ПРАГА---В последнее время активизировались переговоры, призванные урегулировать конфликт в Нагорном Карабахе. На какой стадии находится обсуждение ситуации в Нагорном Карабахе, насколько продвинулись стороны в достижении прогресса? Эти и другие вопросы мы задали эксперту армянского Центра политических и международных исследований Рубену Меграбяну.
Амина Умарова: Как вы оцениваете состоявшуюся 20 июня трехстороннюю встречу в Санкт-Петербурге по поводу Карабаха? В чем причина активизировавшихся в последнее время переговоров?
Рубен Меграбян: Во-первых, главная причина активизировавшихся переговоров – это четырехдневная апрельская война, которая была развязана режимом Алиева в ночь с первого на второе апреля. Она длилась четыре дня и показала всю опасность того, что конфликт так и продолжал оставаться неурегулированным. В Вене состоялись очень важные переговоры, в ходе которых был намечен ряд мероприятий, которые стороны должны были выполнить по взаимному согласованию. А переговоры в Санкт-Петербурге привели к тому, что они фактически были попыткой со стороны России увести переговорный процесс из-под эгиды Минской группы на собственное поле, чтобы обеспечить для себя роль эксклюзивного посредника и нейтрализовать формат тройки сопредседателей Минской группы, где Россия составляет лишь одну треть. Итогом петербургских переговоров было то, что договоренности в Вене, согласно которым в июне они должны были обрести уже заключительный этап и претвориться в жизнь, – как механизмы по постоянному мониторингу за соблюдением режима прекращения огня, а также механизмов по расследованию возможных нарушений, причем, все это под эгидой ОБСЕ, а также расширение наблюдательской миссии ОБСЕ, все эти механизмы, которые лишают Россию рычагов шантажировать возобновлением войны, – фактически все эти обязательства были размазаны.
Сейчас все пока что держится на честном слове России. Но благодаря активности западных посредников мы видим, что процесс продолжается. В частности, Франция предложила Париж в качестве площадки для третьей встречи между Алиевым и Саргсяном. Пока что о сроках не говорится, но министр иностранных дел Азербайджана уже заявил о согласии Баку идти на такую встречу. Со стороны Еревана пока подтверждения нет, как и нет заявления о сроках этой встречи. Главное то, что из Парижа и Вашингтона заявляют, что обязательства, достигнутые в ходе встреч в Вене, остаются в силе и их нужно претворить в жизнь, независимо от того, есть ли в Петербурге конкретика об этом или нет. То есть мы сейчас действительно наблюдаем некое «дипломатическое торнадо» вокруг нагорно-карабахского урегулирования. Мы видим беспрецедентную для последнего времени активность дипломатов, тем более на фоне т.н. российско-турецкого примирения или сближения или попытки такового. Мы видим, что этот процесс идет как бы навстречу очень важному саммиту НАТО в Варшаве, который будет важным в плане дальнейшего состояния в отношениях России и Запада. То есть нагорно-карабахский конфликт – центральный во всем кавказском регионе, потому что в него вовлечены интересы и сопредельных стран, и главных силовых центров в мире.
Амина Умарова: В процессе нагорно-карабахского урегулирования у России и США заметны разные подходы. Какие вы считаете более приемлемыми и плодотворными, а какие отмели бы?
Рубен Меграбян: Спасибо за очень важный вопрос. Во-первых, эта разность в подходах выражается в философии урегулирования. Американская сторона предлагает урегулирование на основе взаимных уступок, компромиссов, причем Госдепартамент неоднократно заявлял о том, что народ Нагорного Карабаха должен сам определять свою судьбу, и американская дипломатия говорит о необходимости проведения юридически обязывающего референдума. Это то, о чем не говорит российская сторона. Более того, своими попытками развалить Минскую группу и нейтрализовать ее усилия Россия подменяет вышеуказанную философию тем, что, уводя под свою эгиду этот процесс, Россия пытается перевести всю философию в плоскость российско-азербайджанской сделки за счет армянских интересов. Причем эта сделка также обосновывается тем, что режимы Алиева и Путина, будучи крайне репрессивными, они еще и нуждаются друг в друге, в том, чтобы обеспечить свое дальнейшее воспроизводство, поэтому их такие взаимные поддержки вполне себе объяснимы. В этом случае Армения просто превращается в разменную монету. Россия объявляет Армению своим союзником, тогда как Армения не является союзником России. Армения является заложником России, причем таким заложником, с которым Россия захочет сделать все, что ей заблагорассудится, исходя лишь из своего представления интересов.
Амина Умарова: А как бы вы охарактеризовали роль остальных участников переговоров?
Рубен Меграбян: Тут нужно подчеркнуть, что и Франция, и Соединенные Штаты заинтересованы в окончательном урегулировании нагорно-карабахского конфликта, потому что тем самым ликвидируется причина фрагментированности региона Южного Кавказа. Это открывает широчайшие возможности для будущих трансконтинентальных коммуникационных проектов. Естественно, это будут проекты, которые будут конкурировать с российскими, и, естественно, Россия заинтересована в противоположном. Более того, она не хочет выпускать из рук пульт управления конфликтом, потому что это позволяет регулировать температуру напряженности в зоне нагорно-карабахского конфликта, исходя из своих сиюминутных интересов. Скажем так, нагорно-карабахский конфликт является самым любимым конфликтом России на постсоветском пространстве.
Амина Умарова: А в чем заключается эта любовь?
Рубен Меграбян: Эта любовь заключается в том, что, как я уже сказал, этот неурегулированный конфликт, будучи центральным, позволяет России, во-первых, продолжать сохранять свой контроль над обширным регионом, а во-вторых, создавать себе площадку для имитации еще одного т.н. диалога с Западом по разрешению еще одной т.н. проблемы – то, что она создает от Арктики до Сирии. Т.е. Россия ведет сеанс одновременной игры, при этом добавляет шахматные доски, тем самым подчеркивая свою значимость в качестве т.н. партнера Запада, и стремится нейтрализовать те издержки, которые имеют место вследствие ее агрессивного поведения в отношении Украины (это уже сейчас), и пытаться переделать мир по своему разумению. России нужна, скажем так, Ялта-2. Это то, на что Запад никогда не пойдет, а Россия хочет его вынудить, что, собственно, мы и видим. Нагорный Карабах в этом отношении является очень удобным, многофункциональным полем приложения.
Амина Умарова: Хотелось бы затронуть такой вопрос: Россия, с одной стороны, является участницей переговоров, а с другой – поставляет вооружение обеим сторонам конфликта. Как другими участниками переговоров по решению карабахского вопроса воспринимается этот факт?
Рубен Меграбян: Это очень болезненный вопрос. С 2010 года Россия начала многомиллиардные поставки наступательного вооружения Азербайджану, что резко изменило военно-политическую обстановку в регионе. Со стороны других посредников это воспринимается крайне негативно, потому что все понимают, к чему это приводит. Во-первых, это приводит к тому, что позиция режима Алиева становится максималистской, Алиев под урегулированием понимает только status quo ante bellum, т.е. ситуацию, которая была до войны, иные варианты урегулирования отметает с порога, во всяком случае, до сегодняшнего момента это так. Этому во многом содействует Россия именно такими своими шагами в направлении вооружения Азербайджана исключительно наступательными, даже штурмовыми видами оружия, такими как реактивные системы залпового огня, дальнобойные, разные «солнцепеки» и другое. Что касается поставок в Армению, то Россия выделила, во-первых, 200-миллионный кредит на закупку вооружения, и до сих пор этого вооружения нет. То есть это говорит о том, что здесь соблюдается паритет? Это ложь, пропаганда и не более того. Нужно отметить, что и во Франции, и в Соединенных Штатах, и среди остальных членов ОБСЕ, за исключением Турции, существует законодательный запрет на поставку вооружения сторонам конфликта до его урегулирования, что соблюдается и Штатами, и Францией, чего мы не видим со стороны России. Более того, вопрос поставок вооружения, в частности, в Армению, якобы для сохранения паритета – это еще один инструмент шантажа, чтобы заставить Ереван подчиняться воле Москвы. Естественно, это неприемлемо. Россия сейчас записалась в «пожарные», но она является главным поджигателем военной опасности в регионе, и это факт.
Амина Умарова: Рубен, возможен ли мирный вариант решения карабахского вопроса?
Рубен Меграбян: Естественно, этот вариант всегда был, есть и будет. Другое дело, когда этот вариант будет претворен в жизнь. У мирового сообщества уже есть определенный опыт в этом отношении – как поступать в таких случаях. Примером этого является Косово, которое признано десятками государств западного сообщества и мусульманского мира, потому что все другие варианты урегулирования косовской проблемы были бы равнозначны геноциду албанцев, что, собственно, и происходило, и это было пресечено силами НАТО. В случае Карабаха опасность та же самая, потому что сейчас армянофобия является государственной политикой Азербайджана, а господин Алиев главным врагом Азербайджана объявил т.н. мировое армянство, т.е. всех армян, причем во всем мире. Поэтому все другие варианты урегулирования в Карабахе, иначе как международно признанная независимость и государственность, будут равнозначны повторению событий столетней давности. Но они должны понимать, что армянский народ этого не допустит ни в коем случае. Это они должны просто зарубить себе на носу. Другое дело, что сейчас, пользуясь такими преференциями со стороны России, Азербайджан придерживается максималистской позиции, но после двух развязанных войн – первой и второй карабахской войны – Азербайджан закрыл двери перед любыми другими вариантами. Это и может быть мирным путем.
