ПРАГА---Сегодня участники нашего «Некруглого стола» – политолог и психолог из Тбилиси Рамаз Сакварелидзе и его коллега, эксперт по вопросам европейской политики Каха Гоголашвили.
Кети Бочоришвили: Сегодня мы хотели бы подытожить самые знаковые события, которые произошли в этом году. За пару дней до наступления Нового года отовсюду слышны одни упреки в адрес 2016-го: что он выдался очень тяжелым – и в политическом, и в экономическом отношении. Словом, как и подобает високосному году, будто хуже никогда не было. Батоно Рамаз, можно ли его действительно считать тяжелым для страны в целом?
Рамаз Сакварелидзе: Думаю, что этот год останется в истории хотя бы тем, что были очень интересные политические события, был год выборов. Очень многие вопросы встали перед экономическими структурами, и им, наверное, придется ответить на эти вопросы. Но смогут ли политики использовать то, что дано? Появился шанс изменения и формирования новой Конституции, и это значительное событие, а смогут ли его использовать – это другой вопрос. В выборах было ясно и то, что многое меняется, практически доведен до нуля политический спектр страны, и как смогут партии снова встать на ноги, – это тоже очень значительный вызов. Т.е. результаты выборов были политически очень драматичными, практически во всех направлениях внутренней политики имеется определенный вакуум, и заполним ли мы этот вакуум в 2017 году, когда будут проходить уже выборы в органы местного самоуправления – этот вопрос стоит очень четко.
Кети Бочоришвили: Батоно Каха, чем вы реабилитируете этот год в глазах недовольных людей, что-то скажете в его защиту?
Каха Гоголашвили: Всегда легче говорить плохое, чем хорошее. Вы, конечно, задаете трудную задачу, потому что в итоге мы видим, что этот год не дал социально-экономического улучшения стране. И самое неприятное, что существует какой-то пессимизм: явно ощущается, что население не очень-то счастливо и не очень-то верит в будущее. Вот это самое плохое. Любой год может быть тяжелым, трудным или легким, но главное не то, каким был год, а то, какую перспективу он оставляет на будущее. К сожалению, и международная ситуация в регионе, вокруг Грузии, в ближнем зарубежье слишком взрывоопасная и, конечно, не располагает к оптимизму – это касается и политической ситуации, и экономической. В принципе, мы видим, что в регионе везде наблюдается какой-то экономический спад, практически нет экономического роста. Мы наблюдаем везде падение национальных валют, а также очень многие другие экономические проблемы – довольно депрессивная экономическая ситуация вокруг. Политическая ситуация также очень сложная. Я хотел бы отметить, что в Грузии падение лари как-то особенно негативно повлияло на настроения и ожидания людей, и это, возможно, вызовет фрагментацию общества, т.е. трудно будет консолидировать общество вокруг каких-то программ, целей. Нужна вера в возможное позитивное развитие Грузии, и эта вера как-то потеряна.
Кети Бочоришвили: Батоно Рамаз, мы не только подводим итоги событиям 2016 года, но и пытаемся заглянуть в недалекое будущее. Некоторые ваши коллеги склонны считать, что следующий год будет годом укоренения авторитарного закулисного правления (Бидзины) Иванишвили, а другие считают, что как раз этот год позволит ему расслабиться и полностью передать правление команде, потому что сегодня «Грузинской мечте» ничто, в плане удержания власти, не угрожает. И как-то продолжая мысль батони Кахи, я бы хотела спросить: какого мнения вы придерживаетесь, и есть ли у вас надежда, что у людей появится вера в будущее. У людей, которые уверены, что теперь за них все будет или не будет делать Иванишвили?
Рамаз Сакварелидзе: Ну, Иванишвили все-таки остается в тени. Я бы отметил, что более или менее оптимизм, который проявился на этих выборах по отношению к «Грузинской мечте», был уже связан не с Иванишвили, а с молодой командой во главе с (Георгием) Квирикашвили. Апелляция уже шла не на то, что Иванишвили сможет решить проблемы, а на то, что появились молодые лица, которые вселяют надежду.
Кети Бочоришвили: Независимо решить проблемы?
Рамаз Сакварелидзе: Вот уровень независимости опять остается под вопросом, но я бы склонился к тому варианту, что Иванишвили постарается переправить весь груз правления на новую команду, которая сейчас в правительстве, т.к. он явно не заинтересован в том, чтобы самому нести этот груз, он отказался от власти как раз по этой причине. Поэтому опасность авторитаризма не маячит, хотя, наверное, авторитаризм и так проявится, т.к. вся власть сейчас принадлежит «Грузинской мечте», и сама эта ситуация будет стимулировать усиление контроля над всеми. Но я не думаю, чтобы это приобрело форму авторитаризма, исходя их того, что за эти четыре года таких элементов практические не было, и вряд ли появятся в будущем.
Кети Бочоришвили: Батоно Рамаз, а тогда конституционные изменения насколько необходимы сейчас, если нет такой опасности?
Рамаз Сакварелидзе: Конституция сама с очень многими недостатками, так что это дело все-таки должно быть исправлено. Я недоволен уже работой над этой Конституцией, потому что они за один день решили, что грузинская реальность будет продолжаться в режиме парламентской республики. Так легко решить, парламентская республика или президентская адекватна грузинской реальности, думаю, не очень серьезно, но «ремонт» этой Конституции необходим. Так что, в любом случае, это должно было произойти. Сейчас многие говорят, что большинство хочет, чтобы парламент избирал президента и т.д. Ну, наверное, хочет и, наверное, это будет так сделано, что более-менее соответствует парламентской республике, но сам президентский институт не был так силен, чтобы из-за этого изменилось бы соотношение политических сил в стране. Так что я думаю, что эти вопросы больше для разрядки эмоций, чем реально имеют значение.
Кети Бочоришвили: Батоно Каха, а что вы ожидаете от 2017 года?
Каха Гоголашвили: Конечно же, очень важный вопрос, каковым будет правление и политическая среда в Грузии в 2017 году. Я думаю, что здесь очень большое значение имеет развитие гражданского общества и в целом политической культуры в стране. Т.е. авторитаризм может пройти там, где, с одной стороны, нет мультипартийной системы и сильной оппозиции, а с другой стороны, если гражданское общество слабо. В нашем случае, может быть, действительно «Грузинская мечта» обладает слишком большим преимуществом в парламенте, имея конституционное большинство, и она способна изменить в свою пользу очень многое. Но изменить все не удастся, даже если есть такое желание, потому что гражданское общество в Грузии укрепляется и растет, оно начинает контролировать практически все шаги правительства, т.е. проводит активное наблюдение и мониторинг. Гражданское общество становится сильным критиком, и, можно сказать, пытается как-то сдержать развитие политики в неправильном направлении. Я думаю, что этот фактор очень сильно повлияет. Это во-первых.
Во-вторых, мы сближаемся с Европейским союзом, и европейские институты также осуществляют довольно энергичный мониторинг процессов в Грузии. Думаю, что сближение с Евросоюзом делает еще менее возможным развитие серьезного авторитаризма в Грузии. Например, если изменения в Конституции будут направлены на уменьшение демократии или увеличение влияния руководящей верхушки или правящей партии через основной закон, то это не может не отразиться в рапортах в отношениях ЕС-Грузия. Политический диалог, который у нас установлен, именно для того и существует, чтобы на такие вещи Евросоюз делал соответствующие ремарки и замечания. Думаю, что эти два актора – гражданское общество и Европейский союз, в первую очередь, – в итоге могут выступить хорошим сдерживающим фактором.
В-третьих, я бы хотел отметить, что очень многие молодые представители «Грузинской мечты» – все-таки новое поколение, и у них есть довольно хорошо сформированное представление о демократии, ценности. Думаю, что в будущем они все более осторожно будут относиться к тому положению, которое им предоставили выборы, т.е. к своему преимуществу, и будут стараться направлять развитие партийной политики в правильное русло. Я очень надеюсь на то, что «Грузинская мечта» сама, изнутри, будет постепенно представляться все более политически корректной силой, и это тоже может повлиять. И, конечно же, действовать в тандеме с гражданским обществом, или хотя бы советоваться с ним, – есть для этого определенные предпосылки. Надеюсь, что в 2017 году тенденция сотрудничества с гражданским обществом будет развиваться, и она даст свои плоды.
Кети Бочоришвили: Последний вопрос к обоим моим собеседникам: я не услышала ничего о факторе России, как он будет влиять в будущем году, ведь если судить по некоторым опросам, которые публикуются в грузинской прессе, то с ней связаны самые не радужные перспективы у населения. Батоно Рамаз, как вы думаете, власти будут стараться поднять дух скептиков?
Рамаз Сакварелидзе: Во взаимоотношениях с Россией власти все чаще подчеркивают то, что Россия аннексировала грузинские территории, но в то же время продолжают максимально корректно относиться к этой стране. Следует отметить, что продуктивные шаги со стороны Грузии, сделанные в сторону Запада, не вызвали в России стремления к тому, чтобы наказать Грузию за это, в отличие от того, что было, допустим, на Украине. Думаю, что такая осторожность сыграла свою роль в том, чтобы двигаться в направлении Запада, и к тому же не вызвать огонь со стороны России. Эта политика, наверное, будет продолжаться.
Что же касается опасности со стороны России вообще, то пока она очень сильно включена в процессы в Сирии, очень активно разбирает политические процессы в Европе и Америке, т.е. практически максимально заинтересована в этих процессах, к тому же старается найти еще более интенсивные контакты с Китаем и Японией. В целом на всей планете у России есть интересы. На таком фоне вряд ли для России будет актуальным делать шаги в сторону Грузии, если ситуация останется такой, каковой она является сейчас. Поэтому в ближайшем будущем, пока Россия так занята всеми мировыми проблемами, я не думаю, чтобы грузинские проблемы ее беспокоили. Следовательно, и Грузию, считаю, не должен беспокоить российский фактор.
Кети Бочоришвили: Батоно Каха, а если попытаться спрогнозировать отношения с западными партнерами, в первую очередь, с США, где избран новый президент?
Каха Гоголашвили: Это, наверное, сейчас самый сложный вопрос, потому что всем известно, что политика (Дональда) Трампа пока еще остается загадкой. Его предвыборные заявления абсолютно не оставляют никакого шанса для оптимизма, но есть другие спекуляции вокруг его будущей политики. Многие считают, что политика будет корректироваться и предвыборный дискурс не имеет прямого отношения к тому, чем будет американская администрация реально заниматься на внешнеполитической стезе в будущие годы президентства Трампа. Однако, конечно же, мы вошли в какую-то рисковую зону, потому что любое ослабление присутствия Соединенных Штатов в нашем регионе, и конкретно в Грузии, напрямую будет сигналом для России, чтобы она ужесточила свою политику в отношении нашей страны. Ужесточением я называю усиление ее роли в наших внутриполитических делах, т.е. попытку влиять на правительство, общество разными методами, применяя всякие гибридные средства – начиная от угрозы применения военной силы, кончая информационной войной и т.п. Все это, конечно же, на изготовке у России, и стоит ослабить Соединенным Штатам внимание к Грузии, к нашему региону, дать какой-то сигнал России, что «нас интересуют совсем другие дела», думаю, мы подвергнемся очень сильному давлению со стороны этой страны.
