лишь шесть раз фиксировал нарушения государствами упомянутой 18-й статьи, так что Грузия оказалась в одном ряду с авторитарными режимами. Например, то, что европейские лидеры признавали Юлию Тимошенко (тоже, как и Мерабишвили, бывшего премьер-министра) политической узницей режима Януковича, было во многом подкреплено именно аналогичным решением Страсбургского суда.
С этим связано и непонимание хитрого и не совсем определенного понятия «политический заключенный». Это не чисто юридическая, а, скорее, политико-правовая категория; Страсбургский суд сам этого термина не употребляет, но его решения могут дать серьезные основания для подобных оценок. Называя кого-либо «политзаключенным», мы никак не подразумеваем, что этот человек невиновен, т.е. не нарушал закона: возможно, нарушал, а может быть, и нет. Это просто другой вопрос. Главное: есть ли у государственных властей выраженный политический интерес держать конкретное лицо в заключении и, особенно, оказывает ли этот интерес влияние на решения суда. Доказать, что это действительно так, не всегда просто: политическое влияние на суд можно и завуалировать. Но в Страсбурге посчитали, что в данном конкретном случае политическое влияние просматривается достаточно ясно. Тем самым они фактически подтвердили, что люди, которые называли бывшего премьера «политзаключенным», были правы.
Как я уже сказал, решение Страсбургского суда само по себе никак не означает, что Мерабишвили не нарушал закона и, следовательно, вынесенный ему окончательный приговор несправедлив. Но тут вмешивается простая логика: если считать доказанным, что грузинский суд в принципе подвержен политическому влиянию, то очень трудно предположить, что такое влияние имело место лишь в вопросе о предварительном заключении, но совершенно улетучилось, когда дело дошло собственно до определения виновности подозреваемого.
Если согласиться с данным конкретным решением Европейского суда по правам человека, получается, что грузинским судам в принципе нельзя доверять, когда они рассматривают вопрос о виновности противников существующего режима.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
